Мы влупили из всех стволов вкруговую, заставив штурмовиков вжаться в камни, а вертушки отойти на безопасное расстояние.
Была, конечно, вероятность того, что они саданут в нас ракетой или польют из пушки. Но расчет был на то, что они видели начало штурма и вряд ли захотят мочить подполковника и других бойцов, которых могло изрешетить осколками. Так и вышло. Не переставая поливать из «каштана», я оглянулся в сторону Дока. Очень меня интересовало, на кой хрен его понесло на НП. Подполковника это тоже интересовало. Он стоял выше меня и потому увидел все раньше. А потом увидел и я.
И понял, что за трубу волочил Док.
Это была «Игла».
Ручной зенитно-ракетный комплекс «Игла». Дальность полета ракеты по горизонтали — 5200 метров. При максимальной скорости цели 1450 километров в час вероятность поражения цели одной ракетой составляет 38 процентов. Чем ниже скорость цели, тем выше процент попадания. Вертолеты поражаются стопроцентно. А огромная «Мрия», неподвижно стоящая в полукилометре, — на все 200 процентов.
Док поерзал, устраиваясь поудобней, приладил на правом плече «Иглу» и припал к прицелу. Подполковник завопил так, что заглушил все вертолетные движки и грохот автоматной пальбы:
— Стой! Отставить! Стой!
Ага. «Стой». Скажи это своей тете.
Труба на плече Дока дернулась. Из заднего конца полыхнуло. Сработал ускоритель, десятикилограммовая ракета прочертила красивую дугу над аэродромом и вмазалась прямо в середину фюзеляжа «Мрии». Грохнул взрыв. Тулово самолета просело, как надпиленное бревно на козлах.
* * *
Красивый был самолет.
Теперь он наверняка не взлетит.
Док встал, поднял руки и объявил:
— Мы сдаемся!
Глава IX
То, что для Пастухова было предположением, для полковника Голубкова являлось бесспорным фактом. Самолет дальнего радиолокационного обнаружения А-50 не мог появиться над объектом случайно. Такие самолеты не появляются случайно нигде.
А-50 мог вылететь в район Потапова лишь в том случае, если бы это была зона военных действий или место проведения крупномасштабных учений с участием всех родов войск. Таких летающих командных пунктов в ВВС России было не больше трех десятков, приказ о вылете мог поступить только из Москвы.
Из Москвы он и поступил. В этом у полковника Голубкова не было никаких сомнений.
Не вызывала сомнений и цель вылета: запеленговать радиопередатчик, работу которого могли обнаружить аэродромные службы.
Поэтому Голубков сразу же приказал группе Пастухова покинуть опасное место.
Ребята сделали все, что смогли. И даже намного больше того, чего от них ждали.
Сутки, а то и двое, которые потребуются саперным частям для замены двух взорванных опор высоковольтной ЛЭП, снимали остроту цейтнота, давали возможность разобраться в том, что происходит, попытаться понять, по какому сценарию будут развиваться события.
Полковник Голубков продиктовал оператору:
— "Центр — Пастухову. Доложите обстановку". Ответа не последовало. Голубков приказал повторять вызов каждый час, собрал поступившие из Потапова шифрограммы и вернулся в кабинет.
"Пастухов — Центру. Докладываю о результатах визуальной разведки.
В продолжение двух минувших дней над окрестностями объекта постоянно патрулировали вертолеты Ми-28 и Ми-24. Время нахождения в воздухе — от двух с половиной до трех часов. Отмечались полеты Ми-4 на короткие расстояния. Кроме «Мрии», никакие транспортные самолеты не приземлялись и не взлетали.
От КПП объекта к селу Потапово нерегулярно курсировали пассажирский автобус и продуктовый автофургон. Движения большегрузного автотранспорта не зафиксировано.
Все дни, кроме нынешнего, совершали полеты истребители МиГ и Су. Время в воздухе — около получаса. Летали над аэродромом на высоте от одного до десяти километров на дозвуковых скоростях. При нахождении их в воздухе работали все радарные установки. После приземления самолеты осматривались группой механиков, производились какие-то измерения. После этого их закатывали в подземные ангары.
Опознавательные знаки на фюзеляжах отсутствуют. Возможно, из-за того, что производится перекраска поверхности.
Сообщите, на какие подробности следует обратить внимание".
«Пастухов — Центру. Уточняю модели истребителей: МиГ-23, МиГ-25, Су-25, один МиГ-29. Общее количество — примерно 15 единиц. Никакого навесного вооружения на истребителях нет».
«Пастухов — Центру. Подтверждаю предыдущее сообщение. В воздух поднимались истребители старых образцов. МиГ-29М, Су-35, Су-39 и другие новые модификации в полетах не участвовали. Цвет поверхности — от светло-серого до темно-серого, с дымчатым оттенком. Причины изменения окраски объяснить не можем. Возможно, наносится антирадарное покрытие».
«Пастухов — Центру. Данные о модификациях истребителей подтверждаем. Ошибка исключена, мы в состоянии отличить старую модель от новой. Уточнить количество машин не могу, так как сегодня они не летают. Ангары охраняются усиленными нарядами. Охранники в черной униформе, вооружены автоматами АКС».
«Пастухов — Центру. Замечен А-50. Пролетал раз пять. Вряд ли случайно…»
Голубков отложил шифрограммы. События, которые за последние двое суток произошли в районе аэродрома Потапово, имели исключительно важное значение. Но у них был и более общий смысл. Полковник Голубков понимал, что произошло нечто такое, что заставляло переоценить весь масштаб дела.
* * *
А-50. Можно было попытаться узнать, кто конкретно отдал приказ о его вылете. Но это не так и важно. Гораздо важнее другое. Сам факт. Приказ отдан. Это решение принято в Москве. И принято очень быстро. Уже одно это говорило о многом. О том, что расследование вышло на такой уровень, о котором никто и помыслить не мог. О котором, возможно, не помышлял и сам президент, давая приказ провести проверку обстоятельств гибели самолетов «Руслан» и «Антей».
Факт полета А-50 выявлял наличие разветвленной, глубоко законспирированной организации, имеющей выходы в мощные государственные структуры. И при этом скрытой от официальных контрольных органов. Это могло свидетельствовать о противозаконном характере организации. А могло и не свидетельствовать. Смотря как толковать закон. И смотря кто его толкует.
* * *
Полковник Голубков много знал о тайных механизмах государственной жизни. Но понимал, что знает далеко не все. Всего не мог знать никто. Государственный корабль был слишком большим. Не корабль — скорее Кремль. Он создавался столетиями. Наземная его часть обрастала храмами, царскими палатами, дворцами съездов. Росла и подземная часть. Множились потайные ходы, пыточные и застенки времен Ивана Грозного превращались в бункера, хранилища и узлы связи. В Георгиевском зале шла своя жизнь, парадная, а за стенами и под фундаментами — своя, тайная, предопределяя жизнь надземную, видимую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Была, конечно, вероятность того, что они саданут в нас ракетой или польют из пушки. Но расчет был на то, что они видели начало штурма и вряд ли захотят мочить подполковника и других бойцов, которых могло изрешетить осколками. Так и вышло. Не переставая поливать из «каштана», я оглянулся в сторону Дока. Очень меня интересовало, на кой хрен его понесло на НП. Подполковника это тоже интересовало. Он стоял выше меня и потому увидел все раньше. А потом увидел и я.
И понял, что за трубу волочил Док.
Это была «Игла».
Ручной зенитно-ракетный комплекс «Игла». Дальность полета ракеты по горизонтали — 5200 метров. При максимальной скорости цели 1450 километров в час вероятность поражения цели одной ракетой составляет 38 процентов. Чем ниже скорость цели, тем выше процент попадания. Вертолеты поражаются стопроцентно. А огромная «Мрия», неподвижно стоящая в полукилометре, — на все 200 процентов.
Док поерзал, устраиваясь поудобней, приладил на правом плече «Иглу» и припал к прицелу. Подполковник завопил так, что заглушил все вертолетные движки и грохот автоматной пальбы:
— Стой! Отставить! Стой!
Ага. «Стой». Скажи это своей тете.
Труба на плече Дока дернулась. Из заднего конца полыхнуло. Сработал ускоритель, десятикилограммовая ракета прочертила красивую дугу над аэродромом и вмазалась прямо в середину фюзеляжа «Мрии». Грохнул взрыв. Тулово самолета просело, как надпиленное бревно на козлах.
* * *
Красивый был самолет.
Теперь он наверняка не взлетит.
Док встал, поднял руки и объявил:
— Мы сдаемся!
Глава IX
То, что для Пастухова было предположением, для полковника Голубкова являлось бесспорным фактом. Самолет дальнего радиолокационного обнаружения А-50 не мог появиться над объектом случайно. Такие самолеты не появляются случайно нигде.
А-50 мог вылететь в район Потапова лишь в том случае, если бы это была зона военных действий или место проведения крупномасштабных учений с участием всех родов войск. Таких летающих командных пунктов в ВВС России было не больше трех десятков, приказ о вылете мог поступить только из Москвы.
Из Москвы он и поступил. В этом у полковника Голубкова не было никаких сомнений.
Не вызывала сомнений и цель вылета: запеленговать радиопередатчик, работу которого могли обнаружить аэродромные службы.
Поэтому Голубков сразу же приказал группе Пастухова покинуть опасное место.
Ребята сделали все, что смогли. И даже намного больше того, чего от них ждали.
Сутки, а то и двое, которые потребуются саперным частям для замены двух взорванных опор высоковольтной ЛЭП, снимали остроту цейтнота, давали возможность разобраться в том, что происходит, попытаться понять, по какому сценарию будут развиваться события.
Полковник Голубков продиктовал оператору:
— "Центр — Пастухову. Доложите обстановку". Ответа не последовало. Голубков приказал повторять вызов каждый час, собрал поступившие из Потапова шифрограммы и вернулся в кабинет.
"Пастухов — Центру. Докладываю о результатах визуальной разведки.
В продолжение двух минувших дней над окрестностями объекта постоянно патрулировали вертолеты Ми-28 и Ми-24. Время нахождения в воздухе — от двух с половиной до трех часов. Отмечались полеты Ми-4 на короткие расстояния. Кроме «Мрии», никакие транспортные самолеты не приземлялись и не взлетали.
От КПП объекта к селу Потапово нерегулярно курсировали пассажирский автобус и продуктовый автофургон. Движения большегрузного автотранспорта не зафиксировано.
Все дни, кроме нынешнего, совершали полеты истребители МиГ и Су. Время в воздухе — около получаса. Летали над аэродромом на высоте от одного до десяти километров на дозвуковых скоростях. При нахождении их в воздухе работали все радарные установки. После приземления самолеты осматривались группой механиков, производились какие-то измерения. После этого их закатывали в подземные ангары.
Опознавательные знаки на фюзеляжах отсутствуют. Возможно, из-за того, что производится перекраска поверхности.
Сообщите, на какие подробности следует обратить внимание".
«Пастухов — Центру. Уточняю модели истребителей: МиГ-23, МиГ-25, Су-25, один МиГ-29. Общее количество — примерно 15 единиц. Никакого навесного вооружения на истребителях нет».
«Пастухов — Центру. Подтверждаю предыдущее сообщение. В воздух поднимались истребители старых образцов. МиГ-29М, Су-35, Су-39 и другие новые модификации в полетах не участвовали. Цвет поверхности — от светло-серого до темно-серого, с дымчатым оттенком. Причины изменения окраски объяснить не можем. Возможно, наносится антирадарное покрытие».
«Пастухов — Центру. Данные о модификациях истребителей подтверждаем. Ошибка исключена, мы в состоянии отличить старую модель от новой. Уточнить количество машин не могу, так как сегодня они не летают. Ангары охраняются усиленными нарядами. Охранники в черной униформе, вооружены автоматами АКС».
«Пастухов — Центру. Замечен А-50. Пролетал раз пять. Вряд ли случайно…»
Голубков отложил шифрограммы. События, которые за последние двое суток произошли в районе аэродрома Потапово, имели исключительно важное значение. Но у них был и более общий смысл. Полковник Голубков понимал, что произошло нечто такое, что заставляло переоценить весь масштаб дела.
* * *
А-50. Можно было попытаться узнать, кто конкретно отдал приказ о его вылете. Но это не так и важно. Гораздо важнее другое. Сам факт. Приказ отдан. Это решение принято в Москве. И принято очень быстро. Уже одно это говорило о многом. О том, что расследование вышло на такой уровень, о котором никто и помыслить не мог. О котором, возможно, не помышлял и сам президент, давая приказ провести проверку обстоятельств гибели самолетов «Руслан» и «Антей».
Факт полета А-50 выявлял наличие разветвленной, глубоко законспирированной организации, имеющей выходы в мощные государственные структуры. И при этом скрытой от официальных контрольных органов. Это могло свидетельствовать о противозаконном характере организации. А могло и не свидетельствовать. Смотря как толковать закон. И смотря кто его толкует.
* * *
Полковник Голубков много знал о тайных механизмах государственной жизни. Но понимал, что знает далеко не все. Всего не мог знать никто. Государственный корабль был слишком большим. Не корабль — скорее Кремль. Он создавался столетиями. Наземная его часть обрастала храмами, царскими палатами, дворцами съездов. Росла и подземная часть. Множились потайные ходы, пыточные и застенки времен Ивана Грозного превращались в бункера, хранилища и узлы связи. В Георгиевском зале шла своя жизнь, парадная, а за стенами и под фундаментами — своя, тайная, предопределяя жизнь надземную, видимую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91