— Есть такой грех, Николай Зиновьевич. Думаю. А что, не надо?
Выпад генерала Казаков оставил без внимания.
— Значит, в тебе еще сидит коммунистическая инфекция.
— Вернее, не инфекция, а убежденность в коммунистическом идеале. Ты это имел в. виду?
— Прикидываешься или в самом деле такой наивный?
— Разве можно называть наивным того, кто остается верен своему идеалу?
— Ладно, кончай, мы не на семинаре политпроса. Речь идет о твоей судьбе.
— Даже так? В чем меня обвиняют?
— Ты не способен работать в команде. — Казаков свирепо отодвинул от себя стопку бумаг, положенных секретаршей на подпись. — Придя к власти, мы, демократы, оставили тебя на месте, в органах. Сделали генералом. Мы надеялись, что ты будешь работать честно…
— Меня обвиняют в нечестности? Тогда изволь привести факты.
— Я о честности в широком смысле: Нам всем сейчас нужно работать в команде. На всех направлениях. Ты же знаешь, демократы — под ударом. Случай с кражей в церкви давал отличный шанс власти. Доложи ты мне о том, что украденное найдено, мы бы выставили находки в мэрии, пригласили прессу. Затем торжественно передали бы имущество архиерею.
— Я понял» Николай Зиновьевич. Дело можно исправить. Мы задержали домушников, которые обчистили пять квартир в рабочем районе. Вещи, которые они не промотали, изъяты. Давайте выставим их в мэрии…
Казаков резко встал.
— Я его слушаю, думаю, он серьезно. Хватит шуток, Сазонов! Есть разница между имуществом церкви и шмотками Марьи Петровны Смирновой.
— Для меня разницы нет. Может, поможете понять?
— Я тебе ее объясню…
Разговору, который вел с ним Казаков, Сазонов нисколько не удивился. В последнее время он все больше ощущал свою ненужность. По воле властей (а в этом генерал был уверен на сто процентов) страна все глубже погружалась в трясину криминала. Все, начиная с приватизации государственной собственности и корчая задержкой зарплаты учителям, врачам, военным, творилось с нарушением законов и позволяло обирать одних и обогащаться другим.
Сазонов на себе ощущал растущее давление даровых денег, которые ему без стеснения предлагали со всех сторон. Его включали в списки на зарубежные поездки, которые неизвестно кто финансировал. Звали на разного рода «презентации» с обязательным вьшивоном и закусоном за счет устроителей. Присылали пригласительные билеты на церемонии открытия новых казино, ночных клубов, «артистических кафе», от которых откровенно смердило ароматами бардака.
Ему предлагали войти в правления компаний, акционерных обществ и даже банков, обещая прекрасную зарплату и ничего не требуя взамен. Несколько раз на такую же тему с ним беседовал Казаков. Советы он давал в шутливой форме, со смешком, но чувствовалось -.на полном серьезе.
— Живешь ты как-то криво, Сазонов. Коттедж у тебя есть?
— Садовый домик.
— Почему не строишься?
— Мне хватает.
— О детях ты думаешь? Да они тебя лет через пять проклянут, как дурака, который не смог в удобное время заложить фундамент фамильного благосостояния.
Сазонов предпочитал отмалчиваться, а Казаков, ощущая его глухое сопротивление, копил недовольство. В конце концов настало время ему прорваться.
— Ты вызывал к себе архиерея?
— Не вызывал, а приглашал.
— Перестань играть в слова. Суть в том, кто к кому приезжал.
— Какая разница?
— А такая: руководитель администрации не считает зазорным нанести архиерею визит в его резиденцию, а начальник Управления внутренних дел…
— Твой визит был актом политическим? Казаков не понял опасности вопроса.
— Все, что делает руководитель администрации, связано с политикой.
Сазонов вздохнул с притворным облегчением.
— А мне участие в политических играх заказано законом. Во всех остальных случаях желательно, чтобы архиерей заезжал ко мне… Особенно если охрана церковных ценностей в его ведомстве поставлена из рук вон плохо.
— Архиерей жалуется, что ты противишься освящению следственного изолятора по православному обычаю. Это так?
— Да, именно так, Николай Зиновьевич.
— Твое упрямство мне непонятно.
— А мне, в свою очередь, кажется, что тебе непонятно не только это, но и многое другое.
— Объясни.
— Есть разница между тюрьмой и храмом. В церковь идут верующие одной конфессии. В тюрьму, заметь, мы загоняем и христиан, и мусульман. Сидели у нас даже кришнаиты. Так вот, если после освящения арестантского дома иноверцы начнут бунтовать, не захотят сидеть в православном СИЗО, мне их приводить к тебе?
Казаков задумчиво покачал головой:
— Тут ты, похоже, прав. Но за все остальное тебя стоило бы уволить с треском.
— Ты желаешь, чтобы я подал рапорт?
— Возражать не буду.
После увольнения Сазонова с государственной должности Рыжов потерял его из виду, не знал, где и чем он занимается. Между тем без места генерал не остался. В тот же день, когда ему сообщили, что приказ на увольнение министром подписан, в кабинете раздался звонок.
— Василий Васильевич? Это Тарасов. «Комбанк». У меня есть желание встретиться с вами. Сазонов ответил довольно сухо:
— Может, скажете все по телефону? Тарасов весело хмыкнул в трубку:
— Мой генерал, разговор только для двух ушей. А у телефонов есть обычай работать на третье ухо.
Они встретились. От Тарасова отставной генерал вышел в ранге начальника службы безопасности банка, члена его правления и вице-президента.
В необходимости назначения на последнюю должность Сазонов высказал большое сомнение. Но Тарасов был непреклонен.
— Мне нужно, чтобы ваши распоряжения выполнялись здесь всеми, как мои собственные.
Сдав дела, Сазонов принял на себя новые обязанности. И начал он с проверки того, что было сделано в целях обеспечения безопасности «Комбанка» до его прихода. Для этого он избрал привычный для себя метод.
Трудно поверить, но за годы службы Сазонов полностью овладел способностью глядеть на мир глазами квалифицированного преступника. Он легко определял места, где на самой людной улице можно прихватить и раздербанить прохожего так, что на это никто не обратит внимания. Следуя мимо домов, входя в учреждения, он сразу находил слабые места охраны и тут же представлял, что надо сделать для защиты от грабителей и воров.
Первым объектом проверки Сазонова стала служба инкассации. «Комбанк» приобрел для нее две специальные машины марки «форд». С хорошо подобранными и обученными экипажами они ежедневно выезжали в город.
Не объявляя своих намерений, на собственном «жигуле» Сазонов решил «провести» по маршруту «инку-2» — вторую ин-кассационную машину «Комбанка».
Счет нарушениям режима безопасности начался на третьей минуте.
«Инка-2» остановилась у продуктового магазина «Еда». Один из инкассаторов выскочил из машины, оставив боковую дверь «сейфа» приоткрытой, и побежал через дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122