— Ну, что ты, мое солнышко, не плачь, успокойся...
Девочка замолчала и крохотными пальчиками размазывала слезы на лице матери.
— Ну, вот и хорошо... Вот и хорошо... — говорила Катя, а в глазах ее таилась такая тоска, что Федор готов был убежать на край света, чтобы не видеть этих тоскующих Катиных глаз.
— Я договорился в институте, Все в порядке. Ты можешь учиться...
Катя подняла голову, и вдруг он прочитал на ее лице настойчивую решимость.
— Спасибо, Федя. Ты настоящий друг... Я сейчас же, немедленно... Вот только схожу к маме...
— Поедем сегодня? — несмело спросил Федор.
— Обязательно сегодня. Обязательно... — Катя торопливо одевала девочку. — Обязательно сегодня.
— Тогда я тоже загляну домой, — сказал Федор,
— Пожалуйста, пожалуйста, — согласилась Катя. — Ты за мной зайди. Хорошо?
В город ехали автобусом, Катя сидела у окна и смотрела на дорогу, молчаливая и задумчивая. Федор ничего не спрашивал, ничего не говорил, понимая, что происходит в душе у Кати.
Так же молча пришли в институт. Федор проводил Катю к директору, потом в канцелярию, где она сдала дополнительные документы, и только когда ей сказали, что завтра же она может приходить на занятия, Катя пожаловалась Федору:
— Мест в общежитии нету. Не ездить же каждый день в деревню.
Наступал вечер. Катя с Федором вышли из института и остановились.
— Что будем делать? — спросила Катя.
— Искать квартиру или угол какой-нибудь, живут же некоторые студенты на квартирах.
— Я не против. Но дело к ночи...
— Чепуха, — решительно сказал Федор. — Выйдем на Ульяновскую, там много частных домов. Не успели повернуть к Комсомольскому скверу, как Федора окликнул Эдик.
— В кино собрались?
— А ты откуда?
— От Устина Адамовича,
— Все консультируешься?
— Консультируюсь.
— Катя, познакомься, это мой друг Эдик, Институтский поэт.
Катя искренне удивилась:
— Вы действительно поэт или Федя шутит?
— Действительно... — смущенно улыбнулся Эдик.
— Первый раз вижу живого поэта! — воскликнула Катя. — Оказывается, самый обыкновенный человек.
— Возьмите обыкновенного человека с собой в кино, — попросился Эдик.
— У нас более прозаичная задача, — пожаловалась Катя. — Мне нужен угол. Я с завтрашнего дня студентка истфака.
— Угол? — Эдик остановился. — А если комната у двух симпатичных пожилых людей?
— Мечта! — сказала Катя.
— Правда, это далековато, но зато будете как дома... По пути Эдик все рассказывал про Ивана, который каждую свободную минуту рвался к радиоприемнику, чтобы услышать о последних событиях в Западной Белоруссии. Он уже готов был ехать в Слоним к Виктору, но ему сказали, что для такой поездки пока что требуется особое разрешение.
Эдик привел друзей к родителям Маши. Мать Маши, увидев таких гостей, бросилась накрывать на стол. Григорий Саввич вынул из буфета традиционную бутылку наливки. По тому, как разговаривали с Эдиком в этом доме, Федор понял, что Эдик здесь свой человек.
— Спасибо, Эдичек, — расстроилась Светлана Ильинична, узнав, что Катя нуждается в квартире. — Мы с удовольствием сдадим Машину комнату. И нам будет веселее. А то, когда Маши нет, и ты не очень частый гость...
Эдик не сумел скрыть своего смущения.
— Ну, чего там стесняться в своем отечестве? — улыбнулся Григорий Саввич. — Мы другого зятя не примем.
Эдик смутился еще больше.
— И вам спасибо, — разрядила обстановку Катя. — О цене договоримся.
Светлана Ильинична даже руками всплеснула.
— Да что ты, Катенька, обидеть нас хочешь? Мы в копейке не нуждаемся, еще и дочери помогаем. А ты живи на здоровье... Глядишь и замуж тебя выдадим...
Катя вспыхнула и замолчала. Федор не знал, как вывести ее из этого замешательства, а Светлана Ильинична, почувствовав, что сказала лишнее, успокоила:
— Да ты не смущайся. Дело житейское.
Но слова Светланы Ильиничны не помогли. За столом наступило тягостное молчание. Григорий Саввич взялся за бутылку, долил и без того полные рюмки.
— Мой муж убит в Монголии... — тихо сказала Катя. Эдик удивленно поднял брови. Светлана Ильинична ойкнула:
— Боже мой... Такая молодая и уже вдова...
— Может, потише станет... Гитлер ведь с нами в договоре теперь, — сказал Григорий Саввич.
— Побоится... — согласился Эдик. — Он знает, что мы воевать на своей территории не будем. Да теперь и границы наши подальше подвинулись. В Минске мне рассказывали, что с крыши Дома правительства можно было видеть пограничные заставы. А теперь мы в Бресте.
— А по-моему, — вмешался Федор, — сколько волка ни корми...
— А мы его и не кормим, — возразил Эдик.
— Мы не кормим, так другие кормят. Подсунули ему Чехословакию, Францию, Польшу. А он в наш лес смотрит. Тут он ждет главной добычи... — загорелся Федор.
— Это ж договор перед всем миром, — заметила Светлана Ильинична. — Такие договоры не нарушаются. И потом это не нашего ума дело... Давайте вот выпьем наливочки, чтобы Кате было хорошо у нас...
Поздним вечером уходили из гостеприимного дома Федор с Эдиком. Над заборами переулка свисали ветви деревьев. Пахло яблоками, осенней свежестью, предвещавшей первые заморозки.
— Это здорово, что ты на пути попался, — сказал Федор, закурив и предложив Эдику. — А то я не знал, что делать, такое положение...
— Любишь ее? — спросил Эдик.
— Старая история... — хотел уклониться от ответа Федор. — Школьная...
— А ты, значит, сплоховал?
— Так получилось. — Федор затянулся, и вспыхнувшая папироса осветила его задумчивое лицо.
— Смешно, — ядовито бросил Эдик. — Само никогда ничего не получается, а если и получается, то потому, что вмешивается человек. Ты не вмешался, вмешался другой. Вот и получилось, что ты оказался в стороне.
— Нет, в данном случае действительно получилось... А ты, оказывается, в этом доме давно свой человек?
— А я и не скрываю, — улыбнулся Эдик. — Вот только Иван еще не в курсе... Сдаст она экзамены, поженимся и махнем куда-нибудь в деревню.
— Почему именно в деревню?
— А там учителя и врачи больше нужны, чем в городе... Тут и больницы, и поликлиники, и диспансеры, и консультации, школы дневные, вечерние, заочные и какие только хочешь. А там пока туговато. А нам интересно. Притом Маша хочет специализироваться как хирург. Там ей будет практики сколько угодно.
Дошли до железнодорожного клуба,
— Ну вот я и дома, — сказал Эдик.
— Еще раз спасибо. За Катю, — попрощался Федор.
— А благодарности ни к чему, — заметил Эдик. — У нас ведь союз, а это значит один за всех и все за одного.
Глава десятая
НАКАНУНЕ
Приближался новогодний праздник. В комитете комсомола и профкоме института решили устроить большой новогодний бал. Студенческий духовой оркестр усиленно разучивал танцы, факультеты готовили самодеятельные программы. Хозяйственная часть обещала поставить в актовом зале большую праздничную елку, Но самое главное, что хранилось в глубокой тайне, — это костюмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Девочка замолчала и крохотными пальчиками размазывала слезы на лице матери.
— Ну, вот и хорошо... Вот и хорошо... — говорила Катя, а в глазах ее таилась такая тоска, что Федор готов был убежать на край света, чтобы не видеть этих тоскующих Катиных глаз.
— Я договорился в институте, Все в порядке. Ты можешь учиться...
Катя подняла голову, и вдруг он прочитал на ее лице настойчивую решимость.
— Спасибо, Федя. Ты настоящий друг... Я сейчас же, немедленно... Вот только схожу к маме...
— Поедем сегодня? — несмело спросил Федор.
— Обязательно сегодня. Обязательно... — Катя торопливо одевала девочку. — Обязательно сегодня.
— Тогда я тоже загляну домой, — сказал Федор,
— Пожалуйста, пожалуйста, — согласилась Катя. — Ты за мной зайди. Хорошо?
В город ехали автобусом, Катя сидела у окна и смотрела на дорогу, молчаливая и задумчивая. Федор ничего не спрашивал, ничего не говорил, понимая, что происходит в душе у Кати.
Так же молча пришли в институт. Федор проводил Катю к директору, потом в канцелярию, где она сдала дополнительные документы, и только когда ей сказали, что завтра же она может приходить на занятия, Катя пожаловалась Федору:
— Мест в общежитии нету. Не ездить же каждый день в деревню.
Наступал вечер. Катя с Федором вышли из института и остановились.
— Что будем делать? — спросила Катя.
— Искать квартиру или угол какой-нибудь, живут же некоторые студенты на квартирах.
— Я не против. Но дело к ночи...
— Чепуха, — решительно сказал Федор. — Выйдем на Ульяновскую, там много частных домов. Не успели повернуть к Комсомольскому скверу, как Федора окликнул Эдик.
— В кино собрались?
— А ты откуда?
— От Устина Адамовича,
— Все консультируешься?
— Консультируюсь.
— Катя, познакомься, это мой друг Эдик, Институтский поэт.
Катя искренне удивилась:
— Вы действительно поэт или Федя шутит?
— Действительно... — смущенно улыбнулся Эдик.
— Первый раз вижу живого поэта! — воскликнула Катя. — Оказывается, самый обыкновенный человек.
— Возьмите обыкновенного человека с собой в кино, — попросился Эдик.
— У нас более прозаичная задача, — пожаловалась Катя. — Мне нужен угол. Я с завтрашнего дня студентка истфака.
— Угол? — Эдик остановился. — А если комната у двух симпатичных пожилых людей?
— Мечта! — сказала Катя.
— Правда, это далековато, но зато будете как дома... По пути Эдик все рассказывал про Ивана, который каждую свободную минуту рвался к радиоприемнику, чтобы услышать о последних событиях в Западной Белоруссии. Он уже готов был ехать в Слоним к Виктору, но ему сказали, что для такой поездки пока что требуется особое разрешение.
Эдик привел друзей к родителям Маши. Мать Маши, увидев таких гостей, бросилась накрывать на стол. Григорий Саввич вынул из буфета традиционную бутылку наливки. По тому, как разговаривали с Эдиком в этом доме, Федор понял, что Эдик здесь свой человек.
— Спасибо, Эдичек, — расстроилась Светлана Ильинична, узнав, что Катя нуждается в квартире. — Мы с удовольствием сдадим Машину комнату. И нам будет веселее. А то, когда Маши нет, и ты не очень частый гость...
Эдик не сумел скрыть своего смущения.
— Ну, чего там стесняться в своем отечестве? — улыбнулся Григорий Саввич. — Мы другого зятя не примем.
Эдик смутился еще больше.
— И вам спасибо, — разрядила обстановку Катя. — О цене договоримся.
Светлана Ильинична даже руками всплеснула.
— Да что ты, Катенька, обидеть нас хочешь? Мы в копейке не нуждаемся, еще и дочери помогаем. А ты живи на здоровье... Глядишь и замуж тебя выдадим...
Катя вспыхнула и замолчала. Федор не знал, как вывести ее из этого замешательства, а Светлана Ильинична, почувствовав, что сказала лишнее, успокоила:
— Да ты не смущайся. Дело житейское.
Но слова Светланы Ильиничны не помогли. За столом наступило тягостное молчание. Григорий Саввич взялся за бутылку, долил и без того полные рюмки.
— Мой муж убит в Монголии... — тихо сказала Катя. Эдик удивленно поднял брови. Светлана Ильинична ойкнула:
— Боже мой... Такая молодая и уже вдова...
— Может, потише станет... Гитлер ведь с нами в договоре теперь, — сказал Григорий Саввич.
— Побоится... — согласился Эдик. — Он знает, что мы воевать на своей территории не будем. Да теперь и границы наши подальше подвинулись. В Минске мне рассказывали, что с крыши Дома правительства можно было видеть пограничные заставы. А теперь мы в Бресте.
— А по-моему, — вмешался Федор, — сколько волка ни корми...
— А мы его и не кормим, — возразил Эдик.
— Мы не кормим, так другие кормят. Подсунули ему Чехословакию, Францию, Польшу. А он в наш лес смотрит. Тут он ждет главной добычи... — загорелся Федор.
— Это ж договор перед всем миром, — заметила Светлана Ильинична. — Такие договоры не нарушаются. И потом это не нашего ума дело... Давайте вот выпьем наливочки, чтобы Кате было хорошо у нас...
Поздним вечером уходили из гостеприимного дома Федор с Эдиком. Над заборами переулка свисали ветви деревьев. Пахло яблоками, осенней свежестью, предвещавшей первые заморозки.
— Это здорово, что ты на пути попался, — сказал Федор, закурив и предложив Эдику. — А то я не знал, что делать, такое положение...
— Любишь ее? — спросил Эдик.
— Старая история... — хотел уклониться от ответа Федор. — Школьная...
— А ты, значит, сплоховал?
— Так получилось. — Федор затянулся, и вспыхнувшая папироса осветила его задумчивое лицо.
— Смешно, — ядовито бросил Эдик. — Само никогда ничего не получается, а если и получается, то потому, что вмешивается человек. Ты не вмешался, вмешался другой. Вот и получилось, что ты оказался в стороне.
— Нет, в данном случае действительно получилось... А ты, оказывается, в этом доме давно свой человек?
— А я и не скрываю, — улыбнулся Эдик. — Вот только Иван еще не в курсе... Сдаст она экзамены, поженимся и махнем куда-нибудь в деревню.
— Почему именно в деревню?
— А там учителя и врачи больше нужны, чем в городе... Тут и больницы, и поликлиники, и диспансеры, и консультации, школы дневные, вечерние, заочные и какие только хочешь. А там пока туговато. А нам интересно. Притом Маша хочет специализироваться как хирург. Там ей будет практики сколько угодно.
Дошли до железнодорожного клуба,
— Ну вот я и дома, — сказал Эдик.
— Еще раз спасибо. За Катю, — попрощался Федор.
— А благодарности ни к чему, — заметил Эдик. — У нас ведь союз, а это значит один за всех и все за одного.
Глава десятая
НАКАНУНЕ
Приближался новогодний праздник. В комитете комсомола и профкоме института решили устроить большой новогодний бал. Студенческий духовой оркестр усиленно разучивал танцы, факультеты готовили самодеятельные программы. Хозяйственная часть обещала поставить в актовом зале большую праздничную елку, Но самое главное, что хранилось в глубокой тайне, — это костюмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116