— Как это ни тяжело, организовывать не надо.
— Как знаешь.
— Ты сказал: обслуживать вас?..
— Да, — подтвердил Сергей. — Вас пять человек, группа, ты — командир группы. Если людей для проведения операции окажется недостаточно, получишь столько, сколько понадобится. Если на наш взгляд — именно столько и понадобится, — строго уточнил он.
Это был голос уже не того человека, который свободно болтал в машине, это говорил куратор. Его можно было попробовать убедить в правоте твоей точки зрения, а не удастся, тогда данные им указания придется выполнять как приказ.
Кондратюку нравился этот парень, звание которого ему не сочли нужным сообщить. Но он давно уже привык сам принимать решения, и до сих пор все они были правильными. Значит, ему нельзя отказать ни в умении четко анализировать любую ситуацию, ни в высоком профессионализме. И им это известно, иначе, надо полагать, он не оказался бы здесь. Зачем же тогда заранее ставить его в положение просто бессловесного исполнителя чужой воли? Для этого вовсе не нужен его опыт, накопленный почти за семь лет войны. К тому же, могли бы найти и более покладистого человека. Ведь они, похоже, знают о нем все.
— Если я командир группы, и мне доверено, как я понял, задание особой важности и риска, вам придется не только приказывать, но и считаться с моим мнением, — сказал он. — Иначе вам придется отправить меня обратно. До 14.00 завтрашнего дня у вас хватит времени найти мне замену. Во мне говорят не гонор или строптивость. Не хочу вас обидеть, я вас просто не знаю. Возможно, ваши приказы будут единственно верными. Но в Афганистане мне много раз приходилось выслушивать строжайшие приказы, расписывавшие мои действия чуть ли не до количества шагов в том или ином направлении, однако на деле для выполнения задачи приходилось действовать исходя из реальной обстановки и собственного разумения.
И это говорил уже не тот несколько озадаченный странной командировкой в столицу офицер, что доверчиво откровенничал в машине со старшими по положению товарищами, а человек знающий себе цену и привыкший брать на себя ответственность.
Полковник с помощником выразительно переглянулись. Столь резкое выражение характера их подопечным для них явилось неожиданностью, хотя они действительно много о нем знали.
— Подождем до завтра, — сухо сказал полковник. — Могу сказать вот что. Вас потому и вызвали, что намерены считаться с вашим мнением. Но диктовать вы здесь не будете. А пока все сказанное нами остается в силе.
—11-
Эта беседа состоялась немногим больше месяца назад, сразу после встречи генералов ГРУ и КГБ Ермолина и Сиворонова.
Они говорили по-приятельски, как давние товарищи с одинаковой судьбой, занимавшиеся одним делом — генерал армии, один из заместителей начальника Генерального штаба, шеф военной разведки Иван Петрович Вашутин и только что назначенный заместителем начальника одного из управлений ГРУ, которому — и это хорошо понимал его начальник — по уму и заслугам давно бы быть начальником управления и иметь звание выше, дважды понижаемый и дважды повышаемый в звании должности генерал-майор Анатолий Павлович Ермолин — больно уж неординарен был в мыслях и действиях этот человек.
— Неужто, действительно надеялся завербовать, — выслушав коллегу, с каким-то веселым удивлением произнес шеф разведки и недоуменно покачал головой. — Ну, право же, совсем обнаглели. Не мог же он не знать, с кем имеет дело.
— Напротив, хорошо знал, — отозвался генерал-майор. — Знал даже о том, как дорог мне сын.
— Сначала решим с вашим сыном, — сказал шеф. — Потом разберемся с этим хмырем болотным, — хмыкнул он. — С сексуальными фотографиями предпринять что-либо невозможно. Поди знай, сколько у них пленок, тем более комплектов фотографии. И он прав в том, что западная пресса их с руками оторвет да еще хорошо заплатит. Вашего Андрея придется срочно отозвать. Пусть поработает здесь в министерстве. Если потом снимки все-таки выплывут, что ж, пускай помашут кулаками после драки. А мы будем отрицать: фальшивка, профессиональный Фотомонтаж. Как полагаете, Анатолий Павлович, это выход?
— Иного не вижу, — развел руками Ермолин.
— Гораздо серьезнее, как я понимаю, обстоит дело с фальшивками относительно участия Андрея в наркобизнесе. Видимо, придется использовать вашего друга в Канаде. Теперь, я слышал, он занимает пост заместителя министра внутренних дел.
Они посмотрели друг на друга и разом улыбнулись этому странному в устах Вашутина «я слышал». Здесь имела ценность только точная информация, и она была у шефа разведки точной.
— Вы ведь никогда не использовали его для наших дел, — продолжал он, — даже не пытались вербовать, хотя к тому имелись все предпосылки. Редкий разведчик может позволить себе бескорыстную дружбу с представителем другой страны, да еще начиненному ценной информацией. Вы прямо-таки уникум.
— Как и вы, — заметил генерал-майор. — Могли ведь не звезду с погон снять, а голову с плеч и, согласно нашим заповедям, были бы правы. Слышал я о ваших неладах в ЦК из-за моей персоны.
— Ну, — отмахнулся шеф, — там ведь тоже рационалисты. И, сняв с вас голову, все были не правы. Не столько из-за ваших прежних заслуг, сколько из-за будущих.
Несколько лет назад Анатолий Павлович Ермолин, полковник ГРУ, заместитель резидента и первый претендент на его должность в Канаде, работал без дипломатического прикрытия. Его фирма, специализировавшаяся на частных строительных подрядах, считалась одной из лучших и надежнейших в Оттаве. Полем его деятельности была выбрана столица страны потому, что строительство здесь было существенно ограничено законом — значит, имелась возможность разъезжать по стране в интересах его тайной деятельности.
В Оттаве он познакомился с заместителем префекта полиции города Луи Лепитром, которому строил загородный дом. Они подружились, честно, по-мужски, не будучи ничем обязанными друг другу. Правда, потом Ермолину привелось дважды выручить Луи из беды — один раз, предупредив о готовящемся похищении мафией его пятилетней дочери, второй раз, своевременно сообщив о неизбежном крахе банка, в котором семья Лепитров держала все свои немалые средства. Он сделал это не для того, чтобы еще более укрепить дружбу с заместителем префекта столицы страны и тем самым морально подготовить его к возможной вербовке, а именно потому, что они уже были друзьями и вербовать его он не собирался.
Престиж и положение Ермолина в ГРУ были таковы, что он мог позволить себе иметь свои личные, не касающиеся разведки тайны. Сверху трудно было уследить за человеком, уполномоченным распоряжаться судьбами многих людей. А чтобы не выследили снизу, хотя и должны были следить по служебной обязанности и верности отечеству, — об этом он должен был позаботиться сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89