Где-то под Минском все рушится, а он завел разговор о спичке.
— Брось! — Иван спрыгнул с подоконника и стал перед Эдиком, гневно сверкая глазами. — Спичка — чушь. Но она свидетельствует о твоем настроении. То у тебя фашисты — это рабочие и крестьяне, которые не пойдут против рабочих и крестьян, то первые неудачи, — и ты машешь на все рукой — все равно, дескать, все пропало...
Эдик хотел что-то возразить Ивану, но тут в вестибюль быстрым шагом вошел Устин Адамович, а за ним Сергей и Федор.
— Давайте в профессорскую, — позвал Устин Адамович, снял шляпу и платочком вытер вспотевшую лысину.
Ребята вошли и встревоженной нахохлившейся стайкой сгрудились у порога. Устин Адамович повесил шляпу, закурил и сел за стол.
Спокойствие, с которым он делал все это, передалось ребятам.
— Вы садитесь. Я только что из горкома партии. Директор, секретарь партбюро и некоторые другие преподаватели мобилизованы в армию. Я остаюсь в институте, потому что по болезни, к сожалению, меня не берут. Жизнь института должна идти по-прежнему. Когда у вас последний госэкзамен по педагогике?
— Послезавтра, — ответил за всех Иван.
— Ну вот. Готовьтесь и приходите в 23 аудиторию в 9 утра...
Но жить по-прежнему уже было невозможно. В понедельник над городом появился первый вражеский самолет. Странный, с двумя фюзеляжами. Он, словно привязанный, повис высоко в небе и почти стоял на месте.
Послышалась далекая стрельба зениток. Ребята, собравшиеся полистать конспекты у Ивана, выскочили на улицу. Белые клубочки разрывов вспыхивали далеко в стороне от самолета.
— Да что они, стрелять не умеют? — возмутился Иван.
— Погоди ты, вот сейчас как трахнут в самую точку, — успокаивал его Сергей.
Но в точку не трахнули. Самолет постоял, постоял, потом развернулся и полетел на запад.
— Где же наши соколы? — вздохнул Эдик. — От них он не ушел бы. Ишь, какой неповоротливый.
— Что ты в этом понимаешь, стратег? — Федор взял Ивана под руку и повел в дом. — А может, это так надо? Может, так задумано нашим командованием, чтобы не выдавать свои силы. Он ведь прилетал на разведку.
— Тоже мне стратег. — Иван освободил руку Федора и горько улыбнулся. — Ну, на чем мы остановились? На Ушинском? Повторим педагогические принципы Ушинского...
Утром у 23 аудитории из сотни выпускников филфака собралось меньше половины. За столом государственной экзаменационной комиссии сидели Устин Адамович, преподаватель педагогики и Милявский.
Первыми вошли Сергей, Федор, Эдик и Иван. На столе взяли билеты. Каждый сел готовиться. Сергей пробежал билет от начала до конца и спросил Устина Адамовича:
— Можно отвечать?
Устин Адамович посмотрел на членов комиссии. Никто не возражал.
— Проходите сюда, Петрович, — Устин Адамович подозвал Сергея к столу,
— Первый вопрос, — громко начал Сергей. — Великий русский педагог Ушинский...
Ребята переглянулись между собой — везет же человеку. И в этот момент в коридоре института завыла сирена — объявлялась воздушная тревога.
В первое мгновение сирена оглушила. Никто не тронулся с места, словно ждал, что она затихнет и занятия будут продолжаться, потому что тревога, наверное, была учебной. Так случалось раньше. Теперь Устин Адамович встал, ожидая, пока сирена замолкнет, и сказал:
— Все в убежище. Продолжим после тревоги.
Первым торопливо вышел Милявский, за ним преподаватель педагогики. Устин Адамович стоял за столом, ожидая, когда выйдут студенты.
В коридоре творилась невероятная толчея. Студенты бежали вниз, в бомбоубежище, На лестничных площадках стояли дежурные, с трудом управляя этим хаотичным, бурлящим потоком.
У двери 23 аудитории, прислонясь к стене, стояла Вера. Сергей схватил ее за руку и потянул вниз. Они бежали вместе со всеми, спотыкаясь и чертыхаясь.
В подвале, приспособленном под бомбоубежище, было полно. Ребята толпились в дверях, под лестничной клеткой. Сергей и Вера остановились. Потом Вера вдруг молча потянула Сергея обратно. Они бегом поднялись на первый этаж и бросились к двери.
— Вы куда? Сумасшедшие! — крикнул им вслед дежурный, но они уже были на просторном институтском дворе. Он служил тренировочным треком для мотоциклистов, сюда выводили на разминку студентов преподаватели физкультуры.
— Не хочу быть в братской могиле, — запыхавшись, сказала Вера. — Лучше здесь.
Над городом стоял рев самолетных моторов. Сергей и Вера смотрели в небо, а самолетов не видели. Но вот где-то на Луполове ударили зенитки, казалось, в совершенно пустом небе вспыхнули маленькие белые облачка разрывов. И вдруг оттуда, с большой высоты, раздался все нарастающий рев с каким-то свистом и стоном. Самолеты с крестами на крыльях один за другим устремлялись вниз. Вера инстинктивно прижалась к Сергею. Где-то в районе железной дороги раздались оглушительные взрывы. Земля под ногами вздрогнула.
— Сволочи, сволочи, сволочи... — шептала Вера. Зенитки били недружно, и казалось, что самолеты не обращали на них никакого внимания. Сбросив груз, они выстроились, как на параде, и повернули на запад. В это время в небе появился истребитель. Маленький, юркий, с красными звездочками на крыльях. Он бросился в погоню за бомбардировщиками.
— Сумасшедший, сумасшедший! Что он один сделает, — почти крикнула Вера, но «ястребок» уже пристроился в хвост последнему самолету и открыл огонь. Бомбардировщик ответил длинными огоньками пуль.
— Что это? — спросила Вера.
— Трассирующие, — затаив дыхание, глухо сказал Сергей.
— Ой, что это будет, что будет? — повторяла Вера.
А самолеты шли своим курсом. И бомбардировщик, несколько раз огрызнувшись огнем, летел как ни в чем не бывало. Тогда «ястребок» чуть рванулся вперед, как-то странно качнулся, и Сергей с Верой увидели, что бомбардировщик потерял управление, словно «ястребок» столкнул его с этого высокого неба.
— Смотри, смотри! — кричал Сергей. — Он ударил его винтом по хвосту.
Бомбардировщик лег на крыло, потом перевернулся и камнем пошел вниз. «Ястребок» отвернул и исчез за горизонтом.
— Миленький, миленький, так им и надо, так им и надо! — как маленькая девочка прыгала на месте Вера и все целовала и целовала Сергея, как будто он был тем летчиком, который таранил вражескую машину.
Прозвучал отбой тревоги. Вне себя от радости Сергей и Вера влетели в коридор института и вдруг услышали громкий голос Федора:
— Комсомольцы, в ружье! Сбор в актовом зале!
— Я побежал, — сказал Сергей и пожал Вере руку. — Вечером увидимся.
— И я с тобой, — рванулась за ним Вера.
— А как экзамены? Иди сдавай экзамены.
— А ты?
— Я Ушинского знаю назубок, — улыбнулся Сергей и побежал в военный кабинет.
Противогазы и винтовки получили быстро. Выстроились в центре актового зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Брось! — Иван спрыгнул с подоконника и стал перед Эдиком, гневно сверкая глазами. — Спичка — чушь. Но она свидетельствует о твоем настроении. То у тебя фашисты — это рабочие и крестьяне, которые не пойдут против рабочих и крестьян, то первые неудачи, — и ты машешь на все рукой — все равно, дескать, все пропало...
Эдик хотел что-то возразить Ивану, но тут в вестибюль быстрым шагом вошел Устин Адамович, а за ним Сергей и Федор.
— Давайте в профессорскую, — позвал Устин Адамович, снял шляпу и платочком вытер вспотевшую лысину.
Ребята вошли и встревоженной нахохлившейся стайкой сгрудились у порога. Устин Адамович повесил шляпу, закурил и сел за стол.
Спокойствие, с которым он делал все это, передалось ребятам.
— Вы садитесь. Я только что из горкома партии. Директор, секретарь партбюро и некоторые другие преподаватели мобилизованы в армию. Я остаюсь в институте, потому что по болезни, к сожалению, меня не берут. Жизнь института должна идти по-прежнему. Когда у вас последний госэкзамен по педагогике?
— Послезавтра, — ответил за всех Иван.
— Ну вот. Готовьтесь и приходите в 23 аудиторию в 9 утра...
Но жить по-прежнему уже было невозможно. В понедельник над городом появился первый вражеский самолет. Странный, с двумя фюзеляжами. Он, словно привязанный, повис высоко в небе и почти стоял на месте.
Послышалась далекая стрельба зениток. Ребята, собравшиеся полистать конспекты у Ивана, выскочили на улицу. Белые клубочки разрывов вспыхивали далеко в стороне от самолета.
— Да что они, стрелять не умеют? — возмутился Иван.
— Погоди ты, вот сейчас как трахнут в самую точку, — успокаивал его Сергей.
Но в точку не трахнули. Самолет постоял, постоял, потом развернулся и полетел на запад.
— Где же наши соколы? — вздохнул Эдик. — От них он не ушел бы. Ишь, какой неповоротливый.
— Что ты в этом понимаешь, стратег? — Федор взял Ивана под руку и повел в дом. — А может, это так надо? Может, так задумано нашим командованием, чтобы не выдавать свои силы. Он ведь прилетал на разведку.
— Тоже мне стратег. — Иван освободил руку Федора и горько улыбнулся. — Ну, на чем мы остановились? На Ушинском? Повторим педагогические принципы Ушинского...
Утром у 23 аудитории из сотни выпускников филфака собралось меньше половины. За столом государственной экзаменационной комиссии сидели Устин Адамович, преподаватель педагогики и Милявский.
Первыми вошли Сергей, Федор, Эдик и Иван. На столе взяли билеты. Каждый сел готовиться. Сергей пробежал билет от начала до конца и спросил Устина Адамовича:
— Можно отвечать?
Устин Адамович посмотрел на членов комиссии. Никто не возражал.
— Проходите сюда, Петрович, — Устин Адамович подозвал Сергея к столу,
— Первый вопрос, — громко начал Сергей. — Великий русский педагог Ушинский...
Ребята переглянулись между собой — везет же человеку. И в этот момент в коридоре института завыла сирена — объявлялась воздушная тревога.
В первое мгновение сирена оглушила. Никто не тронулся с места, словно ждал, что она затихнет и занятия будут продолжаться, потому что тревога, наверное, была учебной. Так случалось раньше. Теперь Устин Адамович встал, ожидая, пока сирена замолкнет, и сказал:
— Все в убежище. Продолжим после тревоги.
Первым торопливо вышел Милявский, за ним преподаватель педагогики. Устин Адамович стоял за столом, ожидая, когда выйдут студенты.
В коридоре творилась невероятная толчея. Студенты бежали вниз, в бомбоубежище, На лестничных площадках стояли дежурные, с трудом управляя этим хаотичным, бурлящим потоком.
У двери 23 аудитории, прислонясь к стене, стояла Вера. Сергей схватил ее за руку и потянул вниз. Они бежали вместе со всеми, спотыкаясь и чертыхаясь.
В подвале, приспособленном под бомбоубежище, было полно. Ребята толпились в дверях, под лестничной клеткой. Сергей и Вера остановились. Потом Вера вдруг молча потянула Сергея обратно. Они бегом поднялись на первый этаж и бросились к двери.
— Вы куда? Сумасшедшие! — крикнул им вслед дежурный, но они уже были на просторном институтском дворе. Он служил тренировочным треком для мотоциклистов, сюда выводили на разминку студентов преподаватели физкультуры.
— Не хочу быть в братской могиле, — запыхавшись, сказала Вера. — Лучше здесь.
Над городом стоял рев самолетных моторов. Сергей и Вера смотрели в небо, а самолетов не видели. Но вот где-то на Луполове ударили зенитки, казалось, в совершенно пустом небе вспыхнули маленькие белые облачка разрывов. И вдруг оттуда, с большой высоты, раздался все нарастающий рев с каким-то свистом и стоном. Самолеты с крестами на крыльях один за другим устремлялись вниз. Вера инстинктивно прижалась к Сергею. Где-то в районе железной дороги раздались оглушительные взрывы. Земля под ногами вздрогнула.
— Сволочи, сволочи, сволочи... — шептала Вера. Зенитки били недружно, и казалось, что самолеты не обращали на них никакого внимания. Сбросив груз, они выстроились, как на параде, и повернули на запад. В это время в небе появился истребитель. Маленький, юркий, с красными звездочками на крыльях. Он бросился в погоню за бомбардировщиками.
— Сумасшедший, сумасшедший! Что он один сделает, — почти крикнула Вера, но «ястребок» уже пристроился в хвост последнему самолету и открыл огонь. Бомбардировщик ответил длинными огоньками пуль.
— Что это? — спросила Вера.
— Трассирующие, — затаив дыхание, глухо сказал Сергей.
— Ой, что это будет, что будет? — повторяла Вера.
А самолеты шли своим курсом. И бомбардировщик, несколько раз огрызнувшись огнем, летел как ни в чем не бывало. Тогда «ястребок» чуть рванулся вперед, как-то странно качнулся, и Сергей с Верой увидели, что бомбардировщик потерял управление, словно «ястребок» столкнул его с этого высокого неба.
— Смотри, смотри! — кричал Сергей. — Он ударил его винтом по хвосту.
Бомбардировщик лег на крыло, потом перевернулся и камнем пошел вниз. «Ястребок» отвернул и исчез за горизонтом.
— Миленький, миленький, так им и надо, так им и надо! — как маленькая девочка прыгала на месте Вера и все целовала и целовала Сергея, как будто он был тем летчиком, который таранил вражескую машину.
Прозвучал отбой тревоги. Вне себя от радости Сергей и Вера влетели в коридор института и вдруг услышали громкий голос Федора:
— Комсомольцы, в ружье! Сбор в актовом зале!
— Я побежал, — сказал Сергей и пожал Вере руку. — Вечером увидимся.
— И я с тобой, — рванулась за ним Вера.
— А как экзамены? Иди сдавай экзамены.
— А ты?
— Я Ушинского знаю назубок, — улыбнулся Сергей и побежал в военный кабинет.
Противогазы и винтовки получили быстро. Выстроились в центре актового зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116