Это на вас пока висит один Порохов. На мне еще Виктор Денисов и брат Жора. Потому стараюсь… Я тех гадов достану…
Рыжов кивнул.
— Я понял, Артем. — Он помолчал раздумывая. — С чего хочешь начать?
— Завтра потопчусь возле «Алковтормета».
— Рассчитываешь что-то обнаружить?
— Трудно сказать, но надеюсь. Вдруг повезет.
КАТРИЧ
В незапамятные времена железную дорогу на окраинах Придонска прокладывали по чистому полю. Затем вдоль полосы отвода начали сооружать складские хозяйства, автобазы, ремонтные мастерские, железобетонные и домостроительные комбинаты. Постепенно город подобрался к железной дороге, затем пересек ее, пополз дальше, а промышленная зона сохранилась и оказалась внутри жилых кварталов. Она рассекала город уродливым шрамом, распространяя на спальные районы пыль, грязь, запахи горячего асфальта и копоти.
По обеим сторонам промзоны тянулись узкие ленты асфальта. Отцы города были лишены чувства юмора и вместо названий Задрипанная и Поганая, вполне подходивших для улочек, тянувшихся вдоль промзоны, наделили их индустриальными именами в духе времени — Первая и Вторая Магистральные. Глухие бетонные заборы разных цветов сжимали улицы с обеих сторон. Выше чем на половину заборы были одинаково густо заляпаны грязью. В дождливые дни автотранспорт омывал фонтанами из-под колес узкие пешеходные тропки и высокие стены оград.
Поскольку день был сухим, Катрич смело шел по Второй Магистральной. Местами он останавливался и внимательно разглядывал вывески фирм, расселившихся за забором. Наконец на одном из жестяных листков он обнаружил надпись, выведенную черной краской:
«АЛКОВТОРМЕТ»
Ржавые железные ворота преграждали путь за ограду. За ней виднелся портальный кран, который бездействовал. Под краном громоздились кучи металлолома: смятые кузова автомобилей, строительная арматура, исковерканные и погнутые швеллеры, двутавровые балки. Куча выглядела громадной и производила сильное впечатление. Даже неискушенный глаз легко замечал: за оградой — заурядная база Вторчермета. Смущало одно: название, пахшее алкоголем.
Катрич постучал в ворота кулаком. Но звука, который услышали бы изнутри, извлечь не сумел. Только перемазал кулак в ржавчине. Тогда он поднял с земли крупный голыш и замолотил им по воротам сильно и часто. Никакой реакции на стук не последовало.
Подождав некоторое время, Катрич двинулся вдоль забора.
Не могло быть, чтобы деятельный пролетариат входил в царство труда только через отведенную ему прорезь. Это противоречило духу тех, кто на работе изнывает от жажды. Катрич знал, что даже на режимных предприятиях города, окруженных высокими мощными стенами, терпеливый искатель может обнаружить щель, которая заметно сокращает путь от завода к ближайшему винному магазину.
Поиски оказались не напрасными. Возле автобусной остановки с шикарно-бредовым названием «Хлебобетонный завод» между заборами, разделявшими две территории товариществ с безграничной безответственностью, в бетонной стене зиял узкий пролом.
Катрича всегда изумляло трудолюбие искателей коротких путей. Как можно иначе, не притащив с собой домкрата, лома, кувалды, без ножовки, выдолбить в бетонной стене дыру, перегрызть арматуру настолько, что становится возможным протиснуть в щель не только голову, но и зад!
Боком протиснувшись в щель, Катрич оказался внутри, за оградой. Все тут говорило о том, что лазом давно не пользовались. Бурьян и конский щавель бурно разрослись, потеснив с обеих сторон узкую, едва заметную тропку.
Ступая осторожно, чтобы не споткнуться об обломки железа, Катрич выбрался к центру металлосвалки. Судя по всему, фирма «Алковтормет» железом давно не занималась. Головки рельсов, по которым должен был двигаться кран, покрывал бурый налет ржавчины. Ржавыми были и большинство железных обломков, сваленных в огромную декоративную кучу.
Вдалеке за грудой лома виднелись одноэтажный домик, скорее всего контора фирмы, и новый ангар из оцинкованного железа.
Пройдя метров сто, в одном из закутков большого двора Катрич заметил работягу. С автогенной горелкой он возился у битого кузова иномарки, то ли разрезая его, то ли, наоборот, заваривая дыры.
— Привет!
Сварщик оторвался от дела, взял в руки увесистый молоток. Встреча с незнакомцем в глухом месте могла таить немало неожиданностей, приятных и неприятных. О последних предусмотрительный человек думал в первую очередь.
— Привет. Что-то я тебя не угадываю.
— Давай познакомимся. — Катрич протянул руку. — Иван Лукин. Предприниматель.
В глазах сварщика блеснуло нечто похожее на испуг. Руки он не подал.
— Ты как сюда попал?
— Вошел.
— А чо надо?
— Вот присматриваюсь. Может, участок возьму в аренду.
— У-у, не выйдет. Здесь все уже схвачено. Свои хозяева есть.
— Перекуплю.
— Не-е, — сварщик говорил уверенно, — они сами народ денежный. Дюже богатые.
— Кто они?
— Прости, мил человек, хозяева мне не докладывали. Знаю — есть, а вот кто… У меня только бригадир.
— Выпьем? — Меняя тему, Катрич достал из кармана плоскую металлическую фляжку. — Стакан есть?
— Найдем, — сварщик не стал ломаться. Он достал из ящика с инструментами банку из-под майонеза. — Пойдет?
— Важно, чтобы не протекала. — Катрич отвинтил у фляжки пробку.
Сварщик плеснул налитое в глотку и проглотил одним махом. Громко и тяжко вздохнул.
— Со знакомством, значит. Литовкин я, Андрей.
Они сели на лежавший рядом кислородный баллон. Катрич налил себе и выпил. Снова протянул баночку сварщику.
— Слушай, может, твоих хозяев заинтересует медь? У меня есть.
Литовкин выпил, но на этот раз крякнул удовлетворенно.
— Хороша, зараза!
— Я тебя про медь спросил.
— Не-е. — Литовкин уже слегка захмелел. — Я тя, конечно, понимаю. Но мы не по меди. Мы по л ю м и н и ю.
— А на хрена эта куча железа? — Катрич снова подлил в баночку, которую Литовкин держал в руке.
— От старой власти осталось. Пионеры собирали-сгребали. На трактора, на паровозы. А мне платили сто пятьдесят. На хрена, скажи, тогда паровозы? Сейчас мы всю эту блажь по боку: и пионеров, и железки. Зато «лимончик» в месяц выцарапываю.
— Неужто так много?
— А чо? Плохо, что ли?
— Напротив, очень даже неплохо. Но разве алюминий так дорого стоит?
Литовкин не ответил.Он поднес баночку к губам, но сразу пить не стал. Принюхался.
— Самогон, что ли?
— Ты что?! — Катрич возмутился совершенно искренне. — Водка «Распутин». Долбанешь стакан, потом сидишь, на бутылку смотришь. А морда с бородой тебе подмаргивает.
Литовкин понимающе рассмеялся. Телевизионная реклама, учившая отличать «Распутина» подлинного, подмаргивавшего, от самопального, который подмаргивать не умел была на памяти…
* * *
Ближе к вечеру Катрич позвонил Рыжову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Рыжов кивнул.
— Я понял, Артем. — Он помолчал раздумывая. — С чего хочешь начать?
— Завтра потопчусь возле «Алковтормета».
— Рассчитываешь что-то обнаружить?
— Трудно сказать, но надеюсь. Вдруг повезет.
КАТРИЧ
В незапамятные времена железную дорогу на окраинах Придонска прокладывали по чистому полю. Затем вдоль полосы отвода начали сооружать складские хозяйства, автобазы, ремонтные мастерские, железобетонные и домостроительные комбинаты. Постепенно город подобрался к железной дороге, затем пересек ее, пополз дальше, а промышленная зона сохранилась и оказалась внутри жилых кварталов. Она рассекала город уродливым шрамом, распространяя на спальные районы пыль, грязь, запахи горячего асфальта и копоти.
По обеим сторонам промзоны тянулись узкие ленты асфальта. Отцы города были лишены чувства юмора и вместо названий Задрипанная и Поганая, вполне подходивших для улочек, тянувшихся вдоль промзоны, наделили их индустриальными именами в духе времени — Первая и Вторая Магистральные. Глухие бетонные заборы разных цветов сжимали улицы с обеих сторон. Выше чем на половину заборы были одинаково густо заляпаны грязью. В дождливые дни автотранспорт омывал фонтанами из-под колес узкие пешеходные тропки и высокие стены оград.
Поскольку день был сухим, Катрич смело шел по Второй Магистральной. Местами он останавливался и внимательно разглядывал вывески фирм, расселившихся за забором. Наконец на одном из жестяных листков он обнаружил надпись, выведенную черной краской:
«АЛКОВТОРМЕТ»
Ржавые железные ворота преграждали путь за ограду. За ней виднелся портальный кран, который бездействовал. Под краном громоздились кучи металлолома: смятые кузова автомобилей, строительная арматура, исковерканные и погнутые швеллеры, двутавровые балки. Куча выглядела громадной и производила сильное впечатление. Даже неискушенный глаз легко замечал: за оградой — заурядная база Вторчермета. Смущало одно: название, пахшее алкоголем.
Катрич постучал в ворота кулаком. Но звука, который услышали бы изнутри, извлечь не сумел. Только перемазал кулак в ржавчине. Тогда он поднял с земли крупный голыш и замолотил им по воротам сильно и часто. Никакой реакции на стук не последовало.
Подождав некоторое время, Катрич двинулся вдоль забора.
Не могло быть, чтобы деятельный пролетариат входил в царство труда только через отведенную ему прорезь. Это противоречило духу тех, кто на работе изнывает от жажды. Катрич знал, что даже на режимных предприятиях города, окруженных высокими мощными стенами, терпеливый искатель может обнаружить щель, которая заметно сокращает путь от завода к ближайшему винному магазину.
Поиски оказались не напрасными. Возле автобусной остановки с шикарно-бредовым названием «Хлебобетонный завод» между заборами, разделявшими две территории товариществ с безграничной безответственностью, в бетонной стене зиял узкий пролом.
Катрича всегда изумляло трудолюбие искателей коротких путей. Как можно иначе, не притащив с собой домкрата, лома, кувалды, без ножовки, выдолбить в бетонной стене дыру, перегрызть арматуру настолько, что становится возможным протиснуть в щель не только голову, но и зад!
Боком протиснувшись в щель, Катрич оказался внутри, за оградой. Все тут говорило о том, что лазом давно не пользовались. Бурьян и конский щавель бурно разрослись, потеснив с обеих сторон узкую, едва заметную тропку.
Ступая осторожно, чтобы не споткнуться об обломки железа, Катрич выбрался к центру металлосвалки. Судя по всему, фирма «Алковтормет» железом давно не занималась. Головки рельсов, по которым должен был двигаться кран, покрывал бурый налет ржавчины. Ржавыми были и большинство железных обломков, сваленных в огромную декоративную кучу.
Вдалеке за грудой лома виднелись одноэтажный домик, скорее всего контора фирмы, и новый ангар из оцинкованного железа.
Пройдя метров сто, в одном из закутков большого двора Катрич заметил работягу. С автогенной горелкой он возился у битого кузова иномарки, то ли разрезая его, то ли, наоборот, заваривая дыры.
— Привет!
Сварщик оторвался от дела, взял в руки увесистый молоток. Встреча с незнакомцем в глухом месте могла таить немало неожиданностей, приятных и неприятных. О последних предусмотрительный человек думал в первую очередь.
— Привет. Что-то я тебя не угадываю.
— Давай познакомимся. — Катрич протянул руку. — Иван Лукин. Предприниматель.
В глазах сварщика блеснуло нечто похожее на испуг. Руки он не подал.
— Ты как сюда попал?
— Вошел.
— А чо надо?
— Вот присматриваюсь. Может, участок возьму в аренду.
— У-у, не выйдет. Здесь все уже схвачено. Свои хозяева есть.
— Перекуплю.
— Не-е, — сварщик говорил уверенно, — они сами народ денежный. Дюже богатые.
— Кто они?
— Прости, мил человек, хозяева мне не докладывали. Знаю — есть, а вот кто… У меня только бригадир.
— Выпьем? — Меняя тему, Катрич достал из кармана плоскую металлическую фляжку. — Стакан есть?
— Найдем, — сварщик не стал ломаться. Он достал из ящика с инструментами банку из-под майонеза. — Пойдет?
— Важно, чтобы не протекала. — Катрич отвинтил у фляжки пробку.
Сварщик плеснул налитое в глотку и проглотил одним махом. Громко и тяжко вздохнул.
— Со знакомством, значит. Литовкин я, Андрей.
Они сели на лежавший рядом кислородный баллон. Катрич налил себе и выпил. Снова протянул баночку сварщику.
— Слушай, может, твоих хозяев заинтересует медь? У меня есть.
Литовкин выпил, но на этот раз крякнул удовлетворенно.
— Хороша, зараза!
— Я тебя про медь спросил.
— Не-е. — Литовкин уже слегка захмелел. — Я тя, конечно, понимаю. Но мы не по меди. Мы по л ю м и н и ю.
— А на хрена эта куча железа? — Катрич снова подлил в баночку, которую Литовкин держал в руке.
— От старой власти осталось. Пионеры собирали-сгребали. На трактора, на паровозы. А мне платили сто пятьдесят. На хрена, скажи, тогда паровозы? Сейчас мы всю эту блажь по боку: и пионеров, и железки. Зато «лимончик» в месяц выцарапываю.
— Неужто так много?
— А чо? Плохо, что ли?
— Напротив, очень даже неплохо. Но разве алюминий так дорого стоит?
Литовкин не ответил.Он поднес баночку к губам, но сразу пить не стал. Принюхался.
— Самогон, что ли?
— Ты что?! — Катрич возмутился совершенно искренне. — Водка «Распутин». Долбанешь стакан, потом сидишь, на бутылку смотришь. А морда с бородой тебе подмаргивает.
Литовкин понимающе рассмеялся. Телевизионная реклама, учившая отличать «Распутина» подлинного, подмаргивавшего, от самопального, который подмаргивать не умел была на памяти…
* * *
Ближе к вечеру Катрич позвонил Рыжову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122