— Да куда она денется! Тут, дрыхнет, конечно…
Как раз в этот момент зашаркали шаги и появилась Лариса.
— Ничего я не дрыхну. Ты, Лидка, когда слезаешь с кровати, обязательно меня пяткой задеваешь. Тут подрыхнешь…
— Ну и что? Повернулась бы на другой бок и сопела бы дальше во все дырки,
— явно неприязненно произнесла Лида. — Чего пришла?
— Захотела — и пришла. Тебе-то что не спится?
— Олежка стонал, я думала, помочь надо.
— Знаем мы, чем ты ему помогать собралась, — хмыкнула Лариса.
— Девчонки, — сказал Олег, — у вас разговор какой-то чудной. Как будто меня нет и я ничего не слышу. Вы скоро совсем как Элька станете.
— А что Элька? Элька вся в деньгах. Мы получку по три месяца ждем, то пол-«лимона», то триста тыщ, а она за один вечерок больше гребет, — сказала Лариса.
— Чего ж вы с ней не пойдете?
— Мордами не вышли, ноги толстоваты и коротковаты, — хмыкнула Лида. — Да и вообще деревня.
— Пошли спать, — зевнула Лариса, — скоро три часа. А нам в семь вставать надо.
— Иди, — сказала Лида, — а я здесь останусь. Меня Олежка просит рядом полежать. Ему страшно.
— Ладно, — с заметным раздражением произнесла Лариса. — Стереги. Все равно завтра в семь подниму.
И, сердито посапывая, удалилась в соседнюю комнату. Скрипнул диван, улеглась, стало быть. А Лида осторожно, скинув халатик, залезла под одеяло к Олегу.
— Тепленькая… — прошептал тот, ощутив обрубком левой ноги пухлость девичьего бедра сквозь тоненькую шелковую ночнушку. — Даже горяченькая… Знаешь, я ведь никогда с девчонками не спал. Никогда!
— И с Элькой?
— С Элькой тоже. Думали ведь, что поженимся, только целовались. Хотели, чтобы после свадьбы, после венчания, чтобы не просто… А получилось все не так. И уже не переиграешь.
— А теперь тебе хорошо с ней? — полюбопытствовала Лида, теснее придвигаясь к Олегу.
— Приятно… Но это не то. Это ее каприз, прихоть.
— Конечно, она ж немного не в себе. Она чем-то колется иногда.
— Правда?
— Ну, это я наверняка не знаю, — Лида испугалась, что говорит лишнее. — Просто иногда она бывает такая, будто под кайфом.
Олег потянулся к ней култышками рук, Лида порывисто привлекла его к себе, прильнула всем телом, припала к губам. Надолго…
— Сердечко бьется, — прошептал Олег, ощущая, как жаркие волны катятся по телу, заставляя забыть и об увечьях, и о болях душевных. Губы-то не отняли у него! И он торопливо, будто боялся, что отнимут, стал целовать Лицу. В глаза, нос, щеки, уши, шею, плечи…
— Сумасшедшенький… — прикрыв ресничками глаза, прошептала она. — Жадненький…
А Олег пытался подцепить «клешнями» бретельки ночнушки, спустить их с округлых плечиков, добраться до нежных и упругих грудок. Они лежали на боку, и сделать это ему было не так-то просто.
— Подожди, — шепнула Лида, — я сама сниму…
— Не-ет… — прохрипел Олег. — Я сумею!
— Тогда давай сядем, так сподручнее…
Олег уперся одним локтем в подушку, уцепился другой «клешней» за одеяло и со скрипом зубовным сел, опершись спиной на стену. Лида уселась напротив и помогла ему просунуть культи под подол ночной рубашки. Олег потянул его вверх, Лида подняла руки, и шелковая ткань, соскользнув с тела, упала во тьму.
— Какая ты! — пробормотал Олег, прижимая к себе всю эту ласкающую наготу.
— Ага-а… — тихо пропела Лида. Пальцы ее рук проползли за резинку Олеговых трусов. Сперва со спины, потом погрузились ниже. Нежно прикоснулись к бокам, передвинулись к животу… Затем ладошки мягко, сразу с двух сторон, прижались к тому, что крепло и набирало силу с каждой секундой.
— Большой-пребольшой… — шепнула она, целуя Олега в губы и прижимаясь к нему грудками. — С ума сойду… Сладенький мой!
Неожиданно быстрым рывком Лида сдернула с Олега трусы, нагнулась, возбуждающе пощекотав его прической, и стала пробовать на вкус…
— Обалдеть! — пробормотал Олег, осторожно поглаживая обрубками рук ее гибкую спину и дотягиваясь до крупненькой выпуклой попки, на которой были почти незаметны узенькие трусики-треугольники. Концами своих «пальцев» он сумел подцепить их за резинку и спустить с бедер до колен.
— Не чмокай ты так, дура бесстыжая! — донесся из-за стены возмущенный голос Ларисы.
— Хочу и буду! — огрызнулась та. — Чего слушаешь? Заткни уши!
— Психованная! — Лариса в соседней комнате интенсивно заворочалась, диван заскрипел. — Вторая Элька, блин!
Лида выдернула ноги из трусиков и обхватила ими Олега, прижав его лицо к своей груди.
— Зараза! — пробормотала она, разумеется, в адрес Ларисы. — Суется еще…
— Плевать, — прорычал Олег, потираясь щеками о гладкие припотевшие грудки, — на все плевать! Я живой, живой…
Лида жадно провела ему руками по спине, плавно потянула на себя, опускаясь на кровать… Глаза ее уже закрылись, тело горело жаром, губы бормотали что-то полубессвязное, стыдное:
— Иди, иди сюда… На животик ко мне… На сисечки… О-ох! Дай, дай ручками поправлю… Толкни немножечко! Так!
— Ага-а! — восторженно взвыл Олег. — Там! Ух! Ух! Ух! Я сам! Сам могу!
— Сам, сам, родненький! Все сумеешь! Ты сильный!
— Вы хоть бы орали потише! — взбешенно прокричала Лариса из-за стены. — Совсем обесстыжели!
— Завидно?! Завидно?! Завидно?! — уже во весь голос отозвалась Лида в такт ритмичному кроватному скрипу.
— Психи, точно психи! — проворчав это, Лариса на какое-то время примолкла. Должно быть, вслушивалась в возню Олега и Лиды.
Олегу немного мешало отсутствие одного колена, наверно, будь у него в прошлом опыт такой работы, он чувствовал бы больше неудобств, но тут все было в новинку, и он быстро приспособился.
— Ох, Лидусик! — хрипел он сдавленно. — Как же хорошо!
— Да-а… Да-а, миленький… Еще! Еще крепче! Так! Еще! Еще! Быстрее!
— Еще сильнее? Еще?! А так?! А так?!
— Ой! Ой, как здорово! Нажми! Нажми! Нажми-и-и-и!
Лида изо всех сил стиснула Олега руками и ногами, липкая и горячая теплота выплеснулась где-то там, в глубине ее тела, омыла плоть Олега.
— Родненький! Солнышко! Миленький! Олеженька-а! — судорожно гладя Олега по спине, Лида целовала его лицо. У нее даже слезки из глаз катились.
— Чудненькая! — проводя губами по влажной, солоноватой коже ее плеч и шеи, прошептал Олег. — А я не кончил…
— Давай дальше! Люблю тебя! Люблю!
Вновь пошел кроватный скрип, азартный и буйный. Олег как бы позабыл о всех своих увечьях и ранах, о беспомощности и бесполезности.
— Живу, живу, Лидка! Я мужик! — бормотал он в ухо Лиде, чье тело, сотрясаемое его яростными колебаниями, вновь возбуждалось, возгоралось, нетерпеливо ожидая вспышки…
— Ой! Ой, миленький! — лихорадочно, полубредово бормотали ее губы. — Что ж ты со мной делаешь?! А! А! А-а-а-ах!
И опять судороги по телу, жадное, до хруста в костях, объятие, ливень поцелуев в глаза, губы, в плечи…
— Думала, я уже все?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138