Эля отдала пачки Ларисе, та ушла в глубь квартиры, откуда послышался характерный шум, производимый счетчиком купюр, обычно употребляемым в банках. Минут через пятнадцать Лариса вернулась. За все это время мужик с Элей словом не обмолвились.
— Нормально, — доложила Лариса.
— Свободен, — сказала Эля так, будто в ее воле было оставить тут мужика навсегда. Тот вздохнул с видимым облегчением и выскользнул за дверь.
— Все, — объявила Эля, — больше никого не ждем, верно?
— Ага, — отозвалась Лида. — На звонки не отвечаем, к телефону не подходим. У нас с Лариской законный выходной, между прочим.
— А мне на работу только вечером, — сообщила Эля. Тут донесся шум воды из туалета.
— Олежка стучится, — доложила Лида с легкой усмешкой. — Помочь, Элечка?
— Включи воду в ванной… А ты, Ларисенок, сделай ему чистые трусики и майку.
Эля без особых церемоний открыла дверь в туалет.
— Все? — спросила она. — Сделал дело? Ну, давай помогу тебе чистоту навести.
— Слушай, — пробормотал Олег, — неужели так всегда будет? Сколько еще так можно жить, а?
— Столько, сколько Бог определим, так теперь положено говорить.
— Помереть лучше…
— Отвяжись! Не болтай языком. Может, мне нравится твоя попка?
— Извращенка ты, что ли? — пробормотал Олег. — Другие за тыщу долларов в день на такую работу не пойдут…
— Я бы тоже за плату это делать не стала, пора бы понять… Ну все, пойдем в ванную. Ополосну тебя, чтобы был чистенький и в чистеньком спать лег. И еще, чтобы у тебя нигде не чесалось. Ну, влезай мне на спину, донесу.
Она присела, осторожно взяла Олега за культи, подняла на спину и понесла в ванную. Лида уже пустила воду, но из ванной не вышла. Лариса, которая подошла с чистым бельем для их подопечного, подключилась вовремя: вместе с Лидой они сняли Олега с Элиной спины и осторожно усадили на сиденье в виде деревянной решетки со спинкой и поручнями из металлических трубок.
— Так, — скомандовала Эля, — придерживайте его, чтоб не полетел, я с него камуфляжку и майку сниму.
— Да я и так удержусь, — проворчал Олег, — мешаться только друг другу будете.
Он старательно сдвинул обрубки ног. Были бы ладони, он бы ими прикрылся, но таковых не имелось, и он скрестил на бедрах клешни. От Эли это не укрылось.
— Ты лучше скажи, что стесняешься. А зачем? Пора бы уж привыкнуть.
— К этому никогда не привыкнешь, понятно?! Лучше бы я в интернат попал для инвалидов! Там все такие, никому не обидно…
— Балда! В интернате ты бы лежал на судне да гнил заживо, — проворчала Эля. — И кормили бы тебя баландой какой-нибудь. А у нас ты — гладенький, беленький. Сейчас отмоем, спинку потрем, будешь розовенький.
— Только обрубком от этого быть не перестану. Вам это игрушки, да?
— Нет, не игрушки, — строго сказала Эля. — Мы это всерьез. И ты — не обрубок. Ты — человек. Живой и молодой. Хотя и не совсем здоровый.
— Ну сказанула, — буркнул Олег. — «Не совсем здоровый…» Что же тогда «совсем нездоровый» называется?
— А что у тебя, кроме рук и ног, не в порядке? Голова нормальная, хотя и глупая, потому что думает не о том, о чем надо. Туловище? Ну, маленько похудало поначалу, а сейчас уже ребер не видно, живот к спине не прилипает, жирок даже появился, лопатки не выпирают. Сердце не болит, легкие не кашляют, желудок варит, справляется. Печенку тоже не пропил. Живи!
— Ладно тебе утешать! Послушаешь вас — можно подумать, что мне крупно повезло в жизни. Блин, как подумаю, что тот огород можно было обойти, удавиться хочется. Арбузика захотелось… А там и растяжка, и пехотка… Зато повезло, не убило.
— Мне тоже, знаешь ли, есть что вспомнить, — зло ответила Эля. — И тоже был случай, из-за которого удавиться хотелось, потому что его могло бы не быть, если б пошла не налево, а направо. Но не удавилась, пережила. И ты жить будешь, заставлю.
— Непонятно только — зачем.
— Из вредности. Ладно, воды, по-моему, хватит. Переключайте на душ, пора этому ворчунишке головомойку устроить. Шампунь «Head and Shoulders», «съел — и порядок!». Закрывай глазенки, а то плакать будешь.
Душисто-приторная жидкость полилась на голову Олега. Эля запустила пальцы в его седую шевелюру, стала промывать пряди, скрести макушку и виски. Лида время от времени по команде Эли поливала Олега из душа, а Лариса придерживала его за плечи, чтоб не ерзал на сиденье. При этом подруги регулярно окатывали ее водой и брызгали на майку шампунем.
— Лидка! — проворчала Лариса. — Завязывай поливать, зараза! Измочила всю! Аккуратнее!
— А ты меня как в прошлый раз полила? Терпи!
— Могла бы, между прочим, и раздеться. Тут все люди свои, стесняться особо некого, — съехидничала Эля. — Кстати, жарко тут — обалдеть! Как в сауне прямо…
— Вот и разделась бы сама.
— А что? Я запросто, — сказала она» — у меня комплексов нет. Олежек, ты не против?
— У меня мыло на лице, — Олег помотал головой. — Смой сначала, а потом раздевайся, если надо.
— Ишь ты какой! — хихикнула Эля. — Посмотреть небось хочется?
— Было бы чего смотреть…
— Ну, это на чей взгляд. Некоторые, знаешь ли, за такой просмотр деньги платят.
— Мне все равно платить нечем. И потом, если откровенно, то вы ж меня за мужика не считаете…
Эля стянула через голову футболку, под которой у нее ничего не было. Затем подмигнула подружкам, те последовали ее примеру. Лида окатила лицо Олега из душа, смыла пену с его головы.
— Ну, открой глазки! — хихикнула Эля.
Олег открыл. Так широко, насколько веки позволяли.
— Обалдели, что ли? — пробормотал он. — Издеваетесь? «Плейбой-шоу» решили устроить?
— «Плейбой» — это картинки. А мы живые. Нас даже потрогать можно, — подбоченясь, Эля выпятила бюст.
— Чем потрогать? — невесело усмехнулся Олег. — Клешнями этими?
— Ладно, — неожиданно смутилась Эля, — глупость я спорола, извини…
— Чего извиняться-то? — вздохнул Олег. — За каждым словом не уследишь. И потом — перед кем извиняться? Перед калекой?
— Зачем ты так?! — виновато пробормотала Эля. — Не злись, Олежек!
— Да не злюсь я… Просто вы глупенькие немножко. Молодые, веселые, баловные. А я все, состарился. Смотрю на все как пенсионер. Тем более что имею право. Дедушки Берлин брали, а я, блин, Грозный.
— Ну да, только дедушки, извини меня, сперва наших папаш выстругали, а уж потом состарились.
— Им лучше. Было чем стругать. А мне вот — нечем.
— Завелся! — раздраженно сказала Эля. — Кто тебе это сказал?
— Да мне и говорить не надо. Сам знаю.
— Ничего ты не знаешь. Просто вбил себе в голову, что не можешь, и все. Запсиховал сам себя.
— Эль, тебе самой-то не противно эти глупости повторять? Зачем?
— Не глупости это. Я у врачей спрашивала, они мне сказали, что физически у тебя все в порядке. Просто надо, чтоб ты немного от психологического шока отошел.
— От такого шока не отходят, — Олег поднял культи, — это никогда не отрастет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138