У меня аж ёкнуло…
— На старика с мечом? — удивился приятель.
— То-то и оно.
— А потом что?
— А, — махнул рукой горожанин, — потом извинился он перед стариком. Сказал, де обознался, с колдуном одним спутал… Ну и денежку дал юродивому, что бы тот, значит, не серчал на него.
— Ну, это уж как водится, — согласился приятель и присосался к кувшину.
Судя по свирепому взгляду, хозяйке уже надоело ждать, пока гость соизволит что-нибудь заказать, и она принялась с шумом перебирать пустую посуду. Поспешив заплатить за пиво, Рыжий миновал стражника с приятелем, иноземцев, прошёл мимо выпивающей в складчину кучки отроков-подмастерьев, и устроился в самом углу, подальше от любопытных глаз.
Потягивая пиво, наслаждаясь уютом и царившей в помещении прохладой, он не спеша принялся размышлять, с чего бы начать поиски. Собственно выбора никакого и не было. Следовало, либо отправляться дальше, либо порасспросить людей здесь, в Ишме. На постоялом дворе, на торгу. Чародей не мог миновать город, сюда и направлялся, как заверил князь, а стало быть, какие-то следы непременно должны обнаружиться.
В зал ввалилась гурьбой большая и шумная ватага. Заняв целый стол, и потеснив остальных, прибывшие начали орать и хватать без разбора и меры кувшины с хмельным. Их веселье, показалось Рыжему несколько неуместным. Даже он, прибывший только что, успел ощутить на себе и проникнуться духом тревоги. А эти и в ус не дуют. Веселятся. И до кочана им все городские страхи.
«Кто ж такие?» — подумал Рыжий, присматриваясь к ватаге. И разом покрылся испариной. Потому что увидел знакомые лица. Пытюх, Дудка, другие его знакомцы по коломенскому делу. Шайка Лохматого. Приглядевшись внимательно, Рыжий увидел и вожака. Тот приставал к какой-то девице, вызывая у дружков одобрение и гогот.
Бывшего подельника пока никто из них не приметил. И Рыжий, опустив голову и прикрыв лицо рукой, начал искать способ улизнуть отсюда. Хвалёных атаманов, что могли бы утихомирить гостей, поблизости не видать. Единственный на всё заведение стражник предпочитал не вмешиваться. Что же делать? Попытаться пройти незамеченным мимо ватажников к дверям, слишком опасно, а других выходов отсюда нет. Впрочем, почему нет? Есть! Совсем рядом с его углом была какая-то, прикрытая пологом ниша, в которой то исчезали, то вновь появлялись, слуги. Возможно, там просто скрывалась кладовая или ещё что-нибудь в этом роде, не имеющее сквозного прохода. Но Рыжему выбирать не приходилось. Лучше уж в пыльном чулане затихариться, чем напомнить о себе бывшим товарищам. Ох, припомнят, как он умыкнул серебро. Несдобровать.
Рыжий быстро, однако спокойно, допил пиво, поставил кружку на стол и, улучив мгновение, когда ватага сосредоточила внимание на очередной шутке Лохматого, прошмыгнул в нишу.
За пологом оказалась зимняя поварня. В тёплое время здесь не готовили, а лишь иногда подогревали еду, и потому людей заходило не много. Но главное, обнаружился выход во двор.
— Однако! — буркнул под нос Рыжий. — Будем считать, что мне и в этот раз повезло.
Осторожно выглянув наружу, он осмотрел двор и быстро пересёк его, всё время оглядываясь по сторонам — не наткнуться бы ещё на какого знакомца.
Тут вдруг пришло на ум, что разбойнички считают его мертвецом и возможно, встретив случайно, и сами перепугаются не меньше.
«Но не Лохматый, — поправил себя Рыжий. — Только не он».
Вернувшись в комнату, он задумался. Что собственно нужно разбойникам в настороженном городе? Здесь почти не осталось проезжих купцов, дорога на Червленый Яр пуста, кого здесь грабить? Предположение, что шайка могла отказаться от разбойного промысла, он отмёл сразу. Не тот человек Лохматый. Уж Рыжий-то помнил, как лиходей среди первых погнался за ним тогда в развалины Рязани… Нет, в появлении ватаги скрывалась какая-то загадка. А он страсть как любил подобные вещи разгадывать.
Думать мешал спящий Евлампий. Монах так протяжно всхлипывал и всхрапывал, что Рыжий невольно перевёл на него взгляд. Тот лежал, раскинув руки с перекошенным от страха и боли лицом. Ему, верно, снилась какая-то мерзость. Мещёрцы верят, что сном человека управляет особый дух. Не злой, не добрый, и оттого непредсказуемый. Он может повести человека по любой из дорог потустороннего мира. И если дорога выпадет страшной, то спящего лучше хорошенько встряхнуть, чтобы сбить духа с толку.
Не будучи мещёрцем, Рыжий не воспринимал всерьёз и многое из обычаев лесного народа, но что касается сна, готов был согласиться. Он собрался уже толкнуть монаха, как наткнулся взглядом на лежащую возле кровати рясу. Чёрная одежда пробудила смутное воспоминание, и рука отдёрнулась сама собой.
— Чёрные монахи…
И тут в голове возник замысел. Рыжий бросился к мешку и, перерыв вещи, наткнулся на искомое. Затем, нисколько не опасаясь разбудить Евлампия, взял его рясу. Натянул на себя, осмотрел придирчиво. Не сказать, что монашеское облачение пришлась ему впору, но в том и достоинство подобной одежды, что любые недостатки в мясе, она легко скрадывает. Рыжий кое-что подвернул, кое-где пригладил и остался доволен. Теперь его вряд ли смогли бы узнать даже близкие друзья, не то, что ватажники. Впрочем, он и не собирался возвращаться в трапезную. Направился прямиком к хозяину.
Лунарь занимался чрезвычайно важным делом — он бил мух. Короткая, но сильная жара породила их великое множество. Словно лесной кот, хозяин мягко ступал по комнате. Держа наготове внушительных размеров мухобойку, смастерённую из старой сапожной подошвы, он обозревал поле боя. Как только уставшая носиться по воздуху муха садилась передохнуть, Лунарь подкрадывался к ней и бил что есть силы. Добившись успеха, хозяин издавал радостный возглас, а, промахнувшись, грязно ругался. Но, судя по всему, промахивался он не часто, так как повсюду на лавке и столе, на стенах и потолке, виднелись свежие пятна хозяйских побед.
Прислушавшись к речам, с какими Лунарь обращался к мухам, Рыжий пришёл к выводу, что хозяин просто-напросто вымещает на тварях обиды за потерю постояльцев и как следствие этого прибыли.
Завидев человека в монашеском облачении, Лунарь опустил грозное оружие. Недовольный тем, что его охоту прервали в самом разгаре, он весьма грубо спросил:
— Чего надобно?
Вместо ответа самозванный монах достал из-под рясы серебряную печать и принялся вертеть её между пальцев перед носом хозяина. Глаза у Лунаря вылезли, словно у объевшейся гороха совы. Он выронил мухобойку и переспросил, на этот раз куда более учтиво
— Что угодно, святой брат?
Напустив на себя важный вид, Рыжий склонился к самому лицу хозяина и прошептал:
— Я здесь по тайному распоряжению викария.
Лунарь прикрыл глаза, выказывая почтительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— На старика с мечом? — удивился приятель.
— То-то и оно.
— А потом что?
— А, — махнул рукой горожанин, — потом извинился он перед стариком. Сказал, де обознался, с колдуном одним спутал… Ну и денежку дал юродивому, что бы тот, значит, не серчал на него.
— Ну, это уж как водится, — согласился приятель и присосался к кувшину.
Судя по свирепому взгляду, хозяйке уже надоело ждать, пока гость соизволит что-нибудь заказать, и она принялась с шумом перебирать пустую посуду. Поспешив заплатить за пиво, Рыжий миновал стражника с приятелем, иноземцев, прошёл мимо выпивающей в складчину кучки отроков-подмастерьев, и устроился в самом углу, подальше от любопытных глаз.
Потягивая пиво, наслаждаясь уютом и царившей в помещении прохладой, он не спеша принялся размышлять, с чего бы начать поиски. Собственно выбора никакого и не было. Следовало, либо отправляться дальше, либо порасспросить людей здесь, в Ишме. На постоялом дворе, на торгу. Чародей не мог миновать город, сюда и направлялся, как заверил князь, а стало быть, какие-то следы непременно должны обнаружиться.
В зал ввалилась гурьбой большая и шумная ватага. Заняв целый стол, и потеснив остальных, прибывшие начали орать и хватать без разбора и меры кувшины с хмельным. Их веселье, показалось Рыжему несколько неуместным. Даже он, прибывший только что, успел ощутить на себе и проникнуться духом тревоги. А эти и в ус не дуют. Веселятся. И до кочана им все городские страхи.
«Кто ж такие?» — подумал Рыжий, присматриваясь к ватаге. И разом покрылся испариной. Потому что увидел знакомые лица. Пытюх, Дудка, другие его знакомцы по коломенскому делу. Шайка Лохматого. Приглядевшись внимательно, Рыжий увидел и вожака. Тот приставал к какой-то девице, вызывая у дружков одобрение и гогот.
Бывшего подельника пока никто из них не приметил. И Рыжий, опустив голову и прикрыв лицо рукой, начал искать способ улизнуть отсюда. Хвалёных атаманов, что могли бы утихомирить гостей, поблизости не видать. Единственный на всё заведение стражник предпочитал не вмешиваться. Что же делать? Попытаться пройти незамеченным мимо ватажников к дверям, слишком опасно, а других выходов отсюда нет. Впрочем, почему нет? Есть! Совсем рядом с его углом была какая-то, прикрытая пологом ниша, в которой то исчезали, то вновь появлялись, слуги. Возможно, там просто скрывалась кладовая или ещё что-нибудь в этом роде, не имеющее сквозного прохода. Но Рыжему выбирать не приходилось. Лучше уж в пыльном чулане затихариться, чем напомнить о себе бывшим товарищам. Ох, припомнят, как он умыкнул серебро. Несдобровать.
Рыжий быстро, однако спокойно, допил пиво, поставил кружку на стол и, улучив мгновение, когда ватага сосредоточила внимание на очередной шутке Лохматого, прошмыгнул в нишу.
За пологом оказалась зимняя поварня. В тёплое время здесь не готовили, а лишь иногда подогревали еду, и потому людей заходило не много. Но главное, обнаружился выход во двор.
— Однако! — буркнул под нос Рыжий. — Будем считать, что мне и в этот раз повезло.
Осторожно выглянув наружу, он осмотрел двор и быстро пересёк его, всё время оглядываясь по сторонам — не наткнуться бы ещё на какого знакомца.
Тут вдруг пришло на ум, что разбойнички считают его мертвецом и возможно, встретив случайно, и сами перепугаются не меньше.
«Но не Лохматый, — поправил себя Рыжий. — Только не он».
Вернувшись в комнату, он задумался. Что собственно нужно разбойникам в настороженном городе? Здесь почти не осталось проезжих купцов, дорога на Червленый Яр пуста, кого здесь грабить? Предположение, что шайка могла отказаться от разбойного промысла, он отмёл сразу. Не тот человек Лохматый. Уж Рыжий-то помнил, как лиходей среди первых погнался за ним тогда в развалины Рязани… Нет, в появлении ватаги скрывалась какая-то загадка. А он страсть как любил подобные вещи разгадывать.
Думать мешал спящий Евлампий. Монах так протяжно всхлипывал и всхрапывал, что Рыжий невольно перевёл на него взгляд. Тот лежал, раскинув руки с перекошенным от страха и боли лицом. Ему, верно, снилась какая-то мерзость. Мещёрцы верят, что сном человека управляет особый дух. Не злой, не добрый, и оттого непредсказуемый. Он может повести человека по любой из дорог потустороннего мира. И если дорога выпадет страшной, то спящего лучше хорошенько встряхнуть, чтобы сбить духа с толку.
Не будучи мещёрцем, Рыжий не воспринимал всерьёз и многое из обычаев лесного народа, но что касается сна, готов был согласиться. Он собрался уже толкнуть монаха, как наткнулся взглядом на лежащую возле кровати рясу. Чёрная одежда пробудила смутное воспоминание, и рука отдёрнулась сама собой.
— Чёрные монахи…
И тут в голове возник замысел. Рыжий бросился к мешку и, перерыв вещи, наткнулся на искомое. Затем, нисколько не опасаясь разбудить Евлампия, взял его рясу. Натянул на себя, осмотрел придирчиво. Не сказать, что монашеское облачение пришлась ему впору, но в том и достоинство подобной одежды, что любые недостатки в мясе, она легко скрадывает. Рыжий кое-что подвернул, кое-где пригладил и остался доволен. Теперь его вряд ли смогли бы узнать даже близкие друзья, не то, что ватажники. Впрочем, он и не собирался возвращаться в трапезную. Направился прямиком к хозяину.
Лунарь занимался чрезвычайно важным делом — он бил мух. Короткая, но сильная жара породила их великое множество. Словно лесной кот, хозяин мягко ступал по комнате. Держа наготове внушительных размеров мухобойку, смастерённую из старой сапожной подошвы, он обозревал поле боя. Как только уставшая носиться по воздуху муха садилась передохнуть, Лунарь подкрадывался к ней и бил что есть силы. Добившись успеха, хозяин издавал радостный возглас, а, промахнувшись, грязно ругался. Но, судя по всему, промахивался он не часто, так как повсюду на лавке и столе, на стенах и потолке, виднелись свежие пятна хозяйских побед.
Прислушавшись к речам, с какими Лунарь обращался к мухам, Рыжий пришёл к выводу, что хозяин просто-напросто вымещает на тварях обиды за потерю постояльцев и как следствие этого прибыли.
Завидев человека в монашеском облачении, Лунарь опустил грозное оружие. Недовольный тем, что его охоту прервали в самом разгаре, он весьма грубо спросил:
— Чего надобно?
Вместо ответа самозванный монах достал из-под рясы серебряную печать и принялся вертеть её между пальцев перед носом хозяина. Глаза у Лунаря вылезли, словно у объевшейся гороха совы. Он выронил мухобойку и переспросил, на этот раз куда более учтиво
— Что угодно, святой брат?
Напустив на себя важный вид, Рыжий склонился к самому лицу хозяина и прошептал:
— Я здесь по тайному распоряжению викария.
Лунарь прикрыл глаза, выказывая почтительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87