«И когда это безобразие началось?» — считай, что угодила на все сто! — Аркаша смеялся, показывая на жену.
— Нет, действительно, когда? Подожди, а эти имена внутри? — Ева показала на схему.
— Сначала я называла их сердцевиной. Потом поняла, что они так прочно связаны с кликухами по кругу, что сердцевины нет. Вот, к примеру, из-за смерти Феди Самосвала вот эти два… нет, даже три имени можно зачеркнуть. Они провалились. Но сердцевина опасна идеологически. Если присмотреться внимательно, большая часть в середине — из военных. По моим прогнозам, сейчас у военной разведки самое сильное ядро. Прибавь к этому, что военным плохо живется экономически. Они с радостью пойдут на криминальные контакты, чтобы сменить власть.
— А вот это красным цветом — Машеров? Кто это? — Ева показала пальцем. — Почему он красный?
— С него все и началось. Конец семидесятых. Гибель большого государственного чиновника в автокатастрофе. Только представь, правительственные членовозы, охрана — и грузовик с картошкой! Я не знаю, так ли уж сильно помешал Машеров Брежневу или кому еще, может, просто был весьма любим народом. Но это я, я вычислила тогда первый контакт криминальных структур и власти. Был контакт! С него все началось. Власти казалось, что она держит все в своих руках. А ниточки уже подергивались. Структура убрала Машерова, не важно, чей это был приказ, но именно тогда запахло переменами. Да нет, я не говорю, что до того структура не убирала кого надо. Но своими руками! А тут пошла на криминальный контакт. Перестраховалась. Перемены начались тогда. Горбачев — политическая случайность или запрограммированная пешка в сценарии?
— От всего этого становится страшно. — Ева отложила папку. — Можно будет покопаться?
— Чем заслужила? — серьезно спросила Зоя.
— Ой, не знаю, как и сказать. А ты меня не прибьешь на месте? Это я Федю… Как это… Зарезала, короче. А он у тебя тут так красиво обозначен, придется все перечерчивать…
Наступила тишина. Аркаша сдернул с носа очки и задумчиво уставился на Еву.
— Позвольте поинтересоваться. — Зоя справилась с минутным шоком. — По политическим мотивам изволили Федьку прирезать или по личным?
— По личным, клянусь, по личным! В публичном доме, как сейчас помню! Какие у проституток политические мотивы могут быть?.. Ребята, да вы не унывайте, я совсем не страшная и в игры эти не играю. — Ева показала на папку. — Я с вами, ребята. Я, пожалуй, пойду посмотрю тренажеры в зале.
— Последний вопрос! — Аркаша поднял вверх указательный палец, остановив Еву уже у двери. — Дней десять назад директора банка шлепнули, как его, Зоя, напомни, он у тебя на сто сороковой странице объединен с нефтью…
— Звиняйте, дядечка, то не я! Я десять дней назад три кило наркоты волокла из Турции, дура дурой! — Ева вышла и сильно хлопнула дверью.
Притихший Денисов никак не мог согнать с лица выражение напряжения и злобы. Он позвонил Мурашу и узнал, что Ева Курганова больше не работает в МВД, дома на звонки не отвечает, но на следующий день должен был состояться суд над Мисявичус Далилой. Она должна там быть.
Денисов сел на телефон и прозвонил почти два часа, отрабатывая адреса и контакты Хрустова Виктора Степановича. Информации — ноль.
— Вот как у нас работают хорошие киллеры из органов! — кричал Денисов, призывая телефон в свидетели.
Он чувствовал, что тетрадь у Кургановой. Ничем не мог объяснить и доказать, но чувствовал и бесился.
Суд Тимирязевского района города Москвы приговорил Мисявичус Далилу Марковну к двум годам лишения свободы. Учитывая первое правонарушение и добровольную явку подсудимой, наказание объявлено условным.
Далилу, потерявшую дар речи и таращившую бессмысленно глаза, вывели под руки из зала после окончания получасового заседания Мураш и Ковалев. Ева увидела Денисова, спешащего к ним по коридору, хотела уйти, но Денисов уже махнул рукой и прибавил шагу.
— Ева Николаевна, — удивился Денисов, подбежав и уставившись на ее стриженую голову, — вас что, привлекали?
— Нет, Вася, я сама себя деноминировала. Убрала все лишнее. — Ева смотрела в голубые серьезные глаза тоже напряженно и очень серьезно.
— Есть разговор. — Денисов прикидывал, как бы им остаться вдвоем, но у Евы были свои планы.
— Мы как раз едем Далилу утешать, первый срок обмывать, как говорит Ковалев. Вы с нами?
Денисов подумал и кивнул.
В знакомой комнате в казино за тяжелыми занавесками все уселись за стол и замолчали. Мужчины изредка быстро взглядывали на Далилу и тут же отводили глаза. Ева заметила это и предложила надавать Далиле пощечин.
— Тогда, — сказала она, — у нее глаза начнут моргать.
Никто не захотел этим заняться. Принесли вино и фрукты, Ева попросила побольше кофе. Далила заметила бутылку и подтащила ее к себе. Молчаливый Волков помог налить первый бокал. Все остальные от вина отказались.
— Я должен сообщить, — сказал Денисов, — что Ева Николаевна скрывает достаточно серьезную улику. Возможно, — он повернулся к Еве, — вы никак не можете решить, в какое именно ведомство стоит отдать подобную информацию? Или решили заняться выколачиванием денег, потеряв работу? Вы можете хотя бы честно ответить на вопрос, имеется ли у вас вещественное доказательство — тетрадь Паши Закидонского?
— Имеется. — Ева откинулась на спинку высокого кресла и смотрела на Денисова спокойно и доброжелательно. — И ты совершенно прав, ну никак не могу решить!
— А вы… Ты знаешь, что мне пришлось сделать за эту неделю?! — Денисов говорил все тише и тише, Далила приканчивала бутылку.
— А как же, знаю. Вы потащили убийцу Хрустова, арестованного с моей помощью в аэропорту десять дней назад, в Турцию. Чтобы он тебе показал, где была зарезана Света Кошкина. На Кошкину тебе наплевать, а вот зарезана она могла быть при попытке достать то самое вещественное доказательство. Хрустов воспользовался твоей профессиональной безалаберностью и сбежал. Вот вкратце, что тебе пришлось пережить, бедному, за эту неделю. Взыскания не миновать. Здесь есть два непонятных момента. Первое, — Ева закинула ногу на ногу и слегка улыбнулась, — твоя безалаберность объясняется, возможно, договоренностью с Хрустовым. Вроде как вы вдвоем решили друг другу помочь, слетав в Турцию. И второе. Ты нигде в докладных не указывал, что летишь за тетрадью, отсюда — твое рыльце в пушку.
— Тетрадь! — сказал шепотом Денисов и стукнул ладонью по столу.
— Да, Ева, определись наконец, с кем ты? — Ковалев оглядел всех по очереди. — В этой тетради есть, вероятно, имена, они всем нам могут помочь…
— Тетрадь! — Денисов опять стукнул по столу.
— Красивые вы мои белопогонники. — Ева закинула руки и потянулась. — Никому эта тетрадь не может помочь сейчас. Кроме одного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Нет, действительно, когда? Подожди, а эти имена внутри? — Ева показала на схему.
— Сначала я называла их сердцевиной. Потом поняла, что они так прочно связаны с кликухами по кругу, что сердцевины нет. Вот, к примеру, из-за смерти Феди Самосвала вот эти два… нет, даже три имени можно зачеркнуть. Они провалились. Но сердцевина опасна идеологически. Если присмотреться внимательно, большая часть в середине — из военных. По моим прогнозам, сейчас у военной разведки самое сильное ядро. Прибавь к этому, что военным плохо живется экономически. Они с радостью пойдут на криминальные контакты, чтобы сменить власть.
— А вот это красным цветом — Машеров? Кто это? — Ева показала пальцем. — Почему он красный?
— С него все и началось. Конец семидесятых. Гибель большого государственного чиновника в автокатастрофе. Только представь, правительственные членовозы, охрана — и грузовик с картошкой! Я не знаю, так ли уж сильно помешал Машеров Брежневу или кому еще, может, просто был весьма любим народом. Но это я, я вычислила тогда первый контакт криминальных структур и власти. Был контакт! С него все началось. Власти казалось, что она держит все в своих руках. А ниточки уже подергивались. Структура убрала Машерова, не важно, чей это был приказ, но именно тогда запахло переменами. Да нет, я не говорю, что до того структура не убирала кого надо. Но своими руками! А тут пошла на криминальный контакт. Перестраховалась. Перемены начались тогда. Горбачев — политическая случайность или запрограммированная пешка в сценарии?
— От всего этого становится страшно. — Ева отложила папку. — Можно будет покопаться?
— Чем заслужила? — серьезно спросила Зоя.
— Ой, не знаю, как и сказать. А ты меня не прибьешь на месте? Это я Федю… Как это… Зарезала, короче. А он у тебя тут так красиво обозначен, придется все перечерчивать…
Наступила тишина. Аркаша сдернул с носа очки и задумчиво уставился на Еву.
— Позвольте поинтересоваться. — Зоя справилась с минутным шоком. — По политическим мотивам изволили Федьку прирезать или по личным?
— По личным, клянусь, по личным! В публичном доме, как сейчас помню! Какие у проституток политические мотивы могут быть?.. Ребята, да вы не унывайте, я совсем не страшная и в игры эти не играю. — Ева показала на папку. — Я с вами, ребята. Я, пожалуй, пойду посмотрю тренажеры в зале.
— Последний вопрос! — Аркаша поднял вверх указательный палец, остановив Еву уже у двери. — Дней десять назад директора банка шлепнули, как его, Зоя, напомни, он у тебя на сто сороковой странице объединен с нефтью…
— Звиняйте, дядечка, то не я! Я десять дней назад три кило наркоты волокла из Турции, дура дурой! — Ева вышла и сильно хлопнула дверью.
Притихший Денисов никак не мог согнать с лица выражение напряжения и злобы. Он позвонил Мурашу и узнал, что Ева Курганова больше не работает в МВД, дома на звонки не отвечает, но на следующий день должен был состояться суд над Мисявичус Далилой. Она должна там быть.
Денисов сел на телефон и прозвонил почти два часа, отрабатывая адреса и контакты Хрустова Виктора Степановича. Информации — ноль.
— Вот как у нас работают хорошие киллеры из органов! — кричал Денисов, призывая телефон в свидетели.
Он чувствовал, что тетрадь у Кургановой. Ничем не мог объяснить и доказать, но чувствовал и бесился.
Суд Тимирязевского района города Москвы приговорил Мисявичус Далилу Марковну к двум годам лишения свободы. Учитывая первое правонарушение и добровольную явку подсудимой, наказание объявлено условным.
Далилу, потерявшую дар речи и таращившую бессмысленно глаза, вывели под руки из зала после окончания получасового заседания Мураш и Ковалев. Ева увидела Денисова, спешащего к ним по коридору, хотела уйти, но Денисов уже махнул рукой и прибавил шагу.
— Ева Николаевна, — удивился Денисов, подбежав и уставившись на ее стриженую голову, — вас что, привлекали?
— Нет, Вася, я сама себя деноминировала. Убрала все лишнее. — Ева смотрела в голубые серьезные глаза тоже напряженно и очень серьезно.
— Есть разговор. — Денисов прикидывал, как бы им остаться вдвоем, но у Евы были свои планы.
— Мы как раз едем Далилу утешать, первый срок обмывать, как говорит Ковалев. Вы с нами?
Денисов подумал и кивнул.
В знакомой комнате в казино за тяжелыми занавесками все уселись за стол и замолчали. Мужчины изредка быстро взглядывали на Далилу и тут же отводили глаза. Ева заметила это и предложила надавать Далиле пощечин.
— Тогда, — сказала она, — у нее глаза начнут моргать.
Никто не захотел этим заняться. Принесли вино и фрукты, Ева попросила побольше кофе. Далила заметила бутылку и подтащила ее к себе. Молчаливый Волков помог налить первый бокал. Все остальные от вина отказались.
— Я должен сообщить, — сказал Денисов, — что Ева Николаевна скрывает достаточно серьезную улику. Возможно, — он повернулся к Еве, — вы никак не можете решить, в какое именно ведомство стоит отдать подобную информацию? Или решили заняться выколачиванием денег, потеряв работу? Вы можете хотя бы честно ответить на вопрос, имеется ли у вас вещественное доказательство — тетрадь Паши Закидонского?
— Имеется. — Ева откинулась на спинку высокого кресла и смотрела на Денисова спокойно и доброжелательно. — И ты совершенно прав, ну никак не могу решить!
— А вы… Ты знаешь, что мне пришлось сделать за эту неделю?! — Денисов говорил все тише и тише, Далила приканчивала бутылку.
— А как же, знаю. Вы потащили убийцу Хрустова, арестованного с моей помощью в аэропорту десять дней назад, в Турцию. Чтобы он тебе показал, где была зарезана Света Кошкина. На Кошкину тебе наплевать, а вот зарезана она могла быть при попытке достать то самое вещественное доказательство. Хрустов воспользовался твоей профессиональной безалаберностью и сбежал. Вот вкратце, что тебе пришлось пережить, бедному, за эту неделю. Взыскания не миновать. Здесь есть два непонятных момента. Первое, — Ева закинула ногу на ногу и слегка улыбнулась, — твоя безалаберность объясняется, возможно, договоренностью с Хрустовым. Вроде как вы вдвоем решили друг другу помочь, слетав в Турцию. И второе. Ты нигде в докладных не указывал, что летишь за тетрадью, отсюда — твое рыльце в пушку.
— Тетрадь! — сказал шепотом Денисов и стукнул ладонью по столу.
— Да, Ева, определись наконец, с кем ты? — Ковалев оглядел всех по очереди. — В этой тетради есть, вероятно, имена, они всем нам могут помочь…
— Тетрадь! — Денисов опять стукнул по столу.
— Красивые вы мои белопогонники. — Ева закинула руки и потянулась. — Никому эта тетрадь не может помочь сейчас. Кроме одного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80