— Сколько истребителей Россия может выпускать на продажу? Два-три десятка в год? Может это составить хоть сколько-нибудь серьезную конкуренцию американскому ВПК?
— Их могут беспокоить военные успехи талибов, — заметил Голубков. — Коллинз об этом прямо сказал.
Нифонтов отмахнулся:
— Для этого не нужно перехватывать наши самолеты и устраивать международный скандал. Достаточно передать Шах-Масуду десяток комплексов «Пэтриот». Что они, кстати, и сделали. Получается, что цель у ЦРУ другая. Какая?
— Продолжай.
— Третий момент. Контракт на девятьсот шестьдесят миллионов долларов. Мы об этом уже говорили. Где «Госвооружение» или этот «Феникс» возьмут столько новых «мигов» и «су»? Их просто не существует в природе. Они есть в ВВС, но кто же позволит выставить их на продажу?
— Есть еще один интересный вопрос, — подсказал Голубков. — Дубов. Он же генеральный директор «Феникса» Ермаков. Мы вычислили его по данным Шереметьева-2. Такие же данные есть в компьютерах аэропорта Кеннеди. Фоторобот у ЦРУ был. Почему они сами его не вычислили?
— Не вопрос. Наверняка вычислили. Но нам не сообщили. Хотели, чтобы мы вышли на него сами. Вывели нас на него. Простенько, по-школьному. Это не унижает твое профессиональное достоинство?
— Не обольщайся, — предупредил Голубков. — Они не считают нас дураками.
— Но и слишком умными не считают. Я скажу, почему так думаю. Никакого другого объяснения у меня нет. Они хотят сделать нашими руками то, чего не могут сделать сами. При всех их возможностях.
— Что?
— Вот именно — что? Об этом я все время и говорю. Что?
— Да, это и есть главный вопрос, — согласился Голубков. — По-моему, ответ на него — в фигуре Ермакова. На нем сходится все. Контракт с аль-Джаббаром. Шесть миллионов долларов. Покушение. «Мрия». Все это не может быть случайностью. Таких случайностей не бывает.
— Его контакт с профессором Ефимовым, — напомнил Нифонтов. — Ермаков уговаривал Ефимова вернуться в Россию.
— И это тоже. «Феникс» не занимается исследовательскими работами. Их дело — продавать самолеты. Зачем ему нужен был Ефимов?
— Стоит и об этом подумать, — признал Нифонтов. — Но меня сейчас больше интересует другое. Чем для Америки опасна Россия?
— Это действительно дурацкий вопрос, — ответил Голубков. — Ничем.
— Не скажи, Константин Дмитриевич. Ядерные материалы, ракетные технологии. Если они начнут расползаться по. миру, мало не покажется. Они и сейчас просачиваются.
А если к власти придут коммунисты, хлынут. Так что я склонен поверить Коллинзу.
Не в интересах Штатов дестабилизировать обстановку в России.
— И что из этого следует? Для нашего конкретного дела?
— А черт его знает! — в сердцах бросил Нифонтов. Он еще немного посидел и поднялся. — Ладно, трудись. Да. Не сказал тебе, о чем шла речь там, — кивнул он вверх. — Снова всплыл вопрос о существовании управления.
— Не впервой, — равнодушно отозвался Голубков. — Он всегда всплывает, когда мы влезаем не в свои дела. А как иначе? Управление для того и создано.
— Куратор известил меня, что в рамках программы сокращения государственных расходов наш бюджет урезан до прожиточного минимума. А валютная строка сведена к нулю.
— Даже так? — нахмурился Голубков.
— Вот именно. Куратор дал понять, что сейчас все зависит от нас. От того, как мы справимся с этим делом.
— Намекнул, чтобы пошевеливались? Нифонтов покачал головой:
— Наоборот. Намекнул, чтобы не пошевеливались.
— А почему не приказал?
— Не въезжаешь, Константин Дмитриевич. Здесь свои тонкости. От имени президента он мог приказать нам заняться этим делом. Отменить приказ без ведома президента — совсем другое дело. Тут в два счета можно шею сломать. Вот так-то, господин полковник. Стрельну у тебя еще сигаретку?
— Да на здоровье.
Нифонтов взял сигарету, понюхал ее и пошел к выходу. С порога оглянулся.
— Знаешь, что самое приятное в борьбе с дурными привычками? Поражения!
* * *
Взорвали «Мрию». Вот это новость. Всем новостям новость. Что же там произошло? И что происходит?
* * *
Голубков связался с дежурным оператором информационного центра. Тот доложил: вызов повторяю, группа Пастухова не отвечает.
— Продолжай вызывать, — приказал Голубков и выключил селектор.
В кабинет заглянул помощник:
— Капитан Евдокимов. Звонит по городскому. Голубков взял трубку:
— Слушаю.
— Константин Дмитриевич, я из Жуковского. Вы не могли бы сюда приехать? Прямо сейчас.
— В чем дело? — встревожился Голубков. — Что-то с Крыловым?
— Нет. Ничего такого, о чем вы подумали.
— Не говори загадками!
— Я звоню из проходной НПО. По автомату.
— Еду.
Голубков сбежал по широкой мраморной лестнице, на ходу натягивая плащ. Серая служебная «Волга» полковника уже ждала у парадного. В дверях он едва не столкнулся с лейтенантом Авдеевым. С плаща оперативника текло.
— Разрешите доложить? — спросил он, отряхиваясь. — Дождь, черт бы его. Весна называется. Ждешь ее, как любимую девушку, а вваливается сосед-алкаш.
— Об этом ты и хотел доложить?
— Извините. Это у меня от путешествия по коммуналкам. Нашел я локаторщика. Фалин его фамилия. Николай Фалин. Тридцать два года, не судим, холост. Участковым в целом характеризуется положительно, хотя в последнее время употреблял и пел громким противным голосом под караоке. Соседи выражали неудовольствие. Пришлось побегать. Из коммуналки на Плющихе он выехал, а нового адреса в справочном еще нет. Полгода назад купил однокомнатную квартиру в Строгине, перевез мать и сразу исчез.
— Как — исчез?
— Сказал, что уезжает в командировку. По работе. Куда — не сказал. Мать с ума сходила. За квартиру отдал двадцать шесть тысяч долларов. Откуда у сына такие деньги? Не иначе связался с бандитами. Не пишет. Только на днях пришла открытка.
Все в порядке, жив-здоров, вернется недели через три.
— Открытку видел?
— Так точно. На штемпеле: почтовое отделение Потапово.
— Потапово? — переспросил Голубков.
— Да. Читинская область. Почтовое отделение Потапово. Открытка странная.
Подписана одной буквой — "Н". И такое впечатление, что ее не меньше недели таскали в кармане, прежде чем бросили в почтовый ящик. Это важно?
— Все важно.
— Еще деталь, — продолжал Авдеев. — Матушка рассказала, что перед тем, как сын купил квартиру, к ним на Плющиху два раза приезжал какой-то человек. О чем-то говорил с Николаем. О чем — мать не знает.
— Какой человек?
— Серьезный. Прилично одет. На красивой иностранной машине.
— Пошли, — кивнул Голубков. Вернувшись в кабинет, он достал из сейфа фоторобот Ермакова.
— Возьми дежурную машину и дуй в Строгино. Покажи старушке. Не этот ли человек говорил с ее сыном. И сразу назад.
Голубков был почти уверен, что мать радиолокаторщика Николая Фалина опознает Ермакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Их могут беспокоить военные успехи талибов, — заметил Голубков. — Коллинз об этом прямо сказал.
Нифонтов отмахнулся:
— Для этого не нужно перехватывать наши самолеты и устраивать международный скандал. Достаточно передать Шах-Масуду десяток комплексов «Пэтриот». Что они, кстати, и сделали. Получается, что цель у ЦРУ другая. Какая?
— Продолжай.
— Третий момент. Контракт на девятьсот шестьдесят миллионов долларов. Мы об этом уже говорили. Где «Госвооружение» или этот «Феникс» возьмут столько новых «мигов» и «су»? Их просто не существует в природе. Они есть в ВВС, но кто же позволит выставить их на продажу?
— Есть еще один интересный вопрос, — подсказал Голубков. — Дубов. Он же генеральный директор «Феникса» Ермаков. Мы вычислили его по данным Шереметьева-2. Такие же данные есть в компьютерах аэропорта Кеннеди. Фоторобот у ЦРУ был. Почему они сами его не вычислили?
— Не вопрос. Наверняка вычислили. Но нам не сообщили. Хотели, чтобы мы вышли на него сами. Вывели нас на него. Простенько, по-школьному. Это не унижает твое профессиональное достоинство?
— Не обольщайся, — предупредил Голубков. — Они не считают нас дураками.
— Но и слишком умными не считают. Я скажу, почему так думаю. Никакого другого объяснения у меня нет. Они хотят сделать нашими руками то, чего не могут сделать сами. При всех их возможностях.
— Что?
— Вот именно — что? Об этом я все время и говорю. Что?
— Да, это и есть главный вопрос, — согласился Голубков. — По-моему, ответ на него — в фигуре Ермакова. На нем сходится все. Контракт с аль-Джаббаром. Шесть миллионов долларов. Покушение. «Мрия». Все это не может быть случайностью. Таких случайностей не бывает.
— Его контакт с профессором Ефимовым, — напомнил Нифонтов. — Ермаков уговаривал Ефимова вернуться в Россию.
— И это тоже. «Феникс» не занимается исследовательскими работами. Их дело — продавать самолеты. Зачем ему нужен был Ефимов?
— Стоит и об этом подумать, — признал Нифонтов. — Но меня сейчас больше интересует другое. Чем для Америки опасна Россия?
— Это действительно дурацкий вопрос, — ответил Голубков. — Ничем.
— Не скажи, Константин Дмитриевич. Ядерные материалы, ракетные технологии. Если они начнут расползаться по. миру, мало не покажется. Они и сейчас просачиваются.
А если к власти придут коммунисты, хлынут. Так что я склонен поверить Коллинзу.
Не в интересах Штатов дестабилизировать обстановку в России.
— И что из этого следует? Для нашего конкретного дела?
— А черт его знает! — в сердцах бросил Нифонтов. Он еще немного посидел и поднялся. — Ладно, трудись. Да. Не сказал тебе, о чем шла речь там, — кивнул он вверх. — Снова всплыл вопрос о существовании управления.
— Не впервой, — равнодушно отозвался Голубков. — Он всегда всплывает, когда мы влезаем не в свои дела. А как иначе? Управление для того и создано.
— Куратор известил меня, что в рамках программы сокращения государственных расходов наш бюджет урезан до прожиточного минимума. А валютная строка сведена к нулю.
— Даже так? — нахмурился Голубков.
— Вот именно. Куратор дал понять, что сейчас все зависит от нас. От того, как мы справимся с этим делом.
— Намекнул, чтобы пошевеливались? Нифонтов покачал головой:
— Наоборот. Намекнул, чтобы не пошевеливались.
— А почему не приказал?
— Не въезжаешь, Константин Дмитриевич. Здесь свои тонкости. От имени президента он мог приказать нам заняться этим делом. Отменить приказ без ведома президента — совсем другое дело. Тут в два счета можно шею сломать. Вот так-то, господин полковник. Стрельну у тебя еще сигаретку?
— Да на здоровье.
Нифонтов взял сигарету, понюхал ее и пошел к выходу. С порога оглянулся.
— Знаешь, что самое приятное в борьбе с дурными привычками? Поражения!
* * *
Взорвали «Мрию». Вот это новость. Всем новостям новость. Что же там произошло? И что происходит?
* * *
Голубков связался с дежурным оператором информационного центра. Тот доложил: вызов повторяю, группа Пастухова не отвечает.
— Продолжай вызывать, — приказал Голубков и выключил селектор.
В кабинет заглянул помощник:
— Капитан Евдокимов. Звонит по городскому. Голубков взял трубку:
— Слушаю.
— Константин Дмитриевич, я из Жуковского. Вы не могли бы сюда приехать? Прямо сейчас.
— В чем дело? — встревожился Голубков. — Что-то с Крыловым?
— Нет. Ничего такого, о чем вы подумали.
— Не говори загадками!
— Я звоню из проходной НПО. По автомату.
— Еду.
Голубков сбежал по широкой мраморной лестнице, на ходу натягивая плащ. Серая служебная «Волга» полковника уже ждала у парадного. В дверях он едва не столкнулся с лейтенантом Авдеевым. С плаща оперативника текло.
— Разрешите доложить? — спросил он, отряхиваясь. — Дождь, черт бы его. Весна называется. Ждешь ее, как любимую девушку, а вваливается сосед-алкаш.
— Об этом ты и хотел доложить?
— Извините. Это у меня от путешествия по коммуналкам. Нашел я локаторщика. Фалин его фамилия. Николай Фалин. Тридцать два года, не судим, холост. Участковым в целом характеризуется положительно, хотя в последнее время употреблял и пел громким противным голосом под караоке. Соседи выражали неудовольствие. Пришлось побегать. Из коммуналки на Плющихе он выехал, а нового адреса в справочном еще нет. Полгода назад купил однокомнатную квартиру в Строгине, перевез мать и сразу исчез.
— Как — исчез?
— Сказал, что уезжает в командировку. По работе. Куда — не сказал. Мать с ума сходила. За квартиру отдал двадцать шесть тысяч долларов. Откуда у сына такие деньги? Не иначе связался с бандитами. Не пишет. Только на днях пришла открытка.
Все в порядке, жив-здоров, вернется недели через три.
— Открытку видел?
— Так точно. На штемпеле: почтовое отделение Потапово.
— Потапово? — переспросил Голубков.
— Да. Читинская область. Почтовое отделение Потапово. Открытка странная.
Подписана одной буквой — "Н". И такое впечатление, что ее не меньше недели таскали в кармане, прежде чем бросили в почтовый ящик. Это важно?
— Все важно.
— Еще деталь, — продолжал Авдеев. — Матушка рассказала, что перед тем, как сын купил квартиру, к ним на Плющиху два раза приезжал какой-то человек. О чем-то говорил с Николаем. О чем — мать не знает.
— Какой человек?
— Серьезный. Прилично одет. На красивой иностранной машине.
— Пошли, — кивнул Голубков. Вернувшись в кабинет, он достал из сейфа фоторобот Ермакова.
— Возьми дежурную машину и дуй в Строгино. Покажи старушке. Не этот ли человек говорил с ее сыном. И сразу назад.
Голубков был почти уверен, что мать радиолокаторщика Николая Фалина опознает Ермакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91