Сбиваясь и путаясь, Лунарь, объяснил, как пройти в комнату разбойника.
Тем временем, люди на улице распалялись. Кто-то пустил слух, что старика собираются жечь прямо сейчас. По толпе шныряли какие-то люди и усердно подливали масла в огонь. То один, то другой горожанин исчезал на некоторое время из виду, а потом появлялся вновь, но уже с оружием в руках.
Через ограду полетели первые камни. Пока небольшие и не прицельно.
— Живодёры! — кричала негодующая толпа.
— А ну, выпускай старика и ребёнка!
— Где атаманы? — кричали одни. — Атаманов сюда!
— К чёрту атаманов! — возражали другие. — Разберёмся и так! Монахов самих на костёр затащим!
Жмене стало не по себе. Он велел припереть ворота бревном, а вдоль стены расставил подручных. Сам же поспешил разыскать Лохматого, с тем чтобы поскорее избавиться хотя бы от части обузы — спихнуть с рук колдуна. И пусть дальше уже разбойник изворачивается, как хочет. Жмене достанет возни и с княжичем.
Он быстро взбежал наверх и постучал в нужную дверь. Ему никто не открыл, но хриплый голос предложил войти.
Укутанный в плащ, разбойник сидел за столом, что-то вычерчивая ножом на замызганной поверхности.
— Ты Лохматый будешь? — спросил Жмень, усаживаясь на стул.
Разбойник в ответ кивнул.
— У меня для тебя товар, — сообщил монах.
Тот вновь кивнул.
— Изволь предъявить знак.
Высунув вторую руку из-под плаща, ватажник выложил наручь. Жмень внимательно осмотрел вещицу, собрался уже забрать себе, как разбойник угрожающе направил на него остриё.
— Сперва колдун, — прохрипел он.
Делать нечего. Жмень вернулся к повозке.
Двор, тем временем, охватила лихорадка. Постояльцы без толку носились из одного дома в другой, вязали узлами вещи, выводили из конюшен лошадей, запрягали в повозки. Толкались, ругались между собой. Некоторые, не понимая в чём дело, подумали, что на город обрушилась давно ожидаемая беда, и своими криками лишь прибавляли суматохи.
— Развяжи старику ноги, — приказал Жмень охраннику. — И передай его вещи.
Чёрный воин быстро исполнил приказ.
— Пойдём, колдун, — сказал монах. — И не надейся сбежать.
Сокол не ответил, лишь попрощался с Варунком, ободрив юношу напоследок
— Я вернусь, — сказал он. — Освобожу тебя.
— За меня не бойся, чародей, — звонко произнёс княжич. — Я выберусь. Эта тварь не посмеет меня тронуть.
— Давай иди! — грубо подтолкнул Сокола монах.
— Ответишь за всё, пёс, — сказал юноша.
— Пёс щенку не ответчик, — ухмыльнувшись, ответил Жмень.
Разбойник по-прежнему сидел за столом, играясь ножом. Монах посадил Сокола на стул, а сам остался стоять, вопросительно взирая на разбойника.
— Его оружие, вещи, — прохрипел разбойник, катнув по столу браслет.
Жмень бросил на стол мешок, забрал наручь и, не сказав больше ни слова, вышел вон. В комнате воцарилась тишина. Чародей сидел смирно, пытаясь получше разглядеть своего нового стража. Странный это был лиходей — толстая откормленная ряха, дряблые щёки, пухлые, не привыкшие к оружию, руки. Такому только шайку и возглавлять. Он и нож-то как следует держать не умеет.
— Чего смотришь, господин чародей? — спросил с улыбкой разбойник.
«Вот и голос какой-то не такой, — подумал Сокол. — Таким не подчинишь себе ватагу лихую. Не звучит в нём ни власти, ни силы, ни удачи».
И тут от мощного толчка, дверь распахнулась, с порога раздался радостный вопль двух вурдов, а знакомый голос Рыжего произнёс:
— Ну, здравствуй, Сокол…
Власорук подскочил и одним махом разрезал чародею путы. Быстроног, тем временем, подошёл к разбойнику.
— Отличная работа, отец Евлампий, — сказал вурд. — Просто превосходная…
— Я не священник, я монах, — утирая лицо, возмутился тот по привычке.
— Ты теперь уже и не монах, ты разбойник… — заметил Власорук и расхохотался.
Друзья принялись обниматься, хлопать друг друга по спинам да плечам, радуясь удачному завершению дела. Но Сокол, вспомнив о Варунке, отстранил Рыжего и сказал:
— Там во дворе ещё княжич остался, сможем отбить?
— Легко! — воскликнул Быстроног, вытаскивая тесак.
— Лучше без крови! — предупредил Сокол. — Люди пока на нашей стороне, но резня, думаю, им не понравится.
— Как скажешь, чародей! — согласился Власорук.
— А я, с вашего позволения, здесь останусь, — пробормотал Евлампий и без того обессиливший, изображая перед монахом разбойника.
Когда они выскочили из дома, монахи уже разобрали на задворках часть городьбы. С этой стороны двор выходил на малую улочку, где толпа не бушевала. Жмень разворачивал повозку к дыре. Увидев внезапно освободившегося чародея, да ещё в сопровождении двух волосатых бесов с каким-то рыжим висельником во главе, он призвал монахов на помощь.
Но все его воины оказались далеко, присматривая за толпой. Только один, что сторожил до этого княжича, бросился наперерез. Вурды его тотчас сбили, хитро подкатившись под ноги. Но заминка позволила Жмене вывести со двора лошадь. Вурды и Рыжий развернулись навстречу спешащим монахам, а Сокол побежал вслед за повозкой.
— Отпусти княжича! — крикнул он.
Жмень оглянулся, стеганул лошадь и прыгнул на ходу в повозку. Улочка шла под уклон, что позволило лошади разогнаться довольно быстро, а бегун из Сокола был никудышный. Напрягая все силы, чародей поднажал, и каким-то чудом ему удалось вцепиться в связанного юношу. Заметив это, монах ещё раз хлестнул лошадь, невзирая на то, что повозка от такой тряски могла попросту развалиться.
Когда лошадь рванула, Сокол, так и не разжав рук, споткнулся и вместе с княжичем повалился в пыль. Варунок охнул от неудачного приземления, а Сокол поднял голову.
— Проклятье! — выругался он вслед удаляющейся повозке.
Спешно развязав юношу, чародей бросился на помощь товарищам.
Однако она уже не потребовалась. Увидев провал предприятия, а главное бегство своего набольшего, монахи, дружно отступили. Не обременённые живым грузом, они легко прорвались сквозь толпу и скрылись на посаде.
— Народ разойдётся скоро, — заметил Рыжий. — Пока братья святые не очухались и силы не собрали, надо домой уходить.
— Боюсь, успеют они дорогу перекрыть, — прищурился Сокол.
— Дорогой не пойдём, — согласился Рыжий. — До лесов по реке спустимся, а там… — он посмотрел на вурдов.
Шатаясь, подошёл Варунок. Затёкшие ноги плохо слушались юношу, и он, кряхтя, то и дело разминал их. Но лицо княжича всё равно светилось радостью.
— Однако! Каковы люди! — восхищался он. — Не ожидал я такого от них участия. Ведь они совсем нас не знают…
— Каково серебро, таковы и люди, — буркнул Рыжий. — Половина из тех, кто народ мутил, от меня прикормилась загодя.
Княжич на миг смутился, но потом возразил.
— Другая-то половина от чистого сердца за нас вступилась…
На том и согласились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Тем временем, люди на улице распалялись. Кто-то пустил слух, что старика собираются жечь прямо сейчас. По толпе шныряли какие-то люди и усердно подливали масла в огонь. То один, то другой горожанин исчезал на некоторое время из виду, а потом появлялся вновь, но уже с оружием в руках.
Через ограду полетели первые камни. Пока небольшие и не прицельно.
— Живодёры! — кричала негодующая толпа.
— А ну, выпускай старика и ребёнка!
— Где атаманы? — кричали одни. — Атаманов сюда!
— К чёрту атаманов! — возражали другие. — Разберёмся и так! Монахов самих на костёр затащим!
Жмене стало не по себе. Он велел припереть ворота бревном, а вдоль стены расставил подручных. Сам же поспешил разыскать Лохматого, с тем чтобы поскорее избавиться хотя бы от части обузы — спихнуть с рук колдуна. И пусть дальше уже разбойник изворачивается, как хочет. Жмене достанет возни и с княжичем.
Он быстро взбежал наверх и постучал в нужную дверь. Ему никто не открыл, но хриплый голос предложил войти.
Укутанный в плащ, разбойник сидел за столом, что-то вычерчивая ножом на замызганной поверхности.
— Ты Лохматый будешь? — спросил Жмень, усаживаясь на стул.
Разбойник в ответ кивнул.
— У меня для тебя товар, — сообщил монах.
Тот вновь кивнул.
— Изволь предъявить знак.
Высунув вторую руку из-под плаща, ватажник выложил наручь. Жмень внимательно осмотрел вещицу, собрался уже забрать себе, как разбойник угрожающе направил на него остриё.
— Сперва колдун, — прохрипел он.
Делать нечего. Жмень вернулся к повозке.
Двор, тем временем, охватила лихорадка. Постояльцы без толку носились из одного дома в другой, вязали узлами вещи, выводили из конюшен лошадей, запрягали в повозки. Толкались, ругались между собой. Некоторые, не понимая в чём дело, подумали, что на город обрушилась давно ожидаемая беда, и своими криками лишь прибавляли суматохи.
— Развяжи старику ноги, — приказал Жмень охраннику. — И передай его вещи.
Чёрный воин быстро исполнил приказ.
— Пойдём, колдун, — сказал монах. — И не надейся сбежать.
Сокол не ответил, лишь попрощался с Варунком, ободрив юношу напоследок
— Я вернусь, — сказал он. — Освобожу тебя.
— За меня не бойся, чародей, — звонко произнёс княжич. — Я выберусь. Эта тварь не посмеет меня тронуть.
— Давай иди! — грубо подтолкнул Сокола монах.
— Ответишь за всё, пёс, — сказал юноша.
— Пёс щенку не ответчик, — ухмыльнувшись, ответил Жмень.
Разбойник по-прежнему сидел за столом, играясь ножом. Монах посадил Сокола на стул, а сам остался стоять, вопросительно взирая на разбойника.
— Его оружие, вещи, — прохрипел разбойник, катнув по столу браслет.
Жмень бросил на стол мешок, забрал наручь и, не сказав больше ни слова, вышел вон. В комнате воцарилась тишина. Чародей сидел смирно, пытаясь получше разглядеть своего нового стража. Странный это был лиходей — толстая откормленная ряха, дряблые щёки, пухлые, не привыкшие к оружию, руки. Такому только шайку и возглавлять. Он и нож-то как следует держать не умеет.
— Чего смотришь, господин чародей? — спросил с улыбкой разбойник.
«Вот и голос какой-то не такой, — подумал Сокол. — Таким не подчинишь себе ватагу лихую. Не звучит в нём ни власти, ни силы, ни удачи».
И тут от мощного толчка, дверь распахнулась, с порога раздался радостный вопль двух вурдов, а знакомый голос Рыжего произнёс:
— Ну, здравствуй, Сокол…
Власорук подскочил и одним махом разрезал чародею путы. Быстроног, тем временем, подошёл к разбойнику.
— Отличная работа, отец Евлампий, — сказал вурд. — Просто превосходная…
— Я не священник, я монах, — утирая лицо, возмутился тот по привычке.
— Ты теперь уже и не монах, ты разбойник… — заметил Власорук и расхохотался.
Друзья принялись обниматься, хлопать друг друга по спинам да плечам, радуясь удачному завершению дела. Но Сокол, вспомнив о Варунке, отстранил Рыжего и сказал:
— Там во дворе ещё княжич остался, сможем отбить?
— Легко! — воскликнул Быстроног, вытаскивая тесак.
— Лучше без крови! — предупредил Сокол. — Люди пока на нашей стороне, но резня, думаю, им не понравится.
— Как скажешь, чародей! — согласился Власорук.
— А я, с вашего позволения, здесь останусь, — пробормотал Евлампий и без того обессиливший, изображая перед монахом разбойника.
Когда они выскочили из дома, монахи уже разобрали на задворках часть городьбы. С этой стороны двор выходил на малую улочку, где толпа не бушевала. Жмень разворачивал повозку к дыре. Увидев внезапно освободившегося чародея, да ещё в сопровождении двух волосатых бесов с каким-то рыжим висельником во главе, он призвал монахов на помощь.
Но все его воины оказались далеко, присматривая за толпой. Только один, что сторожил до этого княжича, бросился наперерез. Вурды его тотчас сбили, хитро подкатившись под ноги. Но заминка позволила Жмене вывести со двора лошадь. Вурды и Рыжий развернулись навстречу спешащим монахам, а Сокол побежал вслед за повозкой.
— Отпусти княжича! — крикнул он.
Жмень оглянулся, стеганул лошадь и прыгнул на ходу в повозку. Улочка шла под уклон, что позволило лошади разогнаться довольно быстро, а бегун из Сокола был никудышный. Напрягая все силы, чародей поднажал, и каким-то чудом ему удалось вцепиться в связанного юношу. Заметив это, монах ещё раз хлестнул лошадь, невзирая на то, что повозка от такой тряски могла попросту развалиться.
Когда лошадь рванула, Сокол, так и не разжав рук, споткнулся и вместе с княжичем повалился в пыль. Варунок охнул от неудачного приземления, а Сокол поднял голову.
— Проклятье! — выругался он вслед удаляющейся повозке.
Спешно развязав юношу, чародей бросился на помощь товарищам.
Однако она уже не потребовалась. Увидев провал предприятия, а главное бегство своего набольшего, монахи, дружно отступили. Не обременённые живым грузом, они легко прорвались сквозь толпу и скрылись на посаде.
— Народ разойдётся скоро, — заметил Рыжий. — Пока братья святые не очухались и силы не собрали, надо домой уходить.
— Боюсь, успеют они дорогу перекрыть, — прищурился Сокол.
— Дорогой не пойдём, — согласился Рыжий. — До лесов по реке спустимся, а там… — он посмотрел на вурдов.
Шатаясь, подошёл Варунок. Затёкшие ноги плохо слушались юношу, и он, кряхтя, то и дело разминал их. Но лицо княжича всё равно светилось радостью.
— Однако! Каковы люди! — восхищался он. — Не ожидал я такого от них участия. Ведь они совсем нас не знают…
— Каково серебро, таковы и люди, — буркнул Рыжий. — Половина из тех, кто народ мутил, от меня прикормилась загодя.
Княжич на миг смутился, но потом возразил.
— Другая-то половина от чистого сердца за нас вступилась…
На том и согласились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87