Наш научный центр, который занимается, в частности, проблемами психокоррекции, как раз накануне обратился к правоохранительным органам с просьбой предоставить группу девушек, задержанных за хулиганство в нетрезвом состоянии, в целях проведения экспериментальных лечебных мероприятий. Нашу просьбу нашли возможным удовлетворить, и так вы очутились здесь.
— Но мы же не алкоголички! — возмутилась Элька. — Зачем нас лечить? И потом, мы разве хулиганили? Просто пели и плясали. А когда ребята уехали, немножко поорали. И за это в ментуру?
— Между прочим, когда подъехала милицейская машина, — с улыбочкой произнесла Лариса Григорьевна, — вы запустили в нее нераскупоренной пивной банкой, разбили боковое стекло и один из сотрудников милиции получил порезы на лице. Хорошо еще, что они эту банку за гранату не приняли, а то выстрелили бы в вас.
— В женщин стрелять нельзя, запрещается, — поделилась юридическими знаниями Элька.
— Возможно, тут я не специалист, — сказала врачиха, — но меня предупредили, что вы, Элеонора, подозреваетесь в убийстве, а ваши подруги — не то в соучастии, не то в пособничестве. Поэтому на случай, как говорится, неадекватных реакций с вашей стороны мы вынуждены содержать вас в изоляции. Кроме того, должна предупредить, что мы будем постоянно контролировать вас с помощью телекамер и другого оборудования. Поэтому, пожалуйста, не предпринимайте никаких попыток к побегу, это абсолютно невозможно.
— А если я удавлюсь, вас посадят? — спросила Пряхина. — Не боитесь?
— Покончить самоубийством вам тоже не удастся, — уверенно сказала Лариса Григорьевна. — Не говоря уже о том, что на это вам будет очень трудно решиться.
— Так мы теперь вместо подопытных кроликов? — спросила Лида несколько наивным голосом.
— Нет, — с легкой обидой в голосе, хотя не исключено, что наигранной, произнесла Лариса Григорьевна. — Вы здесь не кролики, а пациентки. Мы будем исправлять недостатки вашей психики, которые, возможно, не позволяют вам вести нормальный и здоровый образ жизни. Ваше физическое здоровье мы тоже укрепим. Правда, для того чтобы знать объективные показатели, мы должны будем вас всесторонне обследовать. В некоторых случаях это будет связано с болезненными или неприятными процедурами, но, уверяю вас, ничего опасного для здоровья вас не ожидает. Питание будет не просто хорошее, а отличное, не только вкусное, но и полезное, безукоризненно чистое с точки зрения химического состава.
Элька вдруг вспомнила про Олега.
— Скажите, а где инвалид, который с нами был на даче?
— Вы имеете в виду юношу по имени Олег? Он тоже здесь. У него психика нуждается в еще более серьезном лечении. Такие увечья, как у него, наносят страшные психологические травмы. Но мы постараемся ему помочь. Думаю, что через месяц или чуть больше вы сможете с ним увидеться.
— А на сколько нас сюда определили? — мрачно поинтересовалась Элька. — Я, между прочим, сама работаю в больнице и уже одно дежурство пропустила. Кроме того, у меня еще одна работа есть, где с меня спросят за прогулы.
— С вашей больницей мы уже договорились. А с тем, что вы называете «другой работой», вам однозначно придется расстаться.
— Это так просто не делается, — сказала Элька упрямо. — У меня будут серьезные неприятности.
— Пока вы здесь, никто до вас не доберется. Если после окончания курса лечения вы захотите вернуться в родной город, то они к вам на пушечный выстрел не подойдут.
— Что-то не верится…
— Придется поверить.
— Но вы не сказали, сколько нам здесь сидеть придется?
— Думаю, около года.
— Сколько-сколько? — вытаращилась Элька. — Да за это время родить можно!
— А что? — лукаво прищурилась Лариса Григорьевна. — Очень может быть, что и родите…
Автобомжи
Всю ночь Элькина «Волга» простояла на лесной полянке, куда ее загнал Агафон. Улечься вчетвером на сиденья было невозможно, один Луза полмашины занимал. Поэтому ночевать пришлось сидя, привалившись друг к другу. Агафон не спал. Не то чтобы боялся чего-то, хотя стоило поостеречься. Больше всего опасался, что Гребешок чего-нибудь учудит. Если бы не догадались притормозить на шоссе около какой-то бабки и купить у нее бутылку водки, то Мишка мог бы с ума сойти. А так влили ему в рот граммов двести, он закосел, укачался и забылся. Правда, перед этим блеванул, но ребята вовремя вытащили его из машины.
Под утро Агафон лег головой на баранку и захрапел. Сколько проспал — неясно, может, два часа, может, три.
Проснулся оттого, что брякнула задняя дверца. Луза на мокрое дело пошел. Следом за ним выполз похмельный Гребешок, потом Налим. Сам Агафон тоже вылез, мрачно поглядел на внешний вид публики.
— Хорошо смотримся, блин! — произнес он. — Не во всякий бомжатник примут…
Пожалуй, экс-старшина немного перегнул. Морды, опухшие, красноглазые и
небритые, еще не приобрели исхудалости и помятости, свойственной профессиональным бомжам.
— Пивка бы, — грустно помечтал Луза.
— Ты бы лучше сказал: «Бензину!» — проворчал Агафон. — Заплыли хрен знает куда, а горючки шиш осталось.
— Между прочим, с этой «Волгой» нас запросто могут прибрать, — заметил Налим. — Ни документов, ни доверенности. Чистый угон.
— Надо возвращаться в поселок, — сказал Агафон решительно. — Оттуда позвонить Сэнсею и доложить обстановку. Я, между прочим, вчера с ним виделся, только из-за всей фигни, которая раскрутилась, вам сказать позабыл…
— Вчера? — удивленно спросил Налим. — Ты ему вчера звонил, по-моему. Он на месте был, в «Куропатке»…
— Сам удивился, оказалось, он на истребителе прилетел.
— Ты чего, не проспался, что ли? — спросил Луза. — Когда ты его видел?
— Да когда вы танцы-шманцы-обжиманцы устроили. Вы плясали, а он к забору подошел. Мы с ним потолковали малость о делах. По-моему, кто-то из вас даже глянул.
— Вроде ты с какой-то бабой базланил, — Налим наморщил лоб, припоминая вчерашний вечер.
— Это у вас на уме бабы были, а не у меня, — проворчал Агафон. — Не забудь, мне вчера утречком кровопускание сделали, а потом еще и мозги заполоскали…
— Может, ты от этого полоскания и увидел Сэнсея? — внезапно произнес Гребешок, от которого никто не ждал трезвых мыслей.
Агафон на секунду опешил, вспомнив, как девки с помощью кубика и шайбочки заставили его с Налимом плавать в несуществующем море, но потом отогнал дикие предположения.
— Кубик-то у меня был, ты прикинь? Я его и отдал ему. Вместе с ключами. Сэнсей это был, я его даже после трех литров узнаю.
— Ясно, мы его все узнаем, — произнес Налим с сомнением, — однако, кроме тебя, его никто не заметил.
— Потому что вы все на баб смотрели и мечтали, как под юбки полезете! — рявкнул Агафон. — А он вам и сам показываться не хотел.
— Но я помню, что к забору баба подходила… — упрямо сказал Налим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Но мы же не алкоголички! — возмутилась Элька. — Зачем нас лечить? И потом, мы разве хулиганили? Просто пели и плясали. А когда ребята уехали, немножко поорали. И за это в ментуру?
— Между прочим, когда подъехала милицейская машина, — с улыбочкой произнесла Лариса Григорьевна, — вы запустили в нее нераскупоренной пивной банкой, разбили боковое стекло и один из сотрудников милиции получил порезы на лице. Хорошо еще, что они эту банку за гранату не приняли, а то выстрелили бы в вас.
— В женщин стрелять нельзя, запрещается, — поделилась юридическими знаниями Элька.
— Возможно, тут я не специалист, — сказала врачиха, — но меня предупредили, что вы, Элеонора, подозреваетесь в убийстве, а ваши подруги — не то в соучастии, не то в пособничестве. Поэтому на случай, как говорится, неадекватных реакций с вашей стороны мы вынуждены содержать вас в изоляции. Кроме того, должна предупредить, что мы будем постоянно контролировать вас с помощью телекамер и другого оборудования. Поэтому, пожалуйста, не предпринимайте никаких попыток к побегу, это абсолютно невозможно.
— А если я удавлюсь, вас посадят? — спросила Пряхина. — Не боитесь?
— Покончить самоубийством вам тоже не удастся, — уверенно сказала Лариса Григорьевна. — Не говоря уже о том, что на это вам будет очень трудно решиться.
— Так мы теперь вместо подопытных кроликов? — спросила Лида несколько наивным голосом.
— Нет, — с легкой обидой в голосе, хотя не исключено, что наигранной, произнесла Лариса Григорьевна. — Вы здесь не кролики, а пациентки. Мы будем исправлять недостатки вашей психики, которые, возможно, не позволяют вам вести нормальный и здоровый образ жизни. Ваше физическое здоровье мы тоже укрепим. Правда, для того чтобы знать объективные показатели, мы должны будем вас всесторонне обследовать. В некоторых случаях это будет связано с болезненными или неприятными процедурами, но, уверяю вас, ничего опасного для здоровья вас не ожидает. Питание будет не просто хорошее, а отличное, не только вкусное, но и полезное, безукоризненно чистое с точки зрения химического состава.
Элька вдруг вспомнила про Олега.
— Скажите, а где инвалид, который с нами был на даче?
— Вы имеете в виду юношу по имени Олег? Он тоже здесь. У него психика нуждается в еще более серьезном лечении. Такие увечья, как у него, наносят страшные психологические травмы. Но мы постараемся ему помочь. Думаю, что через месяц или чуть больше вы сможете с ним увидеться.
— А на сколько нас сюда определили? — мрачно поинтересовалась Элька. — Я, между прочим, сама работаю в больнице и уже одно дежурство пропустила. Кроме того, у меня еще одна работа есть, где с меня спросят за прогулы.
— С вашей больницей мы уже договорились. А с тем, что вы называете «другой работой», вам однозначно придется расстаться.
— Это так просто не делается, — сказала Элька упрямо. — У меня будут серьезные неприятности.
— Пока вы здесь, никто до вас не доберется. Если после окончания курса лечения вы захотите вернуться в родной город, то они к вам на пушечный выстрел не подойдут.
— Что-то не верится…
— Придется поверить.
— Но вы не сказали, сколько нам здесь сидеть придется?
— Думаю, около года.
— Сколько-сколько? — вытаращилась Элька. — Да за это время родить можно!
— А что? — лукаво прищурилась Лариса Григорьевна. — Очень может быть, что и родите…
Автобомжи
Всю ночь Элькина «Волга» простояла на лесной полянке, куда ее загнал Агафон. Улечься вчетвером на сиденья было невозможно, один Луза полмашины занимал. Поэтому ночевать пришлось сидя, привалившись друг к другу. Агафон не спал. Не то чтобы боялся чего-то, хотя стоило поостеречься. Больше всего опасался, что Гребешок чего-нибудь учудит. Если бы не догадались притормозить на шоссе около какой-то бабки и купить у нее бутылку водки, то Мишка мог бы с ума сойти. А так влили ему в рот граммов двести, он закосел, укачался и забылся. Правда, перед этим блеванул, но ребята вовремя вытащили его из машины.
Под утро Агафон лег головой на баранку и захрапел. Сколько проспал — неясно, может, два часа, может, три.
Проснулся оттого, что брякнула задняя дверца. Луза на мокрое дело пошел. Следом за ним выполз похмельный Гребешок, потом Налим. Сам Агафон тоже вылез, мрачно поглядел на внешний вид публики.
— Хорошо смотримся, блин! — произнес он. — Не во всякий бомжатник примут…
Пожалуй, экс-старшина немного перегнул. Морды, опухшие, красноглазые и
небритые, еще не приобрели исхудалости и помятости, свойственной профессиональным бомжам.
— Пивка бы, — грустно помечтал Луза.
— Ты бы лучше сказал: «Бензину!» — проворчал Агафон. — Заплыли хрен знает куда, а горючки шиш осталось.
— Между прочим, с этой «Волгой» нас запросто могут прибрать, — заметил Налим. — Ни документов, ни доверенности. Чистый угон.
— Надо возвращаться в поселок, — сказал Агафон решительно. — Оттуда позвонить Сэнсею и доложить обстановку. Я, между прочим, вчера с ним виделся, только из-за всей фигни, которая раскрутилась, вам сказать позабыл…
— Вчера? — удивленно спросил Налим. — Ты ему вчера звонил, по-моему. Он на месте был, в «Куропатке»…
— Сам удивился, оказалось, он на истребителе прилетел.
— Ты чего, не проспался, что ли? — спросил Луза. — Когда ты его видел?
— Да когда вы танцы-шманцы-обжиманцы устроили. Вы плясали, а он к забору подошел. Мы с ним потолковали малость о делах. По-моему, кто-то из вас даже глянул.
— Вроде ты с какой-то бабой базланил, — Налим наморщил лоб, припоминая вчерашний вечер.
— Это у вас на уме бабы были, а не у меня, — проворчал Агафон. — Не забудь, мне вчера утречком кровопускание сделали, а потом еще и мозги заполоскали…
— Может, ты от этого полоскания и увидел Сэнсея? — внезапно произнес Гребешок, от которого никто не ждал трезвых мыслей.
Агафон на секунду опешил, вспомнив, как девки с помощью кубика и шайбочки заставили его с Налимом плавать в несуществующем море, но потом отогнал дикие предположения.
— Кубик-то у меня был, ты прикинь? Я его и отдал ему. Вместе с ключами. Сэнсей это был, я его даже после трех литров узнаю.
— Ясно, мы его все узнаем, — произнес Налим с сомнением, — однако, кроме тебя, его никто не заметил.
— Потому что вы все на баб смотрели и мечтали, как под юбки полезете! — рявкнул Агафон. — А он вам и сам показываться не хотел.
— Но я помню, что к забору баба подходила… — упрямо сказал Налим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138