А вот кого из двоих спасти, это, брат, тяжкий выбор…
— Жалко Евлампия, — только и произнёс Власорук.
А из леса на дальнем берегу всё валила и валила орда. Бурая река текла поперёк реки светлой. Не смешиваясь, они расходились каждая своей дорогой.
Окрестности Коломны. Берёзовый Лог.
Яндар совсем сдал. Постарел, слышать стал плохо, да и глаза ослабли — глаз в особенности старику было жалко. Раньше-то тужился, чтобы хозяйство не запустить, а как к сыну на московскую сторону перебрался сразу и сдал. Потому как у каждого человека своё дело должно быть. А здесь, за спиной трудолюбивого Мичу какое может быть дело — так баловство одно. Правда, соседи сделанные им вещицы за баловство отнюдь не считали. Восхищались, в руках вертели, языками цокали. Ещё бы сам наместник оценил мастерство старика, добрую дюжину поделок с собой в Москву увёз. Через это и давешняя история с подложными даньщиками благополучно разрешилась. Селяне уверены были, что через это.
А занимался Яндар тем, чем его предки исстари занимались — плёл кружевную утварь. Вроде бы ничего особенного, православные и сами плетением промышляли. Да только плели они в основном из лыка, из коры, значит, липовой. Грубая работа, а главное недолговечная — снашивается быстро. Лесной народ, он из корней плёл сосновых. Из тонких, но длинных молодых отростков. Крепкие те корни были, крепче любой верёвки или даже полоски кожаной. Собирал их Яндар на песчаных откосах — там гнили меньше и копать удобнее. Конечно, обычаев не забывал — духа корней Вутуя сперва задабривал, а после и благодарил. Но это дело привычное. Заготовленные корни Яндар водой ошпаривал, чистил, сушил, а потом плёл. И дереву не велик был убыток, если, конечно с умом к делу подходить, не жадничать. Не то, что после заготовки лыка, когда целые рощи гибли.
Лаптям яндаровой работы сносу не было, хоть по острым камням ходи с утра до ночи. А ларцы и туески получались на загляденье красивыми и надёжными. И кувшины старик оплетал, и много чего ещё делал.
От того и жалко, что глаза ослабли. Раньше бывало, и при светце вечерами старик мог работать, и при жирнике тусклом, даже полного месяца хватало вполне, теперь только днём. Хорошо хоть руки тверды остались, не бьёт их немощная дрожь как у иных стариков. А то совсем было бы худо.
Сразу как та история с наместником уладилась, Кузьма внука своего привёл к Яндару. Поклонился, поднёс дары нехитрые, попросил мальчишку искусству обучить. Польщённый таким вниманием старик, не отказал старосте. Тут и Мичу сына своего пристроил дедову науку перенимать. Так у Яндара появились ученики. Старик нарадоваться не мог, не ожидал он такого счастья на склоне лет. Как дело завелось и старость, вдруг, отступила.
В этот день устроился он с мальчишками на холме, что посреди села возвышался. Место удобное, светлое, свежими ветрами продуваемое. И вокруг далеко всё видно. С некоторых пор приохотился Яндар природой любоваться, пусть и подслеповатым взглядом своим. Может, прощался с землёй, чувствуя приближение смерти, может другое что ему открылось, но только совсем по иному смотрел он теперь на мир, во всём красоту замечая.
Ученики его с корешками возились, самое простенькое плетение осваивая. Старик им подсказывал изредка, но ребята способными оказались — на лету науку схватывали. Так что Яндар больше на дальний лес щурился, да на рощу, нежели за ними присматривал.
Тут-то он и увидел отряд. Длинная змея из пеших и конных воинов надвигалась на село по Коломенской дороге. Ровно шли. Без суеты, без гвалта. Сразу видно — серьёзное дело их на дорогу поставило.
Яндар сложил рукоделие в большую котомку и поднялся. Ласково пихнув в спины, отправил мальчишек по домам, а сам стал спускаться навстречу нежданным гостям.
Пока он добрался до околицы, там собралось десятка два мужиков, среди них и его Мичу. Подошли и бабы. Селяне стояли, сбившись кучей, насторожено разглядывая приближающийся отряд. Но, несмотря на волнение, труса никто не праздновал. Предупреждённый внуком появился Кузьма. Он староста — ему и разговор начинать.
Княжеские люди ни старосту, ни народ, не заметили, словно в собственный двор вступали. От вельяминовских вышел Рыба в сопровождении двух приятелей.
— В селе на постой встанем, — заявил он. — Но ненадолго думаю.
Кузьма крякнул досадливо — поздно теперь добро прятать.
— А потом куда? — спросил он с надеждой.
— Поганую мещеру воевать пойдём, — ухмыльнулся Косой.
От ухмылки многих в дрожь бросило.
— Да чем же они вам не угодили? — это Яндар не выдержал.
— А то не твоего ума справа, старик. Да и не нашего, впрочем.
Наполнило войско село, что черви навозную кучу. Кто в домах вставал, кто шатры ставил. Кмети поначалу не безобразничали, но живность всякую да овощ подъедали, без спросу и не таясь. Привыкли московские полки налегке в походы ходить. Без обоза-обузы.
Пару часов спустя, Яндар закинул за спину котомку и побрёл к лесу.
— Куда? — спросил Кузьма.
— Корешков пойду, соберу. Ребятишки больно шустро науку перенимают. Оплетут скоро всё село. Надо бы запас сделать.
Кузьма буркнул что-то про скорый вечер да хитрых дедов — не поверил староста.
В лесу и дышать легче стало. Два года среди православных провёл, а не привык, оказалось, к укладу чужому. Только теперь это понял.
Три версты всего и отошёл от края. Вылезли на дорогу парни. Отвели в сторону. А там стан лесной. Целый городок посреди леса притаился. Не шатры — шалаши приземистые стояли. Схрон тайный.
Разбойников Яндар не боялся, но не походила ватага на злодеев. Оружие доброе. Мечи, секиры, луки — не с бору по сосенке. Доспех дорогой на многих.
Начальник ихний оглядел старика пристально. Спросил:
— Ты кто такой будешь, дедушка?
— Яндар, — он подумал и добавил. — Из Тумы.
— А не далече забрался, от Тумы-то?
— По делу забрался, — ответил Яндар.
— Вон как? — усмехнулся начальник. — Тут теперь, дедушка, все дела через меня ладить положено.
— Кем положено?
— Уком, князем мещёрским.
— А ты из евойных людей будешь?
— Из его, дедушка. Лапша меня звать. Слыхал?
— Ну, пришёл, стало быть.
Мещера. Переправа возле Сосновки.
Четверо колдунов вернулись с засеки на рубеж. Их изыскания, видимо, прошли не слишком гладко. Они продолжали оживлённо спорить и не спешили пускать колдовство в ход. Ждали какого-то знака, а быть может, придерживали ненадёжные чары на самый крайний случай? Объяснений на сей счёт не последовало.
Некоторое время Сокол хмуро смотрел на битву.
Крыс прибывало гораздо больше, чем успевали побить защитники, и мало-помалу орда расширяла полосу наступления. Почти все ополченцы, включая самые дальние отряды, уже вовлеклись в схватку. Выглядевший ранее избыточным верстовой рубеж, теперь казался ничтожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Жалко Евлампия, — только и произнёс Власорук.
А из леса на дальнем берегу всё валила и валила орда. Бурая река текла поперёк реки светлой. Не смешиваясь, они расходились каждая своей дорогой.
Окрестности Коломны. Берёзовый Лог.
Яндар совсем сдал. Постарел, слышать стал плохо, да и глаза ослабли — глаз в особенности старику было жалко. Раньше-то тужился, чтобы хозяйство не запустить, а как к сыну на московскую сторону перебрался сразу и сдал. Потому как у каждого человека своё дело должно быть. А здесь, за спиной трудолюбивого Мичу какое может быть дело — так баловство одно. Правда, соседи сделанные им вещицы за баловство отнюдь не считали. Восхищались, в руках вертели, языками цокали. Ещё бы сам наместник оценил мастерство старика, добрую дюжину поделок с собой в Москву увёз. Через это и давешняя история с подложными даньщиками благополучно разрешилась. Селяне уверены были, что через это.
А занимался Яндар тем, чем его предки исстари занимались — плёл кружевную утварь. Вроде бы ничего особенного, православные и сами плетением промышляли. Да только плели они в основном из лыка, из коры, значит, липовой. Грубая работа, а главное недолговечная — снашивается быстро. Лесной народ, он из корней плёл сосновых. Из тонких, но длинных молодых отростков. Крепкие те корни были, крепче любой верёвки или даже полоски кожаной. Собирал их Яндар на песчаных откосах — там гнили меньше и копать удобнее. Конечно, обычаев не забывал — духа корней Вутуя сперва задабривал, а после и благодарил. Но это дело привычное. Заготовленные корни Яндар водой ошпаривал, чистил, сушил, а потом плёл. И дереву не велик был убыток, если, конечно с умом к делу подходить, не жадничать. Не то, что после заготовки лыка, когда целые рощи гибли.
Лаптям яндаровой работы сносу не было, хоть по острым камням ходи с утра до ночи. А ларцы и туески получались на загляденье красивыми и надёжными. И кувшины старик оплетал, и много чего ещё делал.
От того и жалко, что глаза ослабли. Раньше бывало, и при светце вечерами старик мог работать, и при жирнике тусклом, даже полного месяца хватало вполне, теперь только днём. Хорошо хоть руки тверды остались, не бьёт их немощная дрожь как у иных стариков. А то совсем было бы худо.
Сразу как та история с наместником уладилась, Кузьма внука своего привёл к Яндару. Поклонился, поднёс дары нехитрые, попросил мальчишку искусству обучить. Польщённый таким вниманием старик, не отказал старосте. Тут и Мичу сына своего пристроил дедову науку перенимать. Так у Яндара появились ученики. Старик нарадоваться не мог, не ожидал он такого счастья на склоне лет. Как дело завелось и старость, вдруг, отступила.
В этот день устроился он с мальчишками на холме, что посреди села возвышался. Место удобное, светлое, свежими ветрами продуваемое. И вокруг далеко всё видно. С некоторых пор приохотился Яндар природой любоваться, пусть и подслеповатым взглядом своим. Может, прощался с землёй, чувствуя приближение смерти, может другое что ему открылось, но только совсем по иному смотрел он теперь на мир, во всём красоту замечая.
Ученики его с корешками возились, самое простенькое плетение осваивая. Старик им подсказывал изредка, но ребята способными оказались — на лету науку схватывали. Так что Яндар больше на дальний лес щурился, да на рощу, нежели за ними присматривал.
Тут-то он и увидел отряд. Длинная змея из пеших и конных воинов надвигалась на село по Коломенской дороге. Ровно шли. Без суеты, без гвалта. Сразу видно — серьёзное дело их на дорогу поставило.
Яндар сложил рукоделие в большую котомку и поднялся. Ласково пихнув в спины, отправил мальчишек по домам, а сам стал спускаться навстречу нежданным гостям.
Пока он добрался до околицы, там собралось десятка два мужиков, среди них и его Мичу. Подошли и бабы. Селяне стояли, сбившись кучей, насторожено разглядывая приближающийся отряд. Но, несмотря на волнение, труса никто не праздновал. Предупреждённый внуком появился Кузьма. Он староста — ему и разговор начинать.
Княжеские люди ни старосту, ни народ, не заметили, словно в собственный двор вступали. От вельяминовских вышел Рыба в сопровождении двух приятелей.
— В селе на постой встанем, — заявил он. — Но ненадолго думаю.
Кузьма крякнул досадливо — поздно теперь добро прятать.
— А потом куда? — спросил он с надеждой.
— Поганую мещеру воевать пойдём, — ухмыльнулся Косой.
От ухмылки многих в дрожь бросило.
— Да чем же они вам не угодили? — это Яндар не выдержал.
— А то не твоего ума справа, старик. Да и не нашего, впрочем.
Наполнило войско село, что черви навозную кучу. Кто в домах вставал, кто шатры ставил. Кмети поначалу не безобразничали, но живность всякую да овощ подъедали, без спросу и не таясь. Привыкли московские полки налегке в походы ходить. Без обоза-обузы.
Пару часов спустя, Яндар закинул за спину котомку и побрёл к лесу.
— Куда? — спросил Кузьма.
— Корешков пойду, соберу. Ребятишки больно шустро науку перенимают. Оплетут скоро всё село. Надо бы запас сделать.
Кузьма буркнул что-то про скорый вечер да хитрых дедов — не поверил староста.
В лесу и дышать легче стало. Два года среди православных провёл, а не привык, оказалось, к укладу чужому. Только теперь это понял.
Три версты всего и отошёл от края. Вылезли на дорогу парни. Отвели в сторону. А там стан лесной. Целый городок посреди леса притаился. Не шатры — шалаши приземистые стояли. Схрон тайный.
Разбойников Яндар не боялся, но не походила ватага на злодеев. Оружие доброе. Мечи, секиры, луки — не с бору по сосенке. Доспех дорогой на многих.
Начальник ихний оглядел старика пристально. Спросил:
— Ты кто такой будешь, дедушка?
— Яндар, — он подумал и добавил. — Из Тумы.
— А не далече забрался, от Тумы-то?
— По делу забрался, — ответил Яндар.
— Вон как? — усмехнулся начальник. — Тут теперь, дедушка, все дела через меня ладить положено.
— Кем положено?
— Уком, князем мещёрским.
— А ты из евойных людей будешь?
— Из его, дедушка. Лапша меня звать. Слыхал?
— Ну, пришёл, стало быть.
Мещера. Переправа возле Сосновки.
Четверо колдунов вернулись с засеки на рубеж. Их изыскания, видимо, прошли не слишком гладко. Они продолжали оживлённо спорить и не спешили пускать колдовство в ход. Ждали какого-то знака, а быть может, придерживали ненадёжные чары на самый крайний случай? Объяснений на сей счёт не последовало.
Некоторое время Сокол хмуро смотрел на битву.
Крыс прибывало гораздо больше, чем успевали побить защитники, и мало-помалу орда расширяла полосу наступления. Почти все ополченцы, включая самые дальние отряды, уже вовлеклись в схватку. Выглядевший ранее избыточным верстовой рубеж, теперь казался ничтожным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87