Сходу. Готовые рубить направо и налево. Несколько десятков всадников во главе с князем окружили постоялый двор. Остальные рассеялись по селу. Лапша отправлял по несколько мечников в каждый двор, мимо которого проносился его отряд. С единственным приказом — вязать всех мужиков, кого застанут в домах кмети. Сопротивления никто не оказал, и село в короткий срок было усмирено.
Правда, никаких следов монахов в Свищеве не обнаружили. И главное, не обнаружили никого из отряда Сокола и Зарубы. Ворвавшись на постоялый двор, князь увидел лишь следы отчаянной борьбы да несколько ещё не убранных тел.
— Давайте по домам, — распорядился Ук, собрав старших дружинников. — Допрашивать всех подряд. И женщин и детей. По поводу Зарубы и Сокола. Ещё спрашивайте о княжиче и оружных монахах. Если кто начнет петь — сразу ко мне. А первым делом попа притащите. Хоть под землёй мне его сыщите.
Лапша с другими начальниками, не мешкая, выскочил за дверь. По домам пошёл шмон. Заголосили женщины, затрещали двери, село наполнилось криками воинов и воплями мужиков.
Князь остался на постоялом дворе один. Найдя на столе остатки вчерашней мужицкой трапезы, нисколько не смущаясь, принялся жевать. Возле двери, не спуская с князя восторженного взгляда, сидел мальчишка.
— Как зовут тебя? — спросил Ук.
— Меранко, княже, — ответил тот.
Князь подозвал его к себе и сказал:
— Садись, Меранко, ешь. Найдём братана твоего.
* * *
Всю ночь они уходили от погони, продираясь сквозь сумрачный девственный лес. Ещё на берегу бросив лодки и большую часть груза, бросив связанного хозяина и тело подстреленного разбойника, отряду, тем не менее, далеко оторваться не удавалось. Опасаясь наткнутся глазом на сучок или поломать ноги, они двигались медленно.
Хлопот изрядно добавлял Тишка. Стараниями чародея, паренёк уже встал на ноги. Превозмогая боль, он ковылял самостоятельно, пытаясь держаться вровень со всеми, но не угнаться хромому за здоровыми. Время от времени, отряд сбавлял ход, давая ему возможность передохнуть.
Оттого терзала Тишку не столько боль в ноге, сколько мысль, что медленным шагом своим, он подводит товарищей. Не единожды паренёк просил оставить его; вызывался сбить погоню со следа, увести монахов в сторону; убеждал, что не пропадёт, выберется, что с божьей помощью найдёт дорогу домой.
Тишку не слушали. Даже когда преследователи дышали в затылок, и казалось, что сшибки не избежать, воины лишь поддерживали его под локти, Заруба шипел, приказывая умолкнуть, а Сокол решился дать Тишке банг.
Облегчающее боль зелье и помогло им оторваться, выиграв пару сотен шагов.
На открытой местности и полверсты не расстояние. Но в тёмном лесу погоне требовалось время, чтобы отыскать след, так что две сотни шагов — большое дело. Тем более, беглецы использовали всякий встречный овраг и всякое болотце, дабы сбить с толку монахов.
Помимо Тишки больше других запыхался от бега Рыжий. Он напялил на себя столько железа, что с трудом мог выдерживать взятый отрядом ход. Только необыкновенное упрямство и гордость не позволяли ему закинуть в кусты тяжёлый шлем или что-нибудь из вооружения.
Воевода чертыхался. Вместо того чтобы вести сейчас на приступ села верную сотню, он вынужден был, словно лесная зверюга спасаться бегством от каких-то там мужиков и монахов. Не приходилось и мечтать, чтобы встретить врага лицом к лицу. Конечно, трое бывалых воинов чего-то да стоят, но вот на остальных Заруба положиться не мог. Во время осады постоялого двора все показали себя неплохо, однако сражаться без укрытия, совсем другое дело.
Под утро Сокол всё чаще и чаще стал прислушиваться, даже как бы принюхиваться к окружающему лесу. Заметив это, Заруба остановил отряд и спросил:
— След, какой учуял, чародей?
— Пожалуй, — согласился тот. — Дождаться бы рассвета — сказал бы вернее.
Беглецы в напряжении затихли. Шума погони не доносилось, но это ровным счётом ничего не значило.
— Всем отдыхать и ни звука, — полушёпотом распорядился Заруба. — Если враг не объявится раньше, ждём до утра. Тогда и решим, куда топать дальше.
Люди повалились в траву прямо там, где стояли и мгновенно заснули. Сторожить остались Сокол с воеводой. Отойдя чуть в сторону, чародей прислушивался и принюхивался, пытался что-то понять, а Заруба, прохаживаясь среди спящих, пинал под рёбра всякого, кто начинал храпеть или стонать во сне. Отдых длился около часа. Погоня всё ещё не объявилась, и когда рассвело, Сокол решил побеседовать с птицами.
Ну, это только так говорится, «беседовать с птицами». Чародей вовсе не пытался им подражать, но шептал что-то, внимательно прислушиваясь к ответному щебету. Невежды полагают, будто птицы имеют такой же язык, как люди, мол, нужно всего-навсего выучить его, как люди учат языки друг друга. На самом же деле птичий язык больше походил на узоры, какие вышивают на тканях или наносят на утварь. Сокол много времени посвятил изучению и того и другого. Теперь он с какой-то долей уверенности мог объяснить суть птичьего щебетания.
Немного подумав и сопоставив всё, что услышал от птиц с тем, чего удалось почувствовать ночью, Сокол сказал:
— Здесь был Варунок и его преследователи. И направлялись они на восход. Правда, случилось это уже давно.
— Нам-то один черт куда идти, — буркнул Заруба. — Отчего и не на восход.
Подняв отряд, чародей с воеводой повели людей в новом направлении и совсем скоро наткнулись на старое кострище. Тарко осмотрел местность, но ничего важного не обнаружил, зато подтвердил догадки чародея — отряд уверенно взял след пропавшего княжича. Дальше пошли веселее, понимая, что теперь не только их догоняют, но и они в свою очередь идут к цели, а не просто удирают от погони.
Через два часа сплошных дебрей, вышли на просторную поляну.
Два монаха, два здоровенных упитанных монаха, лежали в траве рядом с давно потухшим костром. Из их глазниц торчали стрелы — хватило по одной на брата. Собственное оружие они так и не успели вытащить из ножен. Как ни странно, но здешнее зверьё тела монахов не тронуло и за прошедшие две недели они наполнили вонью всё вокруг.
— К нетленным их явно не причислят, — подумал вслух Рыжий. — Даже вороньё старается держаться подальше.
— И кто это их кончил, хотел бы я знать? — произнёс Дуболом. — Вряд ли ваши дружки…
Он не зло двинул одному из разбойников кулаком в бок и расхохотался.
Сокол с Тарко принялись осматривать местность, тела убитых монахов. Ко всеобщему изумлению убитых не пограбили, а то, что нападавшие даже не забрали стрелы, выглядело совсем странно.
— Овды, — подытожил Сокол.
Воевода посмотрел на Тарко. Тот молча кивнул, соглашаясь с чародеем.
— Лесные девы? — переспросил Заруба.
— Так их прозывают славяне, — подтвердил чародей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Правда, никаких следов монахов в Свищеве не обнаружили. И главное, не обнаружили никого из отряда Сокола и Зарубы. Ворвавшись на постоялый двор, князь увидел лишь следы отчаянной борьбы да несколько ещё не убранных тел.
— Давайте по домам, — распорядился Ук, собрав старших дружинников. — Допрашивать всех подряд. И женщин и детей. По поводу Зарубы и Сокола. Ещё спрашивайте о княжиче и оружных монахах. Если кто начнет петь — сразу ко мне. А первым делом попа притащите. Хоть под землёй мне его сыщите.
Лапша с другими начальниками, не мешкая, выскочил за дверь. По домам пошёл шмон. Заголосили женщины, затрещали двери, село наполнилось криками воинов и воплями мужиков.
Князь остался на постоялом дворе один. Найдя на столе остатки вчерашней мужицкой трапезы, нисколько не смущаясь, принялся жевать. Возле двери, не спуская с князя восторженного взгляда, сидел мальчишка.
— Как зовут тебя? — спросил Ук.
— Меранко, княже, — ответил тот.
Князь подозвал его к себе и сказал:
— Садись, Меранко, ешь. Найдём братана твоего.
* * *
Всю ночь они уходили от погони, продираясь сквозь сумрачный девственный лес. Ещё на берегу бросив лодки и большую часть груза, бросив связанного хозяина и тело подстреленного разбойника, отряду, тем не менее, далеко оторваться не удавалось. Опасаясь наткнутся глазом на сучок или поломать ноги, они двигались медленно.
Хлопот изрядно добавлял Тишка. Стараниями чародея, паренёк уже встал на ноги. Превозмогая боль, он ковылял самостоятельно, пытаясь держаться вровень со всеми, но не угнаться хромому за здоровыми. Время от времени, отряд сбавлял ход, давая ему возможность передохнуть.
Оттого терзала Тишку не столько боль в ноге, сколько мысль, что медленным шагом своим, он подводит товарищей. Не единожды паренёк просил оставить его; вызывался сбить погоню со следа, увести монахов в сторону; убеждал, что не пропадёт, выберется, что с божьей помощью найдёт дорогу домой.
Тишку не слушали. Даже когда преследователи дышали в затылок, и казалось, что сшибки не избежать, воины лишь поддерживали его под локти, Заруба шипел, приказывая умолкнуть, а Сокол решился дать Тишке банг.
Облегчающее боль зелье и помогло им оторваться, выиграв пару сотен шагов.
На открытой местности и полверсты не расстояние. Но в тёмном лесу погоне требовалось время, чтобы отыскать след, так что две сотни шагов — большое дело. Тем более, беглецы использовали всякий встречный овраг и всякое болотце, дабы сбить с толку монахов.
Помимо Тишки больше других запыхался от бега Рыжий. Он напялил на себя столько железа, что с трудом мог выдерживать взятый отрядом ход. Только необыкновенное упрямство и гордость не позволяли ему закинуть в кусты тяжёлый шлем или что-нибудь из вооружения.
Воевода чертыхался. Вместо того чтобы вести сейчас на приступ села верную сотню, он вынужден был, словно лесная зверюга спасаться бегством от каких-то там мужиков и монахов. Не приходилось и мечтать, чтобы встретить врага лицом к лицу. Конечно, трое бывалых воинов чего-то да стоят, но вот на остальных Заруба положиться не мог. Во время осады постоялого двора все показали себя неплохо, однако сражаться без укрытия, совсем другое дело.
Под утро Сокол всё чаще и чаще стал прислушиваться, даже как бы принюхиваться к окружающему лесу. Заметив это, Заруба остановил отряд и спросил:
— След, какой учуял, чародей?
— Пожалуй, — согласился тот. — Дождаться бы рассвета — сказал бы вернее.
Беглецы в напряжении затихли. Шума погони не доносилось, но это ровным счётом ничего не значило.
— Всем отдыхать и ни звука, — полушёпотом распорядился Заруба. — Если враг не объявится раньше, ждём до утра. Тогда и решим, куда топать дальше.
Люди повалились в траву прямо там, где стояли и мгновенно заснули. Сторожить остались Сокол с воеводой. Отойдя чуть в сторону, чародей прислушивался и принюхивался, пытался что-то понять, а Заруба, прохаживаясь среди спящих, пинал под рёбра всякого, кто начинал храпеть или стонать во сне. Отдых длился около часа. Погоня всё ещё не объявилась, и когда рассвело, Сокол решил побеседовать с птицами.
Ну, это только так говорится, «беседовать с птицами». Чародей вовсе не пытался им подражать, но шептал что-то, внимательно прислушиваясь к ответному щебету. Невежды полагают, будто птицы имеют такой же язык, как люди, мол, нужно всего-навсего выучить его, как люди учат языки друг друга. На самом же деле птичий язык больше походил на узоры, какие вышивают на тканях или наносят на утварь. Сокол много времени посвятил изучению и того и другого. Теперь он с какой-то долей уверенности мог объяснить суть птичьего щебетания.
Немного подумав и сопоставив всё, что услышал от птиц с тем, чего удалось почувствовать ночью, Сокол сказал:
— Здесь был Варунок и его преследователи. И направлялись они на восход. Правда, случилось это уже давно.
— Нам-то один черт куда идти, — буркнул Заруба. — Отчего и не на восход.
Подняв отряд, чародей с воеводой повели людей в новом направлении и совсем скоро наткнулись на старое кострище. Тарко осмотрел местность, но ничего важного не обнаружил, зато подтвердил догадки чародея — отряд уверенно взял след пропавшего княжича. Дальше пошли веселее, понимая, что теперь не только их догоняют, но и они в свою очередь идут к цели, а не просто удирают от погони.
Через два часа сплошных дебрей, вышли на просторную поляну.
Два монаха, два здоровенных упитанных монаха, лежали в траве рядом с давно потухшим костром. Из их глазниц торчали стрелы — хватило по одной на брата. Собственное оружие они так и не успели вытащить из ножен. Как ни странно, но здешнее зверьё тела монахов не тронуло и за прошедшие две недели они наполнили вонью всё вокруг.
— К нетленным их явно не причислят, — подумал вслух Рыжий. — Даже вороньё старается держаться подальше.
— И кто это их кончил, хотел бы я знать? — произнёс Дуболом. — Вряд ли ваши дружки…
Он не зло двинул одному из разбойников кулаком в бок и расхохотался.
Сокол с Тарко принялись осматривать местность, тела убитых монахов. Ко всеобщему изумлению убитых не пограбили, а то, что нападавшие даже не забрали стрелы, выглядело совсем странно.
— Овды, — подытожил Сокол.
Воевода посмотрел на Тарко. Тот молча кивнул, соглашаясь с чародеем.
— Лесные девы? — переспросил Заруба.
— Так их прозывают славяне, — подтвердил чародей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87