По его мнению, вообще не было никаких причин.
Когда в полутемной комнате с наглухо задраенными окнами и едва тлеющим ночником появилось двое мужчин, Штырь поглядел на них с некоторым облегчением. Главное — от него что-то явно требуется, в противном случае давно бы лежал в подмосковном лесу или на дне реки. А если есть в нем потребность — готов расколоться, вывернуться наизнанку, открыть все, что известно и неизвестно. Ибо любая тайна и любая ложь — мизерная цена за жизнь.
Оба мужика — в масках. Один — пожилой, можно даже сказать: старик. Другой помоложе.
Штырь встретил «гостей» угодливой улыбкой, которая так не соответствует угреватому лицу с нависшим над глазными впадинами лбом, толстыми, негритянскими губами, мясистым, свороченным на бок носом, что кажется приклеенной неким неумелым гримером.
Тот, кто помоложе, умелся на стул в углу комнаты, демонстративно отвернулся. Старик подошел к Штырю, наклонился к его лицу.
— Ответишь на мои вопросы — останешься жив. Промолчишь или обманешь — вынесут вперед ногами… Понял?
— Я…что… что знаю — скажу, — забормотал насмерть перепуганный бандит, ощутив в брюках неожиданную мокроту. — Спрашивай…
Гаревич наклонился ещё ближе.
— Где укрылся Пудель?
Ну, это не страшно, подумал Штырь и страх растворился в радости. С этим-то он справится, только нужно изобразить колебания, набить себе цену.
— Это самое… точно не знаю… осторожен он, таится…
— Где таится… Вот что, дружан, не советую мутить воду, может плохо для тебя кончиться… Говори!
Молодой иужик лениво поднялся, потянулся.
— Может быть, помочь? — лениво спросил он. — Позову Крючка — специалист он по развязыванию узлов на языке…
— Не знаю… падло буду, не знаю… век свободы не видать, — привычно забормотал Штырь, бросая испытующие взгляды то на одного, то на другого: верят либо сомневаются? — Чтоб мне к сыскарям попасть… не знаю…
Кавказец все так же лениво пошел к дверям. Вызовет палача — поздно будет признаваться…
— Кажись, в Сибири прячется…
— Где именно? Как он с тобой связывается? Как ты пересылаешь ему малявы? Кто их тебе передает? — шипел Гаревич, в прорезях маски глаза горели сатанинский огнем, сухие старческие руки ухватили уши Штыря, оттянули голову назад. — Говори, нечисть!
— Ко мне приходит… его шестерка. Завирюха, — страх возвратился и начал терзать голову, желудок, уже опорожненный мочевой пузырь. — Я передаю ему… эти самые…малявы… узнаю, что ещё нужно…
— Откуда берешь малявы?
— Клоп передает? Приносит по вечерам считай каждую неделю…
— Когда приходит?
К Штырю снова пришел покой. О недавнем приступе страха напоминали мокрые штаны, в которых впору ловить рыбу.
— Заранее… это самое… не сообчают.
Кавказец сделал ещё один шаг по направлению к дверям, но Гаревич остановил его. Опыт разведчика подсказывал: сейчас Штырь говорит правду, прижмет его тот же Крючок — станет выдумывать, фантазировать, подгоняемый болью и ужасом.
Резидент отпустил покрасневшие уши узника, присел на стул рядом с ним.
— Выслушай меня внимательно, повторяться не люблю. Дам тебе номерок телефона, — написал он на клочке бумаги телефон офиса Кавказца. — Появится пуделевская шестерка — позвонишь и скажешь… Предположим: груз прибыл.
Штырь внимательно слушал, поддакивал, понимающе кивал.
— Обязательно позвоню… Все понял, переспрашивать не стану. Век не видать свободы, сделаю…
— И учти: продашь — пожалеешь… Нет, не то — просто не успеешь пожалеть. На коленях будешь выпрашивать скорую смерть, а она, ох, какой медленной станет…
— Не про…дам, — выдавил Штырь. — Все сде…лаю…
— Узнаешь о захоронке Пуделя — сообщишь по тому же телефону: груз отправлен… А теперь — гуляй, жена, небось, заждалась мужа…
— И не забудь сменить штаны, — рассмеялся Кавказец_ — Несет от тебя, паря, как из деревенского сральника…
Казалось бы, подскочить Штырю, сбросить развязанные веревки и — дай Бог ноги. Но он не торопился покидать «пытошное» помещение — изо всех сил старался показать свою полезность новому хозяину.
— Фрайер, который передает малявы для Пуделя, боится… Говорит: засветили, пасут… Ну, я… это самое… проверил… За фрайером топчется старикашка-журналист. Отставник…это самое… дерьмовый.
Гаревич насторожился. Новости сыпятся, будто камнепад в горах, оставляя синяки и шишки. Связь институтского информатора с Пуделем — единственная нить, по которой можно добраться до генерала-ученого, порвется она — все пропало. А ему ведь отпущено всего-навсего два месяца…
— Замочить старикашку? — заметив озабоченность работодателя, спросил Кавказец. — Возьму по Божески, недорого… Был у меня по этой части специалист — убрал… Теперь новый стажируется, но — не та сноровка… Однако, деда замочит, невелика наука.
Только и не хватает ему обкладывать «нить» трупами! Лучшего способа для того, чтобы навести сыскарей и госбезопасников на линию связи похитителя с институтом трудно придумать.
— Ни замачиваний, ни стирок! — приказал Гаревич таким жестким тоном, что у прислушивающегося к беседе Штыря засвербило в ушах. — Будешь делать только то, что скажу!
После того, как подручные Кавказца выпроводили ожившего пуделевца, Гаревич раздраженно стянул с головы осточертевшую маску-колпак. Кавказец последовал его примеру. Резидент расплатился сполна, даже накинул за оперативность и умение солидный премиальный процент…
Глава 9
У подножья облизанной ветрами сопки грохнул выстрел. Вслед за ним прокатилась автоматная очередь — охранник добил раненного зверя. Эхо подхватило выстрелы и понесло их по тайге.
Над кабаньей тушей склонились два человека. В высоких сапогах, в куртках, подпоясанных патронташами, в одинаковых лисьих треухах, сухощавые и подтянутые, они казались родными братьями, вышедшими на охотничий промысел.
Нет, не братьями, скорее отцом и сыном. У одного из охотников — морщинистое лицо, припухшие веки, из-под треуха выбивается седой клок волос. Второй — сравнительно молод, ему не больше сорока лет.
Васин-Железнов и Иванчишин.
Поодаль пересмеиваются два охранника с автоматами. Тихо, уважительно, боясь помешать неторопливой беседе хозяина с его пленником, который вовсе не похож на пленника — больше на дорогого гостя, приглашенного на охоту.
— Видите, Петр Ефремович, какое преимущество у моего компьютерного прицела перед вашей доморощенной мушкой, — подсмеивался над Васиным плененный генерал, показывая свое ружье с каким-то набалдашником вместо привычной прицельной рамки. — И это на расстоянии всего шестисот-семисот шагов… Представьте себе…
Иванчишин внезапно умолк, окинув собеседника подозрительным взглядом.
Васин про себя выругался таким черным матом, что услыщь его генерал — легкая подозрительность переросла бы в твердую уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Когда в полутемной комнате с наглухо задраенными окнами и едва тлеющим ночником появилось двое мужчин, Штырь поглядел на них с некоторым облегчением. Главное — от него что-то явно требуется, в противном случае давно бы лежал в подмосковном лесу или на дне реки. А если есть в нем потребность — готов расколоться, вывернуться наизнанку, открыть все, что известно и неизвестно. Ибо любая тайна и любая ложь — мизерная цена за жизнь.
Оба мужика — в масках. Один — пожилой, можно даже сказать: старик. Другой помоложе.
Штырь встретил «гостей» угодливой улыбкой, которая так не соответствует угреватому лицу с нависшим над глазными впадинами лбом, толстыми, негритянскими губами, мясистым, свороченным на бок носом, что кажется приклеенной неким неумелым гримером.
Тот, кто помоложе, умелся на стул в углу комнаты, демонстративно отвернулся. Старик подошел к Штырю, наклонился к его лицу.
— Ответишь на мои вопросы — останешься жив. Промолчишь или обманешь — вынесут вперед ногами… Понял?
— Я…что… что знаю — скажу, — забормотал насмерть перепуганный бандит, ощутив в брюках неожиданную мокроту. — Спрашивай…
Гаревич наклонился ещё ближе.
— Где укрылся Пудель?
Ну, это не страшно, подумал Штырь и страх растворился в радости. С этим-то он справится, только нужно изобразить колебания, набить себе цену.
— Это самое… точно не знаю… осторожен он, таится…
— Где таится… Вот что, дружан, не советую мутить воду, может плохо для тебя кончиться… Говори!
Молодой иужик лениво поднялся, потянулся.
— Может быть, помочь? — лениво спросил он. — Позову Крючка — специалист он по развязыванию узлов на языке…
— Не знаю… падло буду, не знаю… век свободы не видать, — привычно забормотал Штырь, бросая испытующие взгляды то на одного, то на другого: верят либо сомневаются? — Чтоб мне к сыскарям попасть… не знаю…
Кавказец все так же лениво пошел к дверям. Вызовет палача — поздно будет признаваться…
— Кажись, в Сибири прячется…
— Где именно? Как он с тобой связывается? Как ты пересылаешь ему малявы? Кто их тебе передает? — шипел Гаревич, в прорезях маски глаза горели сатанинский огнем, сухие старческие руки ухватили уши Штыря, оттянули голову назад. — Говори, нечисть!
— Ко мне приходит… его шестерка. Завирюха, — страх возвратился и начал терзать голову, желудок, уже опорожненный мочевой пузырь. — Я передаю ему… эти самые…малявы… узнаю, что ещё нужно…
— Откуда берешь малявы?
— Клоп передает? Приносит по вечерам считай каждую неделю…
— Когда приходит?
К Штырю снова пришел покой. О недавнем приступе страха напоминали мокрые штаны, в которых впору ловить рыбу.
— Заранее… это самое… не сообчают.
Кавказец сделал ещё один шаг по направлению к дверям, но Гаревич остановил его. Опыт разведчика подсказывал: сейчас Штырь говорит правду, прижмет его тот же Крючок — станет выдумывать, фантазировать, подгоняемый болью и ужасом.
Резидент отпустил покрасневшие уши узника, присел на стул рядом с ним.
— Выслушай меня внимательно, повторяться не люблю. Дам тебе номерок телефона, — написал он на клочке бумаги телефон офиса Кавказца. — Появится пуделевская шестерка — позвонишь и скажешь… Предположим: груз прибыл.
Штырь внимательно слушал, поддакивал, понимающе кивал.
— Обязательно позвоню… Все понял, переспрашивать не стану. Век не видать свободы, сделаю…
— И учти: продашь — пожалеешь… Нет, не то — просто не успеешь пожалеть. На коленях будешь выпрашивать скорую смерть, а она, ох, какой медленной станет…
— Не про…дам, — выдавил Штырь. — Все сде…лаю…
— Узнаешь о захоронке Пуделя — сообщишь по тому же телефону: груз отправлен… А теперь — гуляй, жена, небось, заждалась мужа…
— И не забудь сменить штаны, — рассмеялся Кавказец_ — Несет от тебя, паря, как из деревенского сральника…
Казалось бы, подскочить Штырю, сбросить развязанные веревки и — дай Бог ноги. Но он не торопился покидать «пытошное» помещение — изо всех сил старался показать свою полезность новому хозяину.
— Фрайер, который передает малявы для Пуделя, боится… Говорит: засветили, пасут… Ну, я… это самое… проверил… За фрайером топчется старикашка-журналист. Отставник…это самое… дерьмовый.
Гаревич насторожился. Новости сыпятся, будто камнепад в горах, оставляя синяки и шишки. Связь институтского информатора с Пуделем — единственная нить, по которой можно добраться до генерала-ученого, порвется она — все пропало. А ему ведь отпущено всего-навсего два месяца…
— Замочить старикашку? — заметив озабоченность работодателя, спросил Кавказец. — Возьму по Божески, недорого… Был у меня по этой части специалист — убрал… Теперь новый стажируется, но — не та сноровка… Однако, деда замочит, невелика наука.
Только и не хватает ему обкладывать «нить» трупами! Лучшего способа для того, чтобы навести сыскарей и госбезопасников на линию связи похитителя с институтом трудно придумать.
— Ни замачиваний, ни стирок! — приказал Гаревич таким жестким тоном, что у прислушивающегося к беседе Штыря засвербило в ушах. — Будешь делать только то, что скажу!
После того, как подручные Кавказца выпроводили ожившего пуделевца, Гаревич раздраженно стянул с головы осточертевшую маску-колпак. Кавказец последовал его примеру. Резидент расплатился сполна, даже накинул за оперативность и умение солидный премиальный процент…
Глава 9
У подножья облизанной ветрами сопки грохнул выстрел. Вслед за ним прокатилась автоматная очередь — охранник добил раненного зверя. Эхо подхватило выстрелы и понесло их по тайге.
Над кабаньей тушей склонились два человека. В высоких сапогах, в куртках, подпоясанных патронташами, в одинаковых лисьих треухах, сухощавые и подтянутые, они казались родными братьями, вышедшими на охотничий промысел.
Нет, не братьями, скорее отцом и сыном. У одного из охотников — морщинистое лицо, припухшие веки, из-под треуха выбивается седой клок волос. Второй — сравнительно молод, ему не больше сорока лет.
Васин-Железнов и Иванчишин.
Поодаль пересмеиваются два охранника с автоматами. Тихо, уважительно, боясь помешать неторопливой беседе хозяина с его пленником, который вовсе не похож на пленника — больше на дорогого гостя, приглашенного на охоту.
— Видите, Петр Ефремович, какое преимущество у моего компьютерного прицела перед вашей доморощенной мушкой, — подсмеивался над Васиным плененный генерал, показывая свое ружье с каким-то набалдашником вместо привычной прицельной рамки. — И это на расстоянии всего шестисот-семисот шагов… Представьте себе…
Иванчишин внезапно умолк, окинув собеседника подозрительным взглядом.
Васин про себя выругался таким черным матом, что услыщь его генерал — легкая подозрительность переросла бы в твердую уверенность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96