В разведке его ценили — любое мнение Гаревича по любому вопросу принималось безоговорочно. Все его прогнозы обычно сбывались, что подпитывало и без того немалый авторитет разведчика.
И вот — первый «прокол». Переставший подпитываться успехами, авторитет разведчика покатился вниз с нарастающей скоростью…
… В осенний московский день доступ в двенадцатую был запрещен. Предварительно обслуживающий персонал пополнил напитками бар и доставил в кабинет фрукты и легкие закуски.
Гаревич ожидал гостя.
С похвальной точностью в двенадцатую зашел господин в модном костюме. Щетинились коротко остриженные волосы, изо рта торчала непременная палка сигары. Как и положено разведчикам, — никаких особых примет, за которые можно зацепиться и создать фоторобот. Разве только чуточку оттопыренные уши да приплюснутый нос, свидетельствующий о том, что его обладатель в юности занимался боксом.
Вообще-то, «Боксер» гостем не был, сейчас он представлял в посольстве своего босса — одного из руководителей спецслужбы. Прилетел он с заданием: выявить причины провала так хорошо подготовленной акции, продумать последствия и меры по их локализации.
Несмотря на то, что реформы столкнули Россию с первых мест в мире до уровня слаборазвитых стран, она все ещё оставалась державой с солидным ядерным потенциалом и несомненными перспективами возрождения былой мощи. Портить с ней отношения — нежелательно.
— Здорово, Степ! — трубно провозгласил доверенное лицо босса, выпуская вместе со словами клубы табачного дыма. — Как живешь, старый жулик?
— Твоими молитвами, Боб, — сдержанно отреагировал на дружеское приветствие Гаревич. И поспешил перевести ничего не значаший разговор в чисто деловое русло. — Зачем ты прилетел — знаю, все документы готовы… Скажи честно: что мне грозит?
Гость по-хозяйски развалился в кресло, бросил ноги на журнальный столик, полюбовался модными штиблетами. Гаревич устроился напротив — по привычке склонил голову на плечо, прикрыл глаза безресничными веками. Лысина, окаймленная кудрявым седым венчиком, напоминала посадочную площадку для вертолетов.
— Ты, похоже, окончательно забыл правила нашего «монастыря», — насмешливо пробурчал Боб, пряча эту насмешливость в клубах пахучего дыма. — Провинился — получай по попке и не вздумай жаловаться — добавят… Степ, мы так и станем беседовать всухую?
Пришлось Гаревичу покинуть уютное кресло и достать из бара угощение: бутылку коньяка, тонко порезанный лимон и блюдо с колбасой.
Гость поморщился.
— Кажется, ты начисто позабыл не только «монастырские» законы, но и привычки старого друга?… Пить коньяк, да ещё французский? Неужели не найдешь напитка, достойного настоящих парней?
Гостеприимный хозяин заменил коньяк водкой, лимон и колбасу — малосольными огурчиками.
Собеседники знали друг друга не один десяток лет, вместе заканчивали юридический факультет, вместе подписали обязательство о сотрудничестве с разведуправлением. И все же известие о том, что в качестве «ревизора» прилетит Боб, далеко не обрадовало Гаревича. Ибо «старый друг» дружил только сам с собой, не признавая иных отношений, кроме приносящих пользу только ему.
Выпили по чарочке. Закусили. Отлично зная привычки и вкусы приятеля, Гаревич налил ещё по одной. Потом — ещё и еще.
— Не трусь, Степ, выручу, — уже не грохал, а бормотал окосевший Боб. — Покорплю над твоими бумажками недельку — что-нибудь придумаю…
Ничего ты не придумаешь, жирная скотина, озлобленно думал тоже подвыпивший Гаревич. Потому не придумаешь, что потерял способность ворочать заплывшими жиром мозгами, ничего не смыслишь в оперативной работе, знаешь только как лизать толстые задницы начальства.
Приблизительно так же оценивал «старого друга» и Боб. В его представлении разведчики типа Гаревича — рядовое быдло, существующее только для того, чтобы выполнять черную работу. Высокие планы и идеи им недоступны по уровню интеллекта…
«Ревизор» обосновался в понравившейся ему двенадцатой комнате, выселив из неё законного хозяина. С девяти утра до обеда и с четырех дня до полуночи усердно листал оперативную документацию, то и дело услаждая себя несколькими глотками любимой «столичной».
Перед от»ездом состоялся заключительный разговор.
— Разработку операции в целом можно одобрить. Молодчина, Степ, талантливо продумано… А вот исполнение… как бы выразиться помягче, припахивает вонизмом…
— Не понял? — внутренне насторожился Гаревич, представляя себе, какую бурю возмущения и осуждение вызовет подобная оценка у высокого начальства. — В чем именно?
— Доверился бандитскому хитрецу. Надо было держать хваленного Пузана на более коротком поводке… Впрочем, как давно известно, абсолютно безупречных планов не бывает. Они, как и женщины, грешат то фигурой, то характером, то физиономией — попробуй разберись…
Боба понесло по рытвинам и буеракам размышлений о слабом поле. После выпитой водки секс — любимый конек представителя спецслужбы. Может быть, потому, что он не пользовался особым успехом у женщин, отворачивающихся от расплывчатой фигуры конторского «разведчика».
— Что могу посоветовать? — Боб задумался, вертя в толстых пальцах хрупкую хрустальную рюмку. — Я постараюсь потянуть с докладом… скажем на пару неделек. Больше не смогу, сам понимаешь — торопят… За это время раскрути агентуру, нацель её. Главное, отыскать изобретателя… как его… Ивани…
— Иванчишина, — попрежнему доброжелательно, даже с изрядным подхалимажем, подсказал Гаревич. — Генерал-лейтенант-инженер Иванчишин Геннадий Петрович.
А ещё числится эспертом по России, с издевкой подумал он. Не научился правильно выговаривать русские фамилии, путается в примитивных выражениях, а лезет проверять работу настоящих разведчиков.
— Иванчишин, — повторил Боб. — Удивительные здесь фамилии — будто отражение непредсказуемости характеров… О чем это я?… Так вот, переправишь за рубеж изобретателя — все грехи простятся…А если твой подопечный захватит с собой портфель с расчетами и чертежами… польется на тебя этакий дождик, сам понимаешь, чего… Поделишься?
— А ты сомневаешься? — надел на нос дымчатые очки Гаревич, опасаясь выдать себя отблеском попрежнему злобных мыслей. Прятать их от собеседника уже не хватает сил. — Две недели — не тот срок. Ежели хотя бы полгода…
— За полгода твоего генерала поджарят, польют острым соусом и потребят. Вместе с его «игрушкой»… Но ты прав, старый пройдоха, две недели, действительно, маловато…Считай, сторговались на двух месяцах. Затолкаю этот срок в свой отчет, авось, Джонник проглотит…
Джонник — кодовое имя руководителя одного из отделений спецслужбы — никогда ничего не проглатывал, наоборот, тщательно разжевывал любое донесение, тем более, отчет о провале серьезной акции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
И вот — первый «прокол». Переставший подпитываться успехами, авторитет разведчика покатился вниз с нарастающей скоростью…
… В осенний московский день доступ в двенадцатую был запрещен. Предварительно обслуживающий персонал пополнил напитками бар и доставил в кабинет фрукты и легкие закуски.
Гаревич ожидал гостя.
С похвальной точностью в двенадцатую зашел господин в модном костюме. Щетинились коротко остриженные волосы, изо рта торчала непременная палка сигары. Как и положено разведчикам, — никаких особых примет, за которые можно зацепиться и создать фоторобот. Разве только чуточку оттопыренные уши да приплюснутый нос, свидетельствующий о том, что его обладатель в юности занимался боксом.
Вообще-то, «Боксер» гостем не был, сейчас он представлял в посольстве своего босса — одного из руководителей спецслужбы. Прилетел он с заданием: выявить причины провала так хорошо подготовленной акции, продумать последствия и меры по их локализации.
Несмотря на то, что реформы столкнули Россию с первых мест в мире до уровня слаборазвитых стран, она все ещё оставалась державой с солидным ядерным потенциалом и несомненными перспективами возрождения былой мощи. Портить с ней отношения — нежелательно.
— Здорово, Степ! — трубно провозгласил доверенное лицо босса, выпуская вместе со словами клубы табачного дыма. — Как живешь, старый жулик?
— Твоими молитвами, Боб, — сдержанно отреагировал на дружеское приветствие Гаревич. И поспешил перевести ничего не значаший разговор в чисто деловое русло. — Зачем ты прилетел — знаю, все документы готовы… Скажи честно: что мне грозит?
Гость по-хозяйски развалился в кресло, бросил ноги на журнальный столик, полюбовался модными штиблетами. Гаревич устроился напротив — по привычке склонил голову на плечо, прикрыл глаза безресничными веками. Лысина, окаймленная кудрявым седым венчиком, напоминала посадочную площадку для вертолетов.
— Ты, похоже, окончательно забыл правила нашего «монастыря», — насмешливо пробурчал Боб, пряча эту насмешливость в клубах пахучего дыма. — Провинился — получай по попке и не вздумай жаловаться — добавят… Степ, мы так и станем беседовать всухую?
Пришлось Гаревичу покинуть уютное кресло и достать из бара угощение: бутылку коньяка, тонко порезанный лимон и блюдо с колбасой.
Гость поморщился.
— Кажется, ты начисто позабыл не только «монастырские» законы, но и привычки старого друга?… Пить коньяк, да ещё французский? Неужели не найдешь напитка, достойного настоящих парней?
Гостеприимный хозяин заменил коньяк водкой, лимон и колбасу — малосольными огурчиками.
Собеседники знали друг друга не один десяток лет, вместе заканчивали юридический факультет, вместе подписали обязательство о сотрудничестве с разведуправлением. И все же известие о том, что в качестве «ревизора» прилетит Боб, далеко не обрадовало Гаревича. Ибо «старый друг» дружил только сам с собой, не признавая иных отношений, кроме приносящих пользу только ему.
Выпили по чарочке. Закусили. Отлично зная привычки и вкусы приятеля, Гаревич налил ещё по одной. Потом — ещё и еще.
— Не трусь, Степ, выручу, — уже не грохал, а бормотал окосевший Боб. — Покорплю над твоими бумажками недельку — что-нибудь придумаю…
Ничего ты не придумаешь, жирная скотина, озлобленно думал тоже подвыпивший Гаревич. Потому не придумаешь, что потерял способность ворочать заплывшими жиром мозгами, ничего не смыслишь в оперативной работе, знаешь только как лизать толстые задницы начальства.
Приблизительно так же оценивал «старого друга» и Боб. В его представлении разведчики типа Гаревича — рядовое быдло, существующее только для того, чтобы выполнять черную работу. Высокие планы и идеи им недоступны по уровню интеллекта…
«Ревизор» обосновался в понравившейся ему двенадцатой комнате, выселив из неё законного хозяина. С девяти утра до обеда и с четырех дня до полуночи усердно листал оперативную документацию, то и дело услаждая себя несколькими глотками любимой «столичной».
Перед от»ездом состоялся заключительный разговор.
— Разработку операции в целом можно одобрить. Молодчина, Степ, талантливо продумано… А вот исполнение… как бы выразиться помягче, припахивает вонизмом…
— Не понял? — внутренне насторожился Гаревич, представляя себе, какую бурю возмущения и осуждение вызовет подобная оценка у высокого начальства. — В чем именно?
— Доверился бандитскому хитрецу. Надо было держать хваленного Пузана на более коротком поводке… Впрочем, как давно известно, абсолютно безупречных планов не бывает. Они, как и женщины, грешат то фигурой, то характером, то физиономией — попробуй разберись…
Боба понесло по рытвинам и буеракам размышлений о слабом поле. После выпитой водки секс — любимый конек представителя спецслужбы. Может быть, потому, что он не пользовался особым успехом у женщин, отворачивающихся от расплывчатой фигуры конторского «разведчика».
— Что могу посоветовать? — Боб задумался, вертя в толстых пальцах хрупкую хрустальную рюмку. — Я постараюсь потянуть с докладом… скажем на пару неделек. Больше не смогу, сам понимаешь — торопят… За это время раскрути агентуру, нацель её. Главное, отыскать изобретателя… как его… Ивани…
— Иванчишина, — попрежнему доброжелательно, даже с изрядным подхалимажем, подсказал Гаревич. — Генерал-лейтенант-инженер Иванчишин Геннадий Петрович.
А ещё числится эспертом по России, с издевкой подумал он. Не научился правильно выговаривать русские фамилии, путается в примитивных выражениях, а лезет проверять работу настоящих разведчиков.
— Иванчишин, — повторил Боб. — Удивительные здесь фамилии — будто отражение непредсказуемости характеров… О чем это я?… Так вот, переправишь за рубеж изобретателя — все грехи простятся…А если твой подопечный захватит с собой портфель с расчетами и чертежами… польется на тебя этакий дождик, сам понимаешь, чего… Поделишься?
— А ты сомневаешься? — надел на нос дымчатые очки Гаревич, опасаясь выдать себя отблеском попрежнему злобных мыслей. Прятать их от собеседника уже не хватает сил. — Две недели — не тот срок. Ежели хотя бы полгода…
— За полгода твоего генерала поджарят, польют острым соусом и потребят. Вместе с его «игрушкой»… Но ты прав, старый пройдоха, две недели, действительно, маловато…Считай, сторговались на двух месяцах. Затолкаю этот срок в свой отчет, авось, Джонник проглотит…
Джонник — кодовое имя руководителя одного из отделений спецслужбы — никогда ничего не проглатывал, наоборот, тщательно разжевывал любое донесение, тем более, отчет о провале серьезной акции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96