Допустим, Гребешок совсем догадливый и прав, что это была страшная месть. На хрен тогда его бросили во двор? Почему, скажем, не вынесли куда-нибудь к рынку? Там ночью народу ровно столько же, сколько у гаражей, — ноль целых хрен десятых, но зато с утра весь город знал бы, что Ростика Воинова на куски порвали. Моральное удовлетворение было бы намного выше. Но вообще-то, товарищ бывший лейтенант милиции, самое тяжкое возражение против того, что Ростика кто-то отслеживал и потом решил осуществить над ним крутое правосудие, состоит в том, что им уж больно сложно было рассчитать все его ходы. Допустим, что они вели его, как и мы, прямо от вокзала, хотя не такие уж вы слепые, честное слово. Допустим, что они его продолжали вести, когда вы его у кинотеатра прозевали. Что тоже сомнительно, поскольку они, как и вы, не сумели бы предугадать его поведение. Тем более что он не в гостиницу понесся, как мы думали, и не прятаться, а на базар к старой подруге Свете. Ладно, могли, если на то пошло, отследить и на рынке. Повели дальше, до Натальи. Вот здесь в принципе они никак не могли подумать, что он в восемь уедет. Тем более если не знали точно, к кому он приехал. Побегали бы вокруг, прошлись бы по дворам, по лестницам, поискали бы. Конечно, могли знать к кому. Тогда, я думаю, не стали бы резину тянуть, постарались бы прищучить его в квартире днем, когда почти все на работе. Вечером налет делать опаснее. Народу много, шум слышнее, и милицию вызвать могут. Ладно, допустим, они решили ждать его до утра, чтобы взять на выходе. А в восемь он вышел, стал ловить частника. Сам в руки шел, если у тех ребят была машина. Подкатили бы, согласились подвезти до гостиницы, а привезли бы, куда им надо. Верно? Верно. Нет же, они дают ему сесть в машину Сани вместе с чужими девочками. Смешно. Что они потом могли сделать? До общаги проводить? Могли. Но там-то они точно не стали бы его ждать до двух часов. И уж никак не могли подумать, что он в третьем часу ночи попрется в парк девок выгуливать. Согласны?
— Согласиться можно, — сказал Гребешок, — если, конечно, с этими девицами все было так, как они Агафону рассказали.
— Ты чего, думаешь, они врали? — прищурился Агафон.
— А что, такого быть не могло?
— Могло, конечно, — почти согласился Агафон. — Они и врали поначалу, только я их так слегка расколол. Соседка-то мне рассказала все, как было по времени.
— Но все-таки, — наседал Гребешок, — все, что ты узнал насчет его прогулки с малярихами по парку, идет от девок. Больше проверить не у кого.
— Ну да, — съехидничал Агафон, — ты еще скажи, что эти ссыкухи его урыли, а потом спокойно спать пошли.
— Урыть они, конечно, не урыли, — сказал Гребешок, не смутившись, — но вот привести к тем, кто урыл, вполне могли. Общага стоит рядом с парком. В парке есть танцплощадка, сам на ней дрыгался. И в наше время там тоже бабы с общаги тусовались. Стало быть, эти самые малярихи могли и с тамошней шелупонью знаться. Если он был при деньгах, могли сразу скумекать и привести… Может, уже не одного так уделали.
— Не, это ты перегнул, братан, — сказал Луза. — Кто сейчас торчит в парке? Одни шныри мелкие. Чтобы они на мужика с пушкой полезли? Обоссутся, если даже незаряженную увидят.
— Специалист! — Сэнсей поднял вверх указательный палец.
— А нет, что ли?! — обиделся Луза. — Я там почти всю молодь знаю. Сам, слава Богу, три года перед зоной пасся. Морды начистить они могут, если пять на одного, но если кто-то в воздух грохнет, дернут как тараканы.
— Измельчал народ, одним словом, — вздохнул Сэнсей. — В общем, юноши, сараи надо будет проверить. Это я четко понял. Но до завтра, по-моему, ждать нельзя. Ночью сходите. Со стороны реки. Лодочку я вам найду.
Береговские катакомбы
Мелкий дождь накрапывал и накрапывал, тугие облака висели над рекой. Белой эту ночь, конечно, назвать было трудно. Скорее, она была грязно-серой и довольно темной. Особенно в прибрежных кустах, куда старый браконьер по кличке «Жора Капрон» десантировал со своей «казанки» Агафона, Гребешка, Налима и Лузу.
— Всю жизнь мечтал морпехом поработать! — прошипел Агафон, набравший при высадке полные кроссовки холодной воды. Резиновые сапоги были бы для такой операции приятнее, но в случае нужды бегать в них тяжеловато.
Вооружились неслабо, прямо как настоящий спецназ. Автоматы и пистолеты с глушаками, узкие ножи-выкидухи, которые легко влазят между ребрами. Фонарики взяли и УКВ-рацию. На Другом берегу реки «разведчиков» дожидался Сэнсей с пятью ребятами. Капрон, высадив «десант», увел лодку туда, чтобы не маячить у парка и не привлечь случайно внимание речной милиции.
— Как в тыл врага высаживаемся! — хихикнул романтически настроенный Налим.
— Тихо! — Агафон погрозил Налиму кулаком. — Детство в заднице играет? Фонари не зажигать, пока в сараи не зайдем.
Двигаться по мокрым кустам и бурьяну было несладко. Капало за шиворот, брюки и куртки отсырели. Изредка по кустам проносились порывы ветра, казалось, будто на дворе октябрь, а не июль.
— Погодка, блин! — посетовал Луза, ежась от холода. Контуры «сараев», как они именовали приземистые заброшенные здания, которые размещались в этой части парка, почти сливались с мохнатой зеленью на фоне темно-серого неба. Тем не менее, поднявшись от реки вверх по склону не больше сотни метров, «десантники» очутились рядом с ближним к берегу строением — чем-то вроде кирпичного барака с облетевшей штукатуркой и довольно большими окнами, из которых были выбиты не только стекла, но и рамы. Кое-где из окон тянулись к свету березки и высоченные дудки ядовитого, как иприт, борщевика Сосновского. Правда, сейчас, без солнечного света, он опасности не представлял, но в солнечный день им можно было получить жестокие химические ожоги.
— Сэнсей, я — Агафон. Подошли к сараям. Идем внутрь, как донял?
— Нормально. Не базарь в эфире без нужды. Я на приеме. Докладывай, если будет что интересное.
Двери у барака отсутствовали. Сперва посветили в окна, поглядели внутрь, потом осторожно, по одному, вертя головами во все стороны, забрались внутрь.
Крыша у барака почти отсутствовала, капало здесь так же, как на улице. Внутри не было ни пола, ни потолка. От них лишь местами сохранились обломки полусгнивших досок. Ветер погромыхивал на стропилах проржавелыми остатками жести. Бурьян и крапива, побеги деревьев спокойно росли в пространстве, огороженном стенами, света здесь хватало.
— Смотрите под ноги, — сказал Агафон, — и по сторонам не забывайте. Главное — на шприц со СПИДом не наступите.
В сарае ничего интересного не оказалось. Банок из-под пива, битых и целых бутылок из-под самых разных сортов водки — десятки. Шприцы валялись действительно, и наступить на них было вполне реально. Имелось что-то вроде кострища, вокруг которого небось собирались здешние аборигены для исполнения ритуальных плясок под магнитолу «Шарп».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138