Небольшой, вроде «Индийского» со слонами.
— На рынке покупал что-нибудь?
— Вот это я не углядел. Я же не знал, что с ним к ночи станется.
— Ну а куда пошел в парке-то?
— А, это я помню. Направо, к цветочникам.
— Ты говоришь, он до 15 часов тут торчал? Видел, как он уходил?
— Вообще-то видел. Но теперь сомневаюсь.
— Ни фига себе! Это как же понимать, гражданин начальник? Поддали, что ли, с устатку?
— Как говорят штатники, не буду ни подтверждать, ни опровергать. Принял. Немножко так, для здоровья. Косой не был, однозначно. Примерно в три часа этот покойный с рынка свалил. Вот через это окошко я его видел, со спины и краем глаза. Пакет он тащил, а было еще что у него или нет, не разглядывал. Ворот отсюда не видно. Ясно, конечно, что он на выход шел. А так, хрен его знает, может, повернулся да и пошел обратно. А сыскари, они въедливые: то да се, найдут, что его у меня на территории потрошили, начнут копаться. Рапорточек накатают, служебное расследование не дай Бог заварят. У меня и так есть выговорешник от города. Лупанут еще неполное служебное, а на эту халяву знаешь сколько ртов откроется? Еще прицепятся: а почему вы, лейтенант Балахонов, неверно нас информировали? Нетрезвое состояние? А может, вам взятку подкинули за такое сообщение? Ну его на хрен. Лучше скажу, что не видел вообще. Не смотрел в окошко, следить за каждым мирным покупателем не
обязан.
— Резонно. Значит, сыскари ни фига отсюда не взяли?
— Ну, это я не знаю. Они мне отчета не писали. Пока я с одними по территории лазил, другие по палаткам тоже гуляли. Сами по себе. Четко пока ясно одно: места, где его пластали, не нашли. Но парк пока со счетов не сбрасывают. Двадцать пять гектаров все-таки, до самой реки тянется.
— Такого проще в реку было кинуть, чем тащить километр до забора.
— Это если по уму. А тут псих работал, сразу видно. Таких не просчитаешь.
— Ладно. Спасибо за информацию. — Гребешок быстро глянул вбок, убедился, что тощий автоматчик находится за дверью и отделен вдобавок мощной спиной Лузы, и выдернул из-под ветровки две зеленые бумажки. Балахонов быстренько прибрал их к месту.
— Зарплату-то вовремя платят? — уже вставая, спросил Гребешок.
— Под выборы рассчитались, а то пару месяцев протянули. Но все равно — полезно.
— Грех хорошим людям не помочь. Бывай, Андрюша. Если что новенькое-интересное будет, скажи Жорику, что хотел бы со мной увидеться. Можно не здесь, на природе где-нибудь. Рыбалку бросил?
— Не выходит в последнее время.
— Ну ладно, потом обговорим. Хорошо с другом поболтать, но дела давят.
Гребешок и Луза вышли из помещения, помахали ручкой задремавшему в кабине Маслову и направились в офис охраны рынка, где их уже дожидался начальник Жора. Тучный, массивный дядя, на нем — в обтяжку распиравший камуфляж очень большого размера.
— Здорово, толстый! — бодро начал Гребешок. — Не перебрал массу, здесь сидючи? Пацанов небось качаться заставляешь, а сам брюхо наедаешь? Смотри, настучу Сэнсею, он тебе жир сгонит.
— Опять балабонишь? — беззлобно хмыкнул толстяк. — Дал же Бог язык-помело! В гости ведь пришел, между прочим, не к себе домой. Мог бы и пузырик выставить, по-человечески, ан нет! В ментуру прется сначала, а в дружескую контору потом. И бойцов моих уже опрашивал у ворот. Не уважаешь Жору?
— Окстись! — улыбнулся Гребешок. — Да тот до вечера сдохнет, кто Жору не уважает! Пузыриком я, конечно, рассчитаюсь, но, извини, не сегодня. Загрузили, мать его так!
— Ну и что тебе менты про меня наврали? — почти всерьез поинтересовался Жора.
— Ничего особо не наврали, только, говорят, видели, что Жора по рынку сыскарей водил…
— Во брешут-то! Они сами ходили. — Жора не в шутку испугался. Гребешок хихикнул и похлопал Жору по плечу.
— Не волнуйся. Мне интересно только, куда они заходили и чем интересовались.
— Да мужиком интересовались одним. Когда пришел на рынок, чего тут делал, куда ходил. Морду показывали, на Алена Делона похож.
— Правда? — почти искренне удивился Гребешок. Он лично такого сходства не находил.
— Ну, мне так сказал кто-то. Я этого Делона никогда не видел, только песню помню, что он одеколон не пьет.
— Понятно. А мужика ты видел?
— Видел. Когда он пришел, не помню, а как уходил, видел. Десять минут четвертого свалил. Это точно.
— И больше на рынок не приходил?
— Нет, это я бы запомнил. Такие понтовые здесь нечасто.
— Когда с рынка уходил, что у него в руках было? Не запомнил?
— Пакет был, с голой бабой. И еще он цветы у Люськи купил.
— Точно? — Гребешок довольно успешно подавил азартное волнение.
— Точно. Девять роз. Я аж обалдел на него. Валек с Гришкой, которые на входе стояли, тоже обалдели.
— Это те, что сейчас стоят? С которыми я разговаривал?
— Нет, те, что сейчас стоят, — это Саня и Лесик. Они всегда в три часа сменяются, а заместо их Валек и Гришка встают. Хошь, я их позову, подтвердят.
— Да ладно, чего там… Верю. Одно странно: неужели, чтобы девять роз выбрать, нужно час по рынку ходить?
— А он и не ходил. Он пробежался вдоль цветочниц разок, купил букет у Люськи. Триста тысяч огребла с одного!
— И после этого час искал дорогу на выход?
— Да брось ты! В парке погулял, наверно.
— Это ты знаешь или прямо сейчас придумал?
— Да нужно мне следить за всеми! Драки не было — не было, Кассу нигде не сняли. Мужик этот в 15.10 свалил.
— На чем уехал, не помнишь?
— Тачку поймал, по-моему… «Жигуль». Не «восьмерку» и не «девятку» — это точно.
— Не голубую «шестерку» случайно?
— Нет. Белый «Жигуль» был.
— В какую сторону уехал?
— К центру куда-то…
— Ты и ментам все то же сказал? — с ехидцей спросил Гребешок.
— Ментам я вообще никогда и ничего не говорю. Я этого мужика не знаю, мне он дороги не переходил. На фига подставлять, если что? А потом разборки пойдут не дай Бог. Вам лишние хлопоты, нам заботы. Менты в первый раз приходили, когда другая смена стояла. Те, конечно, четко ответили, что никого не видели, потому как их тут не было. Ну а с теми, кто был, я провел работу. Все чисто, не подкопаешься: народу тыщи, фиг кого упомнишь. Может, был, а может, нет. Может, ушел, а может, до сих пор на рынке трется. Вот так и говорил. Они тогда сами по рынку пошли. Я не зря второй этаж над «караулкой» поставил — весь базар как на ладони. Четко засек, с кем беседовали. Потом, когда укатили, прошелся по горячим следам. Мужики, конечно, как один, — «не знаю, не помню». Бабы, конечно, припомнили. Морда и фигура у него, по их понятиям, на уровне. У Люськи побывали. Та наговорила с три короба, но по делу, как я понял, — ноль без палочки.
— Ты всех обошел? — испытующе поинтересовался Гребешок.
— В смысле всех, кто с ментами общался? Не знаю. Они почти по всем рядам ходили. К тому же, знаешь ли, народ разный. Ментам одно скажут, мне — другое, а тебе, сейчас пойдешь проверять, — третье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— На рынке покупал что-нибудь?
— Вот это я не углядел. Я же не знал, что с ним к ночи станется.
— Ну а куда пошел в парке-то?
— А, это я помню. Направо, к цветочникам.
— Ты говоришь, он до 15 часов тут торчал? Видел, как он уходил?
— Вообще-то видел. Но теперь сомневаюсь.
— Ни фига себе! Это как же понимать, гражданин начальник? Поддали, что ли, с устатку?
— Как говорят штатники, не буду ни подтверждать, ни опровергать. Принял. Немножко так, для здоровья. Косой не был, однозначно. Примерно в три часа этот покойный с рынка свалил. Вот через это окошко я его видел, со спины и краем глаза. Пакет он тащил, а было еще что у него или нет, не разглядывал. Ворот отсюда не видно. Ясно, конечно, что он на выход шел. А так, хрен его знает, может, повернулся да и пошел обратно. А сыскари, они въедливые: то да се, найдут, что его у меня на территории потрошили, начнут копаться. Рапорточек накатают, служебное расследование не дай Бог заварят. У меня и так есть выговорешник от города. Лупанут еще неполное служебное, а на эту халяву знаешь сколько ртов откроется? Еще прицепятся: а почему вы, лейтенант Балахонов, неверно нас информировали? Нетрезвое состояние? А может, вам взятку подкинули за такое сообщение? Ну его на хрен. Лучше скажу, что не видел вообще. Не смотрел в окошко, следить за каждым мирным покупателем не
обязан.
— Резонно. Значит, сыскари ни фига отсюда не взяли?
— Ну, это я не знаю. Они мне отчета не писали. Пока я с одними по территории лазил, другие по палаткам тоже гуляли. Сами по себе. Четко пока ясно одно: места, где его пластали, не нашли. Но парк пока со счетов не сбрасывают. Двадцать пять гектаров все-таки, до самой реки тянется.
— Такого проще в реку было кинуть, чем тащить километр до забора.
— Это если по уму. А тут псих работал, сразу видно. Таких не просчитаешь.
— Ладно. Спасибо за информацию. — Гребешок быстро глянул вбок, убедился, что тощий автоматчик находится за дверью и отделен вдобавок мощной спиной Лузы, и выдернул из-под ветровки две зеленые бумажки. Балахонов быстренько прибрал их к месту.
— Зарплату-то вовремя платят? — уже вставая, спросил Гребешок.
— Под выборы рассчитались, а то пару месяцев протянули. Но все равно — полезно.
— Грех хорошим людям не помочь. Бывай, Андрюша. Если что новенькое-интересное будет, скажи Жорику, что хотел бы со мной увидеться. Можно не здесь, на природе где-нибудь. Рыбалку бросил?
— Не выходит в последнее время.
— Ну ладно, потом обговорим. Хорошо с другом поболтать, но дела давят.
Гребешок и Луза вышли из помещения, помахали ручкой задремавшему в кабине Маслову и направились в офис охраны рынка, где их уже дожидался начальник Жора. Тучный, массивный дядя, на нем — в обтяжку распиравший камуфляж очень большого размера.
— Здорово, толстый! — бодро начал Гребешок. — Не перебрал массу, здесь сидючи? Пацанов небось качаться заставляешь, а сам брюхо наедаешь? Смотри, настучу Сэнсею, он тебе жир сгонит.
— Опять балабонишь? — беззлобно хмыкнул толстяк. — Дал же Бог язык-помело! В гости ведь пришел, между прочим, не к себе домой. Мог бы и пузырик выставить, по-человечески, ан нет! В ментуру прется сначала, а в дружескую контору потом. И бойцов моих уже опрашивал у ворот. Не уважаешь Жору?
— Окстись! — улыбнулся Гребешок. — Да тот до вечера сдохнет, кто Жору не уважает! Пузыриком я, конечно, рассчитаюсь, но, извини, не сегодня. Загрузили, мать его так!
— Ну и что тебе менты про меня наврали? — почти всерьез поинтересовался Жора.
— Ничего особо не наврали, только, говорят, видели, что Жора по рынку сыскарей водил…
— Во брешут-то! Они сами ходили. — Жора не в шутку испугался. Гребешок хихикнул и похлопал Жору по плечу.
— Не волнуйся. Мне интересно только, куда они заходили и чем интересовались.
— Да мужиком интересовались одним. Когда пришел на рынок, чего тут делал, куда ходил. Морду показывали, на Алена Делона похож.
— Правда? — почти искренне удивился Гребешок. Он лично такого сходства не находил.
— Ну, мне так сказал кто-то. Я этого Делона никогда не видел, только песню помню, что он одеколон не пьет.
— Понятно. А мужика ты видел?
— Видел. Когда он пришел, не помню, а как уходил, видел. Десять минут четвертого свалил. Это точно.
— И больше на рынок не приходил?
— Нет, это я бы запомнил. Такие понтовые здесь нечасто.
— Когда с рынка уходил, что у него в руках было? Не запомнил?
— Пакет был, с голой бабой. И еще он цветы у Люськи купил.
— Точно? — Гребешок довольно успешно подавил азартное волнение.
— Точно. Девять роз. Я аж обалдел на него. Валек с Гришкой, которые на входе стояли, тоже обалдели.
— Это те, что сейчас стоят? С которыми я разговаривал?
— Нет, те, что сейчас стоят, — это Саня и Лесик. Они всегда в три часа сменяются, а заместо их Валек и Гришка встают. Хошь, я их позову, подтвердят.
— Да ладно, чего там… Верю. Одно странно: неужели, чтобы девять роз выбрать, нужно час по рынку ходить?
— А он и не ходил. Он пробежался вдоль цветочниц разок, купил букет у Люськи. Триста тысяч огребла с одного!
— И после этого час искал дорогу на выход?
— Да брось ты! В парке погулял, наверно.
— Это ты знаешь или прямо сейчас придумал?
— Да нужно мне следить за всеми! Драки не было — не было, Кассу нигде не сняли. Мужик этот в 15.10 свалил.
— На чем уехал, не помнишь?
— Тачку поймал, по-моему… «Жигуль». Не «восьмерку» и не «девятку» — это точно.
— Не голубую «шестерку» случайно?
— Нет. Белый «Жигуль» был.
— В какую сторону уехал?
— К центру куда-то…
— Ты и ментам все то же сказал? — с ехидцей спросил Гребешок.
— Ментам я вообще никогда и ничего не говорю. Я этого мужика не знаю, мне он дороги не переходил. На фига подставлять, если что? А потом разборки пойдут не дай Бог. Вам лишние хлопоты, нам заботы. Менты в первый раз приходили, когда другая смена стояла. Те, конечно, четко ответили, что никого не видели, потому как их тут не было. Ну а с теми, кто был, я провел работу. Все чисто, не подкопаешься: народу тыщи, фиг кого упомнишь. Может, был, а может, нет. Может, ушел, а может, до сих пор на рынке трется. Вот так и говорил. Они тогда сами по рынку пошли. Я не зря второй этаж над «караулкой» поставил — весь базар как на ладони. Четко засек, с кем беседовали. Потом, когда укатили, прошелся по горячим следам. Мужики, конечно, как один, — «не знаю, не помню». Бабы, конечно, припомнили. Морда и фигура у него, по их понятиям, на уровне. У Люськи побывали. Та наговорила с три короба, но по делу, как я понял, — ноль без палочки.
— Ты всех обошел? — испытующе поинтересовался Гребешок.
— В смысле всех, кто с ментами общался? Не знаю. Они почти по всем рядам ходили. К тому же, знаешь ли, народ разный. Ментам одно скажут, мне — другое, а тебе, сейчас пойдешь проверять, — третье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138