Бережливые селяне годами вшивали в одежду всякий железный лом, и до сих пор такая защита неплохо показывала себя в поножовщине. Не было причин сомневаться, почему бы ей не справиться и с зубами.
Заметив шедшего вдоль рубежа Вармалея, Сокол спустился. Вурды тотчас заняли места по обеим сторонам от него, а Рыжий встал за спиной.
Колдун выглядел уставшим, но в глазах его резвились бесята.
— Будет волна, — пообещал он. — Большая или нет, не знаю, но как удобный случай подвернётся, сразу и ударю.
— Обожди пока с волной, — произнёс Сокол. — Ещё никакой ясности нет.
— А тебе, что-нибудь удалось? — спросил Вармалей.
— Так, мелочи всякие, — Сокол пожал плечами. — Надо бы поймать пару зверьков. Посмотреть, изучить. Ловушки я кое-где расставил, подождём.
Заметив, что собеседник едва стоит на ногах, Сокол отправил колдуна в лес, где для раненых и уставших приготовлены были шалаши и землянки. Пообещал разбудить, как только в колдовстве возникнет надобность, сам же отправился к частоколу.
Навстречу Вармалею из леса появился Евлампий. Монах неуклюже волок плетёную клетку. Отстояв накануне ночную смену, и теперь изрядно недоспав, он обводил суетящихся людей сердитым взглядом, словно винил их в преждевременной тревоге. На орду Евлампий даже не взглянул.
— Не в духе пастух наш, — заметил Быстроног.
* * *
Тем временем враг ступил в реку. Небольшой пожар, возникший в завале, не остановил его продвижение. Крысы как-то находили безопасный путь, и лавина шла без единого просвета. Ока точно вскипела. Вся её поверхность покрылась движущимися бугорками крысиных спин и голов. Как чародей и предполагал, течение не стало им серьёзной помехой. Тварей сносило, заставляя тратить лишние силы, но строй не нарушился, лаву не разметало, и она упорно накатывала вперёд.
Десятки крыс запутались в сетях, захлебнулись, прочие же карабкались по мёртвым или бьющимся ещё сородичам, продолжая путь. Теперь и ополченцы поняли, что такая потеря для орды — капля в море. Тем не менее, первые жертвы немного воодушевили их. Крысы умирали, а защитники оставались пока в безопасности.
Жители лесов всегда отличались умением стрелять из луков. Как только полчище достигло середины реки, Бушуй отдал приказ, и туча стрел устремилась навстречу тысячам тварей. Не целились — промахнуться по живому покрову сложно — стреляли бегло, стараясь выпустить весь запас до того, как орда выберется на мещёрский берег. Стрелы уходили к небесам, и далеко за серединой реки, описав крутую дугу, устремлялись почти отвесно вниз. Около трети выстрелов пропало даром. Стрелы просто скользили по жестким шкурам, не причиняя врагу никакого вреда, или же умудрялись найти среди плотной стаи чистую воду. Остальные разили наверняка, и мало-помалу орда просеивалась. Выбитые тушки уносило течением. А где-то там, верстой ниже, уже плескались огромные рыбины, радуясь нечаянному изобилию.
Орда шла на редкость бесшумно. Всё это время тишину нарушал только короткий свист тетивы, шуршание стрел, да редкое бульканье. Сокол наблюдал, ополченцы стреляли и только вурды растерянно вращали в руках бесполезные ножи.
— Эх, перебьют всех без нас, — сетовал Быстроног. — Эх, не поспеем к потехе.
Подошедший Евлампий раздражённо зыркнул на вурда. Власорук пожал плечами. Крысы — не дичь на охоте. От стрел погибали сотни, а позади напирали всё новые и новые тысячи, и края орде не предвиделось.
Быстро истратив запас первой очереди, защитники отложили луки и взялись за сулицы да дубины. Лавина как раз достигла берега. Засверкали брызги, заблестели мокрые шкурки. Песок не успевал впитывать влагу. Казалось, сама Ока пошла на людей.
Солнце равнодушно пекло. От подсыхающих зверьков по галявине распространилась мерзкая вонь. Рыжего передёрнуло. Ему было неприятно думать, что сейчас придётся сойтись с волосатыми тварями, один вид которых вызывал у него тошноту.
Однако крысы не спешили сходу бросаться на укрепления. Сперва они просто рыскали вдоль берега, словно утверждая своё господство. Затем понемногу их движения приобрели очертания. Крысы кружили. Пристраивались в хвост сородичам и мчались, казалось безо всякого смысла. Живой круг хвостатых существ завораживал какой-то зловещей правильностью.
Такими же кругами бегали сейчас мурашки по спине не у одного только Рыжего. Даже вурды прекратили подначки.
Великие битвы не начинаются вдруг. Противники, следуя обычаю, долго стоят лицом к лицу в поле, прежде чем сойтись в гибельной рубке. Так повелось неспроста. Большой смысл заложен в стоянии. Им выверяется правда. У одних за это время нарастает страх, у других пробуждается храбрость. От стояния во многом зависит исход схватки. А бывает, что до сражения и вовсе черёд не доходит.
Крысы, видимо, знали что делают. Запугать, сломить дух, заранее выиграть битву… «Знали?» — Рыжему стало не по себе от возникшей догадки.
А скоро появились и иные причины для беспокойства — далеко за спиной послышался шум. Там в глубине леса происходило что-то странное. Словно онары из древних мещёрских сказаний, пробираясь гурьбой, крушили подлесок. Буря, беснуется в чаще? Вырвавшиеся в неурочный час осенние ветры? Рыжий глянул за плечо, но ничего не увидел. Лес стоял, как и прежде, небо оставалось чистым, солнце припекало и своих и врагов, не беря ни чьей стороны.
Неприятно чувствовать спиной угрозу. Нечто похожее ощутили и ополченцы. Они часто оглядывались, но, как и Рыжий, не усмотрели никаких признаков опасности.
Между тем, вбирая в себя новых тварей, круг набухал, становился шире. Колесо смерти набирало ход. Отдельных зверьков было теперь не разглядеть. Казалось, они слились в единое живое существо. В многоголового сказочного змея.
— Вот же, жуть какая, — произнёс Рыжий.
Сокол оторвался на миг от зловещего зрелища, заглянул товарищу в глаза, но ничего не сказал.
Огромная мохнатая змея ещё долго кусала собственный хвост. А потом, разомкнув кольцо, неожиданно бросилась вперёд.
Кое-кто из людей даже побежал. Евлампий дёрнулся, но усталость пересилила страх. Вурды вновь заиграли ножичками, словно готовились заступить путь орде, хоть и вдвоём, если люди не справятся с ужасом.
Благо, что на главном направлении, там, где раньше проходила дорога, стояли которовцы. Им и довелось принять на себя первый удар. Ополченцы напряглись. Очень многое решалось в этом начальном порыве орды. От его успеха или неуспеха во многом зависел исход всей схватки. Вернее даже не исход, а сражение как таковое. Ибо если частокол не выдержит, не станет для полчища серьёзным препятствием, оборона рухнет и оставшиеся без защиты бойцы не продержаться против орды и четверти часа.
Из глоток вырвался вздох облегчения — стена устояла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Заметив шедшего вдоль рубежа Вармалея, Сокол спустился. Вурды тотчас заняли места по обеим сторонам от него, а Рыжий встал за спиной.
Колдун выглядел уставшим, но в глазах его резвились бесята.
— Будет волна, — пообещал он. — Большая или нет, не знаю, но как удобный случай подвернётся, сразу и ударю.
— Обожди пока с волной, — произнёс Сокол. — Ещё никакой ясности нет.
— А тебе, что-нибудь удалось? — спросил Вармалей.
— Так, мелочи всякие, — Сокол пожал плечами. — Надо бы поймать пару зверьков. Посмотреть, изучить. Ловушки я кое-где расставил, подождём.
Заметив, что собеседник едва стоит на ногах, Сокол отправил колдуна в лес, где для раненых и уставших приготовлены были шалаши и землянки. Пообещал разбудить, как только в колдовстве возникнет надобность, сам же отправился к частоколу.
Навстречу Вармалею из леса появился Евлампий. Монах неуклюже волок плетёную клетку. Отстояв накануне ночную смену, и теперь изрядно недоспав, он обводил суетящихся людей сердитым взглядом, словно винил их в преждевременной тревоге. На орду Евлампий даже не взглянул.
— Не в духе пастух наш, — заметил Быстроног.
* * *
Тем временем враг ступил в реку. Небольшой пожар, возникший в завале, не остановил его продвижение. Крысы как-то находили безопасный путь, и лавина шла без единого просвета. Ока точно вскипела. Вся её поверхность покрылась движущимися бугорками крысиных спин и голов. Как чародей и предполагал, течение не стало им серьёзной помехой. Тварей сносило, заставляя тратить лишние силы, но строй не нарушился, лаву не разметало, и она упорно накатывала вперёд.
Десятки крыс запутались в сетях, захлебнулись, прочие же карабкались по мёртвым или бьющимся ещё сородичам, продолжая путь. Теперь и ополченцы поняли, что такая потеря для орды — капля в море. Тем не менее, первые жертвы немного воодушевили их. Крысы умирали, а защитники оставались пока в безопасности.
Жители лесов всегда отличались умением стрелять из луков. Как только полчище достигло середины реки, Бушуй отдал приказ, и туча стрел устремилась навстречу тысячам тварей. Не целились — промахнуться по живому покрову сложно — стреляли бегло, стараясь выпустить весь запас до того, как орда выберется на мещёрский берег. Стрелы уходили к небесам, и далеко за серединой реки, описав крутую дугу, устремлялись почти отвесно вниз. Около трети выстрелов пропало даром. Стрелы просто скользили по жестким шкурам, не причиняя врагу никакого вреда, или же умудрялись найти среди плотной стаи чистую воду. Остальные разили наверняка, и мало-помалу орда просеивалась. Выбитые тушки уносило течением. А где-то там, верстой ниже, уже плескались огромные рыбины, радуясь нечаянному изобилию.
Орда шла на редкость бесшумно. Всё это время тишину нарушал только короткий свист тетивы, шуршание стрел, да редкое бульканье. Сокол наблюдал, ополченцы стреляли и только вурды растерянно вращали в руках бесполезные ножи.
— Эх, перебьют всех без нас, — сетовал Быстроног. — Эх, не поспеем к потехе.
Подошедший Евлампий раздражённо зыркнул на вурда. Власорук пожал плечами. Крысы — не дичь на охоте. От стрел погибали сотни, а позади напирали всё новые и новые тысячи, и края орде не предвиделось.
Быстро истратив запас первой очереди, защитники отложили луки и взялись за сулицы да дубины. Лавина как раз достигла берега. Засверкали брызги, заблестели мокрые шкурки. Песок не успевал впитывать влагу. Казалось, сама Ока пошла на людей.
Солнце равнодушно пекло. От подсыхающих зверьков по галявине распространилась мерзкая вонь. Рыжего передёрнуло. Ему было неприятно думать, что сейчас придётся сойтись с волосатыми тварями, один вид которых вызывал у него тошноту.
Однако крысы не спешили сходу бросаться на укрепления. Сперва они просто рыскали вдоль берега, словно утверждая своё господство. Затем понемногу их движения приобрели очертания. Крысы кружили. Пристраивались в хвост сородичам и мчались, казалось безо всякого смысла. Живой круг хвостатых существ завораживал какой-то зловещей правильностью.
Такими же кругами бегали сейчас мурашки по спине не у одного только Рыжего. Даже вурды прекратили подначки.
Великие битвы не начинаются вдруг. Противники, следуя обычаю, долго стоят лицом к лицу в поле, прежде чем сойтись в гибельной рубке. Так повелось неспроста. Большой смысл заложен в стоянии. Им выверяется правда. У одних за это время нарастает страх, у других пробуждается храбрость. От стояния во многом зависит исход схватки. А бывает, что до сражения и вовсе черёд не доходит.
Крысы, видимо, знали что делают. Запугать, сломить дух, заранее выиграть битву… «Знали?» — Рыжему стало не по себе от возникшей догадки.
А скоро появились и иные причины для беспокойства — далеко за спиной послышался шум. Там в глубине леса происходило что-то странное. Словно онары из древних мещёрских сказаний, пробираясь гурьбой, крушили подлесок. Буря, беснуется в чаще? Вырвавшиеся в неурочный час осенние ветры? Рыжий глянул за плечо, но ничего не увидел. Лес стоял, как и прежде, небо оставалось чистым, солнце припекало и своих и врагов, не беря ни чьей стороны.
Неприятно чувствовать спиной угрозу. Нечто похожее ощутили и ополченцы. Они часто оглядывались, но, как и Рыжий, не усмотрели никаких признаков опасности.
Между тем, вбирая в себя новых тварей, круг набухал, становился шире. Колесо смерти набирало ход. Отдельных зверьков было теперь не разглядеть. Казалось, они слились в единое живое существо. В многоголового сказочного змея.
— Вот же, жуть какая, — произнёс Рыжий.
Сокол оторвался на миг от зловещего зрелища, заглянул товарищу в глаза, но ничего не сказал.
Огромная мохнатая змея ещё долго кусала собственный хвост. А потом, разомкнув кольцо, неожиданно бросилась вперёд.
Кое-кто из людей даже побежал. Евлампий дёрнулся, но усталость пересилила страх. Вурды вновь заиграли ножичками, словно готовились заступить путь орде, хоть и вдвоём, если люди не справятся с ужасом.
Благо, что на главном направлении, там, где раньше проходила дорога, стояли которовцы. Им и довелось принять на себя первый удар. Ополченцы напряглись. Очень многое решалось в этом начальном порыве орды. От его успеха или неуспеха во многом зависел исход всей схватки. Вернее даже не исход, а сражение как таковое. Ибо если частокол не выдержит, не станет для полчища серьёзным препятствием, оборона рухнет и оставшиеся без защиты бойцы не продержаться против орды и четверти часа.
Из глоток вырвался вздох облегчения — стена устояла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87