Через пару минут у него получилось вот что:
— Видишь крестик между буквами «г» и «а»? Вот это место, где нашли труп Ростика. Отсюда всего ничего до выхода из бомбоубежища. Метров десять, в крайнем случае, пятнадцать. Хотя в три с копейками уже светло, но еще не так, чтобы очень. Вероятность, что кто-то глянет в окно и чего-то не то увидит, — небольшая. Так что не так уж сильно они и рисковали.
— Но все-таки…
— Понимаешь, те, кто убивал, хотели, чтоб об этом убийстве сразу узнали. Поэтому мне окончательно ясно: никакая коробка тут ни при чем. Убивали, чтобы отомстить. А может быть, и для того, чтобы припугнуть таким зверством кого-то другого. Например, кого-то из тех, чьи гаражи рядом стоят. По обе стороны прохода. Вот об этом надо с Наливайко поговорить. Что за люди, отчего, почему…
— Но ты ведь, по-моему, все-таки девок подозреваешь?
— Две из них были последними, кто видел Ростика живым. Это раз. Но они не блондинки и стрижены коротко. А вот у третьей, той, что подталкивает коляску со спины, волосы длинные, золотистого цвета. Но — обрати внимание! — они закручены на голове во что-то типа шарика. А это значит, что она шпильками пользуется. Возможно, такими, как я нашел.
— Но все-таки не верится, чтоб они… — пробормотал Налим.
— Я тебе еще раз повторю: не утверждаю я, что они резали, голову рубали и так далее. Но вполне могли по их наводке какие-нибудь мальчики это сделать. Или даже дяденьки, допустим, которые состоят с ними в нежной дружбе.
— Понимаешь, — сказал Налим, — не могу я поверить, чтобы девки, которые так заботятся об Олеге, могли кого-то другого подставить под такую крантовку.
— Эх, Налим, гребена мать, — сочувственно вздохнул Агафон, — молодой ты, жизни не знаешь. Вот эти две, мелкие, с которыми мы уже знакомились, пожалуй, на большие заподлянки не способны. Но припомни: Ростик их, по данным японской разведки, напоил чем-то и оттрахал обеих. Ясно, конечно, что вначале они балдели, а потом устыдились. Конечно, мы все с их слов знаем, как на самом деле было, сразу не разберешься. Вполне могли эти девочки, обидевшись на Валеру-Ростика, пожаловаться на него знакомым мальчикам, даже не думая, что из этого выйдет. Они, может, считали, будто мальчики этого наглого дядю припугнут и чуть-чуть морду начистят. А на самом деле получилось совсем резко. Мальчики оказались наколотые или накуренные, пошли вразнос, охренели от крови и уделали Ростика от всей души. Но есть другой вариант. Ростик, как я слышал, в команде у Черного был. И вполне мог быть на чем-то с сутенерами завязан. А если, допустим, они во время прогулки с этой третьей бабой встретились, то у нее могли тоже найтись знакомые для подобной работы. Уловил?
— Все это придумки твои, — проворчал Налим, — ты даже не знаешь, чьи шпилька и пуговица. И волос неизвестно чей. Мало ли белобрысых баб в городе? И вообще, может, эта пуговица от мужской куртки? Опять же то, что она шлюха, мы только от Гальки слышали. А она сама прошмондовка еще та. Как известно, всем проституткам очень хочется на других баб наклепать. Вор, как известно, всегда кричит: «Держи вора!»
— Не могу сказать. Налим, что у тебя логика хромает, — похвалил Агафон. — В связи с этим придется нам съездить еще по одному адресу. Пожалуй, даже сначала съездим туда, а потом к Наливайко.
Как раз в этот момент девушки и коляска с инвалидом развернулись и двинулись обратно, довольно быстро приближаясь к «девятке», стоящей у тротуара.
— Смотри, — сказал Агафон, глазами указывая Налиму на Ларису. На ее безрукавке не хватало одной пуговицы…
Непонятный роман
«Девятка» сорвалась с места и укатила так быстро, что ни девушки, ни их подопечный даже не обратили на нее внимания.
— Олеженька, — пропела Эля, — смотри, солнышко пробилось. Сейчас погода разгуляется…
— Нет уж, лучше такая, как сейчас, — сказал инвалид. — Не хочу, чтоб было солнце. Пусть все время пасмурно и дождик. И гулять я ненавижу. Все пялятся, всем охота поглядеть…
— Зря ты, Олежек! Тебе надо гулять, дышать свежим воздухом. Верно, малышки?
— Конечно, — поддержала старшую подругу Лариса. — Ты в последние месяцы стал намного лучше выглядеть, потому что каждый день гуляешь.
— Ну да, — хмыкнул Олег, — лучше стал выглядеть, руки-ноги отросли…
— Не надо опять про это! — попросила Лида. — Если ты будешь себя доводить, то у тебя опять начнет болеть.
— Ну и пусть болит. Умереть хочу. Понимаешь?
— Не глупи, — строго сказала Эля, — ты нам нужен. Нам! Всем троим. Мы тебя любим и умереть не дадим.
Она положила руки ему на плечи, погладила по шее.
— Это правда? — спросил Олег.
— Абсолютная. Ты лучший из всех парней на этом свете.
— Врешь. Утешаешь, да? Я не верю вам. Просто вам приятно благотворительниц изображать. Тебе квартира моя нужна, верно? Так выходи за меня замуж. А потом отрави побыстрее. И будет у тебя три комнаты с мебелью.
— Дурачок. Мелешь какую-то чушь. Сам придумал или кто подсказал?
— Кто мне подскажет? — усмехнулся Олег. — Я, кроме вас, ни с кем не общаюсь. Вы даже от патронажной сестры отказались.
— Мы что, хуже ее все делаем? — удивилась Эля.
— Нет. Но я вам не верю.
— Хорошо, допустим, я такая сучка, что на твою квартиру претендую. Ну а Ларка с Лидкой? Они-то почему? И почему, ты думаешь, мы друг другу глотки не перегрызаем из-за твоей квартиры? Хоть над этим поразмысли.
— Давайте не будем ругаться! — проворковала Лида. — Разве и без того всяких пакостей мало?
— Правда, давайте не будем! — Лариса взяла Олега за искалеченную руку, подняла вверх раздвоенную культю и поднесла этот клешнебразный обрубок к губам.
— Хорошо, — сказал Олег, — тогда идемте домой. И вообще, давайте по улице не ходить. Только в парк — и все. Не могу я взглядам прохожих привыкнуть. Каждый будто говорит: «Ну что, навоевался? Заработал крестик?»
— Неправда, — возразила Эля, — все просто тебя жалеют.
— Не обращай внимания на то, что всякие козлы на тебя глаза пучат, — произнесла Лариса. — у них мозгов нет. Хотя руки и ноги целы.
— Пожалуй, и правда пора домой… — заметила Эля. Они ускорили шаг, свернули через арку во двор, въехали в подъезд.
— Иди ко мне на ручки! — пригласила Эля и, подхватив парня за подмышки, в котором, несмотря на увечья, было не меньше пятидесяти килограммов, подняла его на руки как ребенка.
— Надорвешься когда-нибудь, — пробормотал Олег.
— Своя ноша не тянет. Девчонки, берите коляску и не отставайте.
Наверняка ей было тяжело, дышала она неровно и, дойдя до третьего этажа, заметно покраснела от натуги. Малярши тоже намучились, прежде чем донесли доверху коляску.
— Садись, маленький! — Эля бережно опустила Олега в коляску. Потом она достала связку ключей и, отперев дверь, придержала ее, пока Лариса и Лида закатили коляску в квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
— Видишь крестик между буквами «г» и «а»? Вот это место, где нашли труп Ростика. Отсюда всего ничего до выхода из бомбоубежища. Метров десять, в крайнем случае, пятнадцать. Хотя в три с копейками уже светло, но еще не так, чтобы очень. Вероятность, что кто-то глянет в окно и чего-то не то увидит, — небольшая. Так что не так уж сильно они и рисковали.
— Но все-таки…
— Понимаешь, те, кто убивал, хотели, чтоб об этом убийстве сразу узнали. Поэтому мне окончательно ясно: никакая коробка тут ни при чем. Убивали, чтобы отомстить. А может быть, и для того, чтобы припугнуть таким зверством кого-то другого. Например, кого-то из тех, чьи гаражи рядом стоят. По обе стороны прохода. Вот об этом надо с Наливайко поговорить. Что за люди, отчего, почему…
— Но ты ведь, по-моему, все-таки девок подозреваешь?
— Две из них были последними, кто видел Ростика живым. Это раз. Но они не блондинки и стрижены коротко. А вот у третьей, той, что подталкивает коляску со спины, волосы длинные, золотистого цвета. Но — обрати внимание! — они закручены на голове во что-то типа шарика. А это значит, что она шпильками пользуется. Возможно, такими, как я нашел.
— Но все-таки не верится, чтоб они… — пробормотал Налим.
— Я тебе еще раз повторю: не утверждаю я, что они резали, голову рубали и так далее. Но вполне могли по их наводке какие-нибудь мальчики это сделать. Или даже дяденьки, допустим, которые состоят с ними в нежной дружбе.
— Понимаешь, — сказал Налим, — не могу я поверить, чтобы девки, которые так заботятся об Олеге, могли кого-то другого подставить под такую крантовку.
— Эх, Налим, гребена мать, — сочувственно вздохнул Агафон, — молодой ты, жизни не знаешь. Вот эти две, мелкие, с которыми мы уже знакомились, пожалуй, на большие заподлянки не способны. Но припомни: Ростик их, по данным японской разведки, напоил чем-то и оттрахал обеих. Ясно, конечно, что вначале они балдели, а потом устыдились. Конечно, мы все с их слов знаем, как на самом деле было, сразу не разберешься. Вполне могли эти девочки, обидевшись на Валеру-Ростика, пожаловаться на него знакомым мальчикам, даже не думая, что из этого выйдет. Они, может, считали, будто мальчики этого наглого дядю припугнут и чуть-чуть морду начистят. А на самом деле получилось совсем резко. Мальчики оказались наколотые или накуренные, пошли вразнос, охренели от крови и уделали Ростика от всей души. Но есть другой вариант. Ростик, как я слышал, в команде у Черного был. И вполне мог быть на чем-то с сутенерами завязан. А если, допустим, они во время прогулки с этой третьей бабой встретились, то у нее могли тоже найтись знакомые для подобной работы. Уловил?
— Все это придумки твои, — проворчал Налим, — ты даже не знаешь, чьи шпилька и пуговица. И волос неизвестно чей. Мало ли белобрысых баб в городе? И вообще, может, эта пуговица от мужской куртки? Опять же то, что она шлюха, мы только от Гальки слышали. А она сама прошмондовка еще та. Как известно, всем проституткам очень хочется на других баб наклепать. Вор, как известно, всегда кричит: «Держи вора!»
— Не могу сказать. Налим, что у тебя логика хромает, — похвалил Агафон. — В связи с этим придется нам съездить еще по одному адресу. Пожалуй, даже сначала съездим туда, а потом к Наливайко.
Как раз в этот момент девушки и коляска с инвалидом развернулись и двинулись обратно, довольно быстро приближаясь к «девятке», стоящей у тротуара.
— Смотри, — сказал Агафон, глазами указывая Налиму на Ларису. На ее безрукавке не хватало одной пуговицы…
Непонятный роман
«Девятка» сорвалась с места и укатила так быстро, что ни девушки, ни их подопечный даже не обратили на нее внимания.
— Олеженька, — пропела Эля, — смотри, солнышко пробилось. Сейчас погода разгуляется…
— Нет уж, лучше такая, как сейчас, — сказал инвалид. — Не хочу, чтоб было солнце. Пусть все время пасмурно и дождик. И гулять я ненавижу. Все пялятся, всем охота поглядеть…
— Зря ты, Олежек! Тебе надо гулять, дышать свежим воздухом. Верно, малышки?
— Конечно, — поддержала старшую подругу Лариса. — Ты в последние месяцы стал намного лучше выглядеть, потому что каждый день гуляешь.
— Ну да, — хмыкнул Олег, — лучше стал выглядеть, руки-ноги отросли…
— Не надо опять про это! — попросила Лида. — Если ты будешь себя доводить, то у тебя опять начнет болеть.
— Ну и пусть болит. Умереть хочу. Понимаешь?
— Не глупи, — строго сказала Эля, — ты нам нужен. Нам! Всем троим. Мы тебя любим и умереть не дадим.
Она положила руки ему на плечи, погладила по шее.
— Это правда? — спросил Олег.
— Абсолютная. Ты лучший из всех парней на этом свете.
— Врешь. Утешаешь, да? Я не верю вам. Просто вам приятно благотворительниц изображать. Тебе квартира моя нужна, верно? Так выходи за меня замуж. А потом отрави побыстрее. И будет у тебя три комнаты с мебелью.
— Дурачок. Мелешь какую-то чушь. Сам придумал или кто подсказал?
— Кто мне подскажет? — усмехнулся Олег. — Я, кроме вас, ни с кем не общаюсь. Вы даже от патронажной сестры отказались.
— Мы что, хуже ее все делаем? — удивилась Эля.
— Нет. Но я вам не верю.
— Хорошо, допустим, я такая сучка, что на твою квартиру претендую. Ну а Ларка с Лидкой? Они-то почему? И почему, ты думаешь, мы друг другу глотки не перегрызаем из-за твоей квартиры? Хоть над этим поразмысли.
— Давайте не будем ругаться! — проворковала Лида. — Разве и без того всяких пакостей мало?
— Правда, давайте не будем! — Лариса взяла Олега за искалеченную руку, подняла вверх раздвоенную культю и поднесла этот клешнебразный обрубок к губам.
— Хорошо, — сказал Олег, — тогда идемте домой. И вообще, давайте по улице не ходить. Только в парк — и все. Не могу я взглядам прохожих привыкнуть. Каждый будто говорит: «Ну что, навоевался? Заработал крестик?»
— Неправда, — возразила Эля, — все просто тебя жалеют.
— Не обращай внимания на то, что всякие козлы на тебя глаза пучат, — произнесла Лариса. — у них мозгов нет. Хотя руки и ноги целы.
— Пожалуй, и правда пора домой… — заметила Эля. Они ускорили шаг, свернули через арку во двор, въехали в подъезд.
— Иди ко мне на ручки! — пригласила Эля и, подхватив парня за подмышки, в котором, несмотря на увечья, было не меньше пятидесяти килограммов, подняла его на руки как ребенка.
— Надорвешься когда-нибудь, — пробормотал Олег.
— Своя ноша не тянет. Девчонки, берите коляску и не отставайте.
Наверняка ей было тяжело, дышала она неровно и, дойдя до третьего этажа, заметно покраснела от натуги. Малярши тоже намучились, прежде чем донесли доверху коляску.
— Садись, маленький! — Эля бережно опустила Олега в коляску. Потом она достала связку ключей и, отперев дверь, придержала ее, пока Лариса и Лида закатили коляску в квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138