Солдаты торгуют личным оружием и не только личным, и не только оружием. Тащат, воруют, спекулируют почище наших. Загнал на черном рынке автомат — обеспечил семью года на два. Зажмут наши ребята банду так, что вырваться невозможно, она отбивается до темноты, а ночью словно испаряется… через какой-нибудь блок-пост афганского МГБ. За большую взятку, конечно. Вообще, в Афганистане за деньги могут предать, продать кого угодно и что угодно: родину, человека, ракету, информацию. По-моему, это давным-давно стало нормой жизни, может быть, даже национальной чертой характера. Все это — в порядке вещей. Знаю, что этого не может, во всяком случае, не должно быть, но у меня лично сложилось мнение, что им неведомо понятие о совести.
Мы не занимаемся вербовкой агентов, это работа разведки и особых отделов. Мне говорил начальник особого отдела части, что на правдивость завербованных афганских агентов лучше не рассчитывать. Полученную от них информацию обязательно надо перепроверять другими видами разведки. Играть роль агентов-двойников для них — почти обычное явление. Иногда работают даже на трех-четырех хозяев. И конечно, с каждого получают причитающуюся мзду. Мы иногда просили придать группе агента из того или иного рода, племени, клана — в зависимости от содержания задания. И за редчайшим исключением все оказывались сволочами.
— Они, конечно, не знали, в какую попадают компанию? — со смехом спросил Сергей.
— Конечно.
— Иначе вам не заполучить бы ни одного, — посмеиваясь, продолжал Сергей.
— Тогда им просто незачем было бы идти с нами. Продал информацию о месте дислокации группы — и обеспечил себе безбедное существование на многие годы.
— Ну и, как вы с ними?..
— Как мы с ними поступаем? Ну, не тащить же их обратно, да еще по горам, тем более что никакой ценности они собой не представляют. К счастью, ни одному из них не удалось сорвать задание группы.
— Да, церемонии, вижу, у вас не в моде, — покачал головой Сергей. — Слушай, Валерий, а как вообще наши ребята относятся к своим афганским товарищам по оружию?
— Частные, личные отношения, понятно, бывают самые различные, а общее такое: в бою лучше видеть их впереди, чем за спиной. Иногда приходилось и, как бы выразится, — давить. Не в прямом смысле, разумеется. Они запросто могут отказаться идти в бой или прервать атаку и отойти, потому что стемнело и похолодало, потому что подошло время намаза или обеда, потому что устали после перехода, потому что им дали недостаточно бронетехники и вообще, потому что оттуда стреляют…
Некоторое время все молчали. Потом Иван Никандрович заинтересованно сказал:
— Очень интересная информация. Ну, а что можешь сказать о том, каков психологический настрой нашей армии или, как некогда говорили, дух войск?
— Если коротко, то настрой явно диссонансный, дух тяжелый, — ответил Игорь и улыбнулся. — А знаете, за последние шесть лет мне еще не приходилось так много за один раз говорить на эту тему.
Это было действительно так. И сейчас он словно спешил выговориться с этими людьми, которых он справедливо отнес к категории своих, за все годы молчания. Здесь не надо было опасаться ни мелкого подвоха, ни тихого доноса. Эти если и не одобрят, то хотя бы поймут. А если что не так, то дальнейшая его судьба тоже решится сразу, без проволочек. Однако было похоже, что пока он не очень-то их и удивил.
— И все же поясни, — напомнил Иван Никандрович.
— Хорошо, — согласился Игорь. — Я иногда вот о чем думаю… Понятно, что война неизбежно меняет людей, и конечно, не в лучшую сторону… В сравнении с Великой отечественной эта война не просто малая, а очень малая. Хотя бы потому, что здесь гибнет неизмеримо меньше людей. И вот я думаю: неужели та война так же обнажила в людях их моральное, психологическое и всякое другое скотство, как и эта…
— Я думаю, — после некоторого молчания заговорил Сергей, — что последняя сволочь, потерявшая человеческий облик, защищая свою жизнь, может драться мужественно, остервенело, если хотите, геройски. Но все же не так, не с тем истинным мужеством, которое рождается не в страхе смерти, а в душе. Ну, а какая может быть душа у человека, потерявшего человеческий облик. Не надо сбрасывать со счетов идею и справедливость дела, за которое воюешь. Понимаете, что я хочу сказать?
— Кое-что, с трудом, — улыбнулся Иван Никандрович.
— И на том спасибо, — хмыкнул Сергей и продолжал. — Например, англичане до сих пор кричат: «Битва за Англию! Битва за Англию!» и до сих пор страшно гордятся проявленной силой воли и духа. А недавно в одной книге я натолкнулся на такое… Американский журналист Эдгар Сноу, побывавший в Сталинграде после пленения армии Паулюса, писал, что подвергшиеся бомбардировке участки Лондона могли бы укрыться в одном углу руин Сталинграда. Англичане горды тем, что отбили немецкую авиацию, выдержали бомбежку и не поддались панике. А здесь дрались в воздухе, дрались на земле и под землей за каждый дом, подъезд, этаж под непрерывным огнем с земли и тучами бомб с неба. Так какую надо было иметь силу духа и воли, чтобы выдержать этот ад и не только не поддаться панике, но и победить. Вряд ли такое могли бы выдержать люди, борющиеся только за свою жизнь. Такие под огонь не бросятся, не вскочат на танк врага с уже охваченной огнем бутылкой горючей смеси в руках, не закроют грудью пулемет, чтобы открыть путь товарищам. Это вот я и имел в виду. А вот очень интересные цифры. Там же вычитал. Одиннадцатого октября 1942 года лондонское радио сообщило… За 28 дней была завоевана Польша, а в Сталинграде за 28 дней немцы взяли несколько домов. За 38 дней была завоевана Франция, а в Сталинграде за 38 дней немцы продвинулись с одной стороны улицы на другую. Вот так воевали наши деды.
— Они же наши отцы, — с улыбкой уточнила Иван Никандрович.
— Это, конечно, очень впечатляет, — сказал Игорь. — Но ведь немцы были тоже отличными вояками. А они, как известно даже из песни, отребье человечества, фашистская нечисть, насильники, грабители, мучители людей, то есть совершенно утратили человеческий облик, о котором ты говорил.
— Так ведь они-то и потерпели поражение, — возразил Сергей.
— Не убеждает, — покачал головой Кондратюк. — Мне тоже хотелось бы, чтобы хорошие люди, борющиеся за правое дело, всегда побеждали, а плохие, преследующие корыстные интересы, терпели поражение. Но ведь чаще почему-то бывает наоборот. Ведь немцы завоевали всю Европу, уже будучи отребьем человечества. А вспомним несокрушимые когорты Александра Македонского, железные легионы Юлия Цезаря, победоносные армии Наполеона Бонапарта. Это же все наглые завоеватели, для которых не существовало понятие совести. Не знаю, какой уж там облик имели их солдаты, человеческий или нечеловеческий, но эти душители, грабители, губители государств и народов проявляли мужество, героизм и даже самопожертвование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Мы не занимаемся вербовкой агентов, это работа разведки и особых отделов. Мне говорил начальник особого отдела части, что на правдивость завербованных афганских агентов лучше не рассчитывать. Полученную от них информацию обязательно надо перепроверять другими видами разведки. Играть роль агентов-двойников для них — почти обычное явление. Иногда работают даже на трех-четырех хозяев. И конечно, с каждого получают причитающуюся мзду. Мы иногда просили придать группе агента из того или иного рода, племени, клана — в зависимости от содержания задания. И за редчайшим исключением все оказывались сволочами.
— Они, конечно, не знали, в какую попадают компанию? — со смехом спросил Сергей.
— Конечно.
— Иначе вам не заполучить бы ни одного, — посмеиваясь, продолжал Сергей.
— Тогда им просто незачем было бы идти с нами. Продал информацию о месте дислокации группы — и обеспечил себе безбедное существование на многие годы.
— Ну и, как вы с ними?..
— Как мы с ними поступаем? Ну, не тащить же их обратно, да еще по горам, тем более что никакой ценности они собой не представляют. К счастью, ни одному из них не удалось сорвать задание группы.
— Да, церемонии, вижу, у вас не в моде, — покачал головой Сергей. — Слушай, Валерий, а как вообще наши ребята относятся к своим афганским товарищам по оружию?
— Частные, личные отношения, понятно, бывают самые различные, а общее такое: в бою лучше видеть их впереди, чем за спиной. Иногда приходилось и, как бы выразится, — давить. Не в прямом смысле, разумеется. Они запросто могут отказаться идти в бой или прервать атаку и отойти, потому что стемнело и похолодало, потому что подошло время намаза или обеда, потому что устали после перехода, потому что им дали недостаточно бронетехники и вообще, потому что оттуда стреляют…
Некоторое время все молчали. Потом Иван Никандрович заинтересованно сказал:
— Очень интересная информация. Ну, а что можешь сказать о том, каков психологический настрой нашей армии или, как некогда говорили, дух войск?
— Если коротко, то настрой явно диссонансный, дух тяжелый, — ответил Игорь и улыбнулся. — А знаете, за последние шесть лет мне еще не приходилось так много за один раз говорить на эту тему.
Это было действительно так. И сейчас он словно спешил выговориться с этими людьми, которых он справедливо отнес к категории своих, за все годы молчания. Здесь не надо было опасаться ни мелкого подвоха, ни тихого доноса. Эти если и не одобрят, то хотя бы поймут. А если что не так, то дальнейшая его судьба тоже решится сразу, без проволочек. Однако было похоже, что пока он не очень-то их и удивил.
— И все же поясни, — напомнил Иван Никандрович.
— Хорошо, — согласился Игорь. — Я иногда вот о чем думаю… Понятно, что война неизбежно меняет людей, и конечно, не в лучшую сторону… В сравнении с Великой отечественной эта война не просто малая, а очень малая. Хотя бы потому, что здесь гибнет неизмеримо меньше людей. И вот я думаю: неужели та война так же обнажила в людях их моральное, психологическое и всякое другое скотство, как и эта…
— Я думаю, — после некоторого молчания заговорил Сергей, — что последняя сволочь, потерявшая человеческий облик, защищая свою жизнь, может драться мужественно, остервенело, если хотите, геройски. Но все же не так, не с тем истинным мужеством, которое рождается не в страхе смерти, а в душе. Ну, а какая может быть душа у человека, потерявшего человеческий облик. Не надо сбрасывать со счетов идею и справедливость дела, за которое воюешь. Понимаете, что я хочу сказать?
— Кое-что, с трудом, — улыбнулся Иван Никандрович.
— И на том спасибо, — хмыкнул Сергей и продолжал. — Например, англичане до сих пор кричат: «Битва за Англию! Битва за Англию!» и до сих пор страшно гордятся проявленной силой воли и духа. А недавно в одной книге я натолкнулся на такое… Американский журналист Эдгар Сноу, побывавший в Сталинграде после пленения армии Паулюса, писал, что подвергшиеся бомбардировке участки Лондона могли бы укрыться в одном углу руин Сталинграда. Англичане горды тем, что отбили немецкую авиацию, выдержали бомбежку и не поддались панике. А здесь дрались в воздухе, дрались на земле и под землей за каждый дом, подъезд, этаж под непрерывным огнем с земли и тучами бомб с неба. Так какую надо было иметь силу духа и воли, чтобы выдержать этот ад и не только не поддаться панике, но и победить. Вряд ли такое могли бы выдержать люди, борющиеся только за свою жизнь. Такие под огонь не бросятся, не вскочат на танк врага с уже охваченной огнем бутылкой горючей смеси в руках, не закроют грудью пулемет, чтобы открыть путь товарищам. Это вот я и имел в виду. А вот очень интересные цифры. Там же вычитал. Одиннадцатого октября 1942 года лондонское радио сообщило… За 28 дней была завоевана Польша, а в Сталинграде за 28 дней немцы взяли несколько домов. За 38 дней была завоевана Франция, а в Сталинграде за 38 дней немцы продвинулись с одной стороны улицы на другую. Вот так воевали наши деды.
— Они же наши отцы, — с улыбкой уточнила Иван Никандрович.
— Это, конечно, очень впечатляет, — сказал Игорь. — Но ведь немцы были тоже отличными вояками. А они, как известно даже из песни, отребье человечества, фашистская нечисть, насильники, грабители, мучители людей, то есть совершенно утратили человеческий облик, о котором ты говорил.
— Так ведь они-то и потерпели поражение, — возразил Сергей.
— Не убеждает, — покачал головой Кондратюк. — Мне тоже хотелось бы, чтобы хорошие люди, борющиеся за правое дело, всегда побеждали, а плохие, преследующие корыстные интересы, терпели поражение. Но ведь чаще почему-то бывает наоборот. Ведь немцы завоевали всю Европу, уже будучи отребьем человечества. А вспомним несокрушимые когорты Александра Македонского, железные легионы Юлия Цезаря, победоносные армии Наполеона Бонапарта. Это же все наглые завоеватели, для которых не существовало понятие совести. Не знаю, какой уж там облик имели их солдаты, человеческий или нечеловеческий, но эти душители, грабители, губители государств и народов проявляли мужество, героизм и даже самопожертвование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89