Если вам к нему обратиться, может и устроит встречу. Да думаю, кончат вас овды на этих смотринах.
— Слыхали мы про Сокола. Только ведь нашего брата он не больно жалует, — сказал задумчиво Волосатая Рука, почёсывая волосатую руку.
— Жалует, не жалует, а охаживать топором сразу не станет, — возразил Быстрые Ноги. — И с перепугу стрелой не проткнёт. Выслушает сперва.
— Тоже верно, — согласился старший.
Городец Мещёрский.
Наступил месяц Кюсо — месяц молений. Старики, кто ещё не забыл обычаев, потянулись в родные деревни, чтобы поклониться священным рощам и ручьям, принести дары родовым да семейным духам, умершим предкам. Молодым, что родились уже в городе, идти было некуда. Здешние рощи принимали требы только от местных родов, вход чужакам туда был заказан. Да никому и в голову бы не пришло лезть в чужое моление. Потому городская молодежь ограничивалась тем, что вывешивала на деревья ленточки и лоскутки да гуляла вволю, пользуясь отсутствием родительского присмотра. Тут уж к гуляниям присоединялись и русские. Вытаскивали сани, запрягали лошадей и катались. А то и без лошадей с крутых горок на санях скатывались, пробуя только что устоявшийся снег.
Дружина вернулась из Свищева как раз в канун месяца молений. Вернулась с победой и потому была весела и беспечна. Воины сразу же присоединились к народным гуляньям, отбивая девок у городских парней. Сперва больше в шутку и без крови.
Но веселились не все. Старый Ук маялся ожиданием, а вместе с князем сторонилось городской гульбы и всё его окружение. Варунок оставался в неведомом плену, князь мрачнел с каждым днём, не зная, что ещё предпринять для поисков сына. Всё что мог он уже сделал. Отправил посольства соседям, вроде по другим делам, но с наказом поспрашивать осторожно людей, не видел ли кто чего, не слышал ли. Разослал по окрестным землям прознатчиков. Не дружинников, те слишком приметны, но мальчишек, что при дружине вертелись, надеясь на место ученика. Вот вам испытание — разыщите след, так и в дружину дорога откроется. Брызнули мальцы во все стороны, как рыбёшки от окушиного всплеска… и ничего. Ни от мальчишек, ни от послов, ни единого намёка.
Сокол тоже знакомства дальние задействовал, чтобы ниточку отыскать. Но и у него пока ничего не выходило. Остался он в городе один, без своих молодых приятелей. И Рыжий, и Тарко отправились в соседние города и сёла. Вроде родственников дальних навестить, но всё с тем же делом — напасть на след княжича. Рыжий, хитрец, печать выпросил, что с монахов сняли. Дескать, показывать невзначай на постоялых дворах. Авось кто и клюнет на уловку.
Так что чародей остался один со своим псом. Но одиночество не пошло ему на пользу. Ни чтение, ни тем паче размышления, удовольствия не доставляли. Работа валилась из рук.
Он часто захаживал на княжеский двор, но не успокаивал старого князя, не обещал, что всё будет хорошо. Напротив, лицо его, на котором обычно нельзя было ничего прочитать, выглядело теперь чуть ли не более мрачным, чем княжеское. Целыми днями два старика сидели за столом, не проронив ни слова. Лишь вздрагивали от всякого уличного шума — не подъехал ли кто, не привёз ли весть.
Кроме новостей о сыне, ожидал Ук возвращения людей, оставленных в Свищеве. Когда дружина пришла на выручку поисковому отряду и, опоздав всего чуть-чуть, устроила в селе следствие, воины похватали далеко не всех. И самое главное, что в суматохе удалось утечь свищевскому попу. А Ук очень рассчитывал на разговор с ним, тем более после того, как вернувшиеся Заруба и Сокол рассказали подробнее о причастности батюшки к нападению на Варунка. Потому, князь тогда же отрядил несколько человек на поиски беглого священника.
* * *
Этот-то отряд и вернулся первым. Сокол как раз молчал на пару с князем в гостиной, и от известия лица обоих, наконец, просветлели.
Вместе с Зарубой и Лапшой, схватив факела, так как было уже темно, выскочили во двор. Там стояли, видимо отобранные у кого-то из свищевских, сани, в которых лежал связанный пленник. Вокруг саней сгрудились доставившие попа воины во главе с пронырливым Спичкой. Весело болтая с товарищами, они ожидали дальнейших распоряжений. На радостях, Ук повелел одарить людей серебром да отпустить по домам на отдых. Сам же подошёл к повозке и принялся внимательно рассматривать священника.
Тот лежал ни жив, ни мёртв, то ли от страха, то ли от неудобной, в путах, поездки в Мещёрск.
— Поднимите его, — распорядился Ук.
Двое стражников, стащив с саней, поставили попа на ноги.
— Говори, — коротко приказал князь.
Ответа не последовало. Священник стоял босой на одну ногу и затравлено озирался, перебегая глазами с князя на чародея и обратно, как будто не зная наверняка, от кого из стариков ему следует ждать больших неприятностей. Потом взгляд его устремился на подошедшего печатника. Видимо Химарь показался ему более предпочтительным для разговора. Поп открыл рот, собираясь что-то сказать, но успел лишь издать первый звук.
Печатник разочаровал его. С непроницаемым лицом, не выражающим никаких чувств, вдруг с силой ударил по поповскому брюху. Тот хрюкнул и упал на снег.
Сокол осуждающе взглянул на Химаря, но смолчал.
Священник лежал, поджав ноги к животу, и скулил, словно побитый пёс.
— В поруб, гада! — сплюнув, распорядился князь. — Завтра с утра допросим.
— Нет, князь, — возразил Сокол, качнув головой. — Сегодня его нужно допросить.
— Ничего, — Ук махнул рукой. — Проведёт ночку в порубе, наутро сговорчивее станет.
— Морозы по ночам, — не сдавался Сокол. — Может и не протянуть до завтра.
Ук, подумав, усмирил гнев, и согласился с чародеем.
— Добро, — сказал он и повернулся к печатнику. — Химарь, посади его куда-нибудь в тепло и накорми. И глаз не спускай. Вон, возьми в помощь двоих.
Печатник подал знак и два стражника, что держали попа, потащили его к крыльцу. Заруба отправился следом, чтобы проверить надёжность темницы и запоров.
— Зря сегодня не допросил, — с досадой сказал князю Сокол.
Ук в ответ лишь пожал плечами. Всё-таки ему не было большого дела до тревог чародея. Схватили злыдня и ладно. Варунока бы вот отыскать. А все свои сомнения можно будет проверить и завтра. Допрос дело непростое, может и весь день занять. Так что приступать к нему, лучше поспав и поев хорошенько.
* * *
Сокол оказался прав. Он и сам не подозревал насколько. Зря попа сразу не допросили. Много любопытного могли бы узнать от него. Теперь уж ничего не узнаешь, теперь допрашивать некого. Пленник лежал на полу весь посиневший, в блевотине. Лицо его отражало страшные муки, которые пришлось испытать перед смертью. Впрочем, и после смерти, по его же собственной вере, муки ему предстояли нешуточные.
Рядом с трупом стояли перепуганные стражники, что не уберегли свищевского батюшку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Слыхали мы про Сокола. Только ведь нашего брата он не больно жалует, — сказал задумчиво Волосатая Рука, почёсывая волосатую руку.
— Жалует, не жалует, а охаживать топором сразу не станет, — возразил Быстрые Ноги. — И с перепугу стрелой не проткнёт. Выслушает сперва.
— Тоже верно, — согласился старший.
Городец Мещёрский.
Наступил месяц Кюсо — месяц молений. Старики, кто ещё не забыл обычаев, потянулись в родные деревни, чтобы поклониться священным рощам и ручьям, принести дары родовым да семейным духам, умершим предкам. Молодым, что родились уже в городе, идти было некуда. Здешние рощи принимали требы только от местных родов, вход чужакам туда был заказан. Да никому и в голову бы не пришло лезть в чужое моление. Потому городская молодежь ограничивалась тем, что вывешивала на деревья ленточки и лоскутки да гуляла вволю, пользуясь отсутствием родительского присмотра. Тут уж к гуляниям присоединялись и русские. Вытаскивали сани, запрягали лошадей и катались. А то и без лошадей с крутых горок на санях скатывались, пробуя только что устоявшийся снег.
Дружина вернулась из Свищева как раз в канун месяца молений. Вернулась с победой и потому была весела и беспечна. Воины сразу же присоединились к народным гуляньям, отбивая девок у городских парней. Сперва больше в шутку и без крови.
Но веселились не все. Старый Ук маялся ожиданием, а вместе с князем сторонилось городской гульбы и всё его окружение. Варунок оставался в неведомом плену, князь мрачнел с каждым днём, не зная, что ещё предпринять для поисков сына. Всё что мог он уже сделал. Отправил посольства соседям, вроде по другим делам, но с наказом поспрашивать осторожно людей, не видел ли кто чего, не слышал ли. Разослал по окрестным землям прознатчиков. Не дружинников, те слишком приметны, но мальчишек, что при дружине вертелись, надеясь на место ученика. Вот вам испытание — разыщите след, так и в дружину дорога откроется. Брызнули мальцы во все стороны, как рыбёшки от окушиного всплеска… и ничего. Ни от мальчишек, ни от послов, ни единого намёка.
Сокол тоже знакомства дальние задействовал, чтобы ниточку отыскать. Но и у него пока ничего не выходило. Остался он в городе один, без своих молодых приятелей. И Рыжий, и Тарко отправились в соседние города и сёла. Вроде родственников дальних навестить, но всё с тем же делом — напасть на след княжича. Рыжий, хитрец, печать выпросил, что с монахов сняли. Дескать, показывать невзначай на постоялых дворах. Авось кто и клюнет на уловку.
Так что чародей остался один со своим псом. Но одиночество не пошло ему на пользу. Ни чтение, ни тем паче размышления, удовольствия не доставляли. Работа валилась из рук.
Он часто захаживал на княжеский двор, но не успокаивал старого князя, не обещал, что всё будет хорошо. Напротив, лицо его, на котором обычно нельзя было ничего прочитать, выглядело теперь чуть ли не более мрачным, чем княжеское. Целыми днями два старика сидели за столом, не проронив ни слова. Лишь вздрагивали от всякого уличного шума — не подъехал ли кто, не привёз ли весть.
Кроме новостей о сыне, ожидал Ук возвращения людей, оставленных в Свищеве. Когда дружина пришла на выручку поисковому отряду и, опоздав всего чуть-чуть, устроила в селе следствие, воины похватали далеко не всех. И самое главное, что в суматохе удалось утечь свищевскому попу. А Ук очень рассчитывал на разговор с ним, тем более после того, как вернувшиеся Заруба и Сокол рассказали подробнее о причастности батюшки к нападению на Варунка. Потому, князь тогда же отрядил несколько человек на поиски беглого священника.
* * *
Этот-то отряд и вернулся первым. Сокол как раз молчал на пару с князем в гостиной, и от известия лица обоих, наконец, просветлели.
Вместе с Зарубой и Лапшой, схватив факела, так как было уже темно, выскочили во двор. Там стояли, видимо отобранные у кого-то из свищевских, сани, в которых лежал связанный пленник. Вокруг саней сгрудились доставившие попа воины во главе с пронырливым Спичкой. Весело болтая с товарищами, они ожидали дальнейших распоряжений. На радостях, Ук повелел одарить людей серебром да отпустить по домам на отдых. Сам же подошёл к повозке и принялся внимательно рассматривать священника.
Тот лежал ни жив, ни мёртв, то ли от страха, то ли от неудобной, в путах, поездки в Мещёрск.
— Поднимите его, — распорядился Ук.
Двое стражников, стащив с саней, поставили попа на ноги.
— Говори, — коротко приказал князь.
Ответа не последовало. Священник стоял босой на одну ногу и затравлено озирался, перебегая глазами с князя на чародея и обратно, как будто не зная наверняка, от кого из стариков ему следует ждать больших неприятностей. Потом взгляд его устремился на подошедшего печатника. Видимо Химарь показался ему более предпочтительным для разговора. Поп открыл рот, собираясь что-то сказать, но успел лишь издать первый звук.
Печатник разочаровал его. С непроницаемым лицом, не выражающим никаких чувств, вдруг с силой ударил по поповскому брюху. Тот хрюкнул и упал на снег.
Сокол осуждающе взглянул на Химаря, но смолчал.
Священник лежал, поджав ноги к животу, и скулил, словно побитый пёс.
— В поруб, гада! — сплюнув, распорядился князь. — Завтра с утра допросим.
— Нет, князь, — возразил Сокол, качнув головой. — Сегодня его нужно допросить.
— Ничего, — Ук махнул рукой. — Проведёт ночку в порубе, наутро сговорчивее станет.
— Морозы по ночам, — не сдавался Сокол. — Может и не протянуть до завтра.
Ук, подумав, усмирил гнев, и согласился с чародеем.
— Добро, — сказал он и повернулся к печатнику. — Химарь, посади его куда-нибудь в тепло и накорми. И глаз не спускай. Вон, возьми в помощь двоих.
Печатник подал знак и два стражника, что держали попа, потащили его к крыльцу. Заруба отправился следом, чтобы проверить надёжность темницы и запоров.
— Зря сегодня не допросил, — с досадой сказал князю Сокол.
Ук в ответ лишь пожал плечами. Всё-таки ему не было большого дела до тревог чародея. Схватили злыдня и ладно. Варунока бы вот отыскать. А все свои сомнения можно будет проверить и завтра. Допрос дело непростое, может и весь день занять. Так что приступать к нему, лучше поспав и поев хорошенько.
* * *
Сокол оказался прав. Он и сам не подозревал насколько. Зря попа сразу не допросили. Много любопытного могли бы узнать от него. Теперь уж ничего не узнаешь, теперь допрашивать некого. Пленник лежал на полу весь посиневший, в блевотине. Лицо его отражало страшные муки, которые пришлось испытать перед смертью. Впрочем, и после смерти, по его же собственной вере, муки ему предстояли нешуточные.
Рядом с трупом стояли перепуганные стражники, что не уберегли свищевского батюшку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87