» к платформе.
Дом, милый дом!
Когда мы вскарабкались на платформу, электричка уже тронулась. И напрасно мы надрывали глотку, взывая к жалости машиниста, нам ничего уже не могло помочь — поезд ушел, а мы остались. Три тонких силуэта на пустынной платформе: два высоких и один маленький; а вдали убегающие огни тепловоза.
— И что нам теперь делать? — упавшим голосом проговорила Ксюша. — Следующая только в 5 утра, а до шоссе часа 2 ходьбы, а с этой красоткой… — она встряхнула Соньку, которая все еще висела на наших плечах, как раненый боец, — и все 3.
— Тачку поймаем, — попыталась успокоить себя и подругу всезнающая Леля.
— Ты оглянись.
Я оглянулась: станционная домушка, запертый ларек, пустынные лавки и ни одной живой души, не говоря уже о душах, имеющих автомобиль.
— Хочу домой. К ма-а-а-ме, — требовательно запищала Сонька и попыталась поджать ноги, чтобы вольготно повисеть на наших шеях.
— Я тебе покажу маму! — зарычала я. — Как ща дам в лоб!
— Не надо. Она и так пострадала, — вступилась за подругу Ксюша, но только для виду, знала же, что я Соньку никогда не обижу.
— Черт! — вдруг заорала я радостно. — У тебя же сотовый. Давай такси вызовем!
— Точно! — взвизгнула Ксюша и полезла в сумку.
Вскоре она уже давила на кнопки, лучезарно улыбаясь окружающему миру.
— Ну что? — прокряхтела я, вспотевшая под тяжестью Соньки, забота о которой теперь целиком лежала на моих плечах.
— Ничего, — захныкала Ксюша.
— Как ничего? У тебя что тоже телефон за неуплату отключили?
— Да не работает он тут! — она потрясла трубкой. — Сплошные шумы и треск.
— Н-да! Положеньице! — сокрушенно протянула я. Потом, подпинув Соньку под пятую точку, скомандовала: — Пошли, девоньки, ножками. Авось к утру доберемся.
… Мы прошли километра полтора по ухабистой, грязной дороге, пока нас, ошалевших от усталости, мокрых от жиденького снежка, подающего на наши непокрытые головы, не подсадил одинокий автомобилист.
Нырнув в теплый, пропахший бензином салон старенького «Москвича» мы ощутили себя почти счастливыми. Я вытянула ноющие ноги, Ксюша сунула замерзшие руки себе под попу, а Сонька и вовсе почувствовала себя как дома — растянулась на сидении и захрапела.
— Притомилась? — хмыкнул водитель, весело косясь на спящую.
— Ага. Шла долго, — буркнула я, надеясь, что до него не дойдут перегарные выхлопы, выпускаемые Сонькиным приоткрытым ртом. — До Города довезете?
— Довезу. Только до промзоны.
— И на этом спасибо.
Мы замолчали. Я выглянула в окно — судя по указателям ехать нам оставалось минут 25. Неужто меньше чем через час я окажусь в своей теплой постельке? Воистину! Я блаженно закрыла глаза и задремала.
Проспала я не больше 10 минут, и разбудил меня хриплый ото сна голос Соньки:
— Я хочу домой! К маме!
— Едем уже, — ткнула ее в бок Ксюша. — Заткнись.
— К маме, — продолжала требовать Сонька.
Ксюша наклонилась к самому моему уху и прошептала:
— Она что никогда не протрезвеет?
— Пока не проспится, — огорчила я подругу. Что поделаешь, Соньку даже пешая прогулка под дождем со снегом не может привести в чувство.
Тем временем наша неугомонная вскочила, проморгалась, совершенно бессмысленно уставилась на водителя и изрекла:
— Пшел вон!
— Чего? — ошалел мужик.
— Все вон, — прохрипела он и ткнула кулаком в дверку.
— Уймите подругу, девочки, — недовольно проговорил водила. — А то высажу.
— Да чте-е-о ты! — сощурившись, выдала Сонька, очень похожая в эти минуты на своего папашку.
— Заткнись, — зловещим шепотом скомандовала Ксюша.
— Сама заткнись! — огрызнулась Сонька, вновь долбанув по двери.
Ксюша натянула ей на лицо капюшон, надеясь, наверное, что в темноте скандалистка потеряется и от безысходности уснет. Но не тут-то было!
— Мне жарко! Положите меня на снег, — голосом пьяного боцмана заорала Сонька.
— Молчи, — цыкнула я.
— На-а снег! — начала скандировать она и дубасить кулаком по водительскому сиденью.
— А ну выметывайтесь! — взревел хозяин авто.
— Ну, пожалуйста, потерпите, — взмолилась Ксюша.
— Вон! — заорал он, резко затормозив.
И вот мы вновь стоим на дороге, и снег опять залепляет нам глаза.
— Что же нам теперь делать? — чуть не плача, произнесла Ксюша.
— Вызывать такси. Здесь-то телефон должен работать?
— Да? А знаешь, сколько времени пройдет, прежде чем они сюда доберутся? И где их ждать прикажешь? Здесь? Под снегом и дождем? Я устала! Я спать хочу. Вот сейчас упаду прямо на дорогу и умру, — захныкала она и бухнулась своим обтянутым велюровым пальто задиком в кучу придорожного мусора.
Я стояла в растерянности, одной рукой утирая влагу с лица, другой поддерживая дремлющую Соньку, и не знала, что мне предпринять, чтобы выпутаться из этой передряги. Я тоже измучилась, проголодалась и меня мучил «отходняк».
— Мы где хоть находимся? — подала голос Ксюша.
— В начале промзоны, — окинув взглядом периметр, ответила я. — Вон там вдали свалка, а вон… Черт! Как же раньше я не додумалась…!
Я схватила Соньку в охапку, коленом подпинула Ксюшу под локоть и радостно скомандовала:
— Вперед, мои храбрые воины! Я дам вам кров и пищу!
— Сбрендила? — неуверенно протянула Ксюша.
— Сама ты сбрендила! Вставай давай, я поведу тебя в сад Эдема.
— Лель, ты бредишь? — не на шутку испугалась подруга.
— Вот блин! — выругалась я. — Да тут за поворотом начинается забор нашего НИИ. Минут 10 ходьбы.
— И что?
— А то, что в нем есть лазейка. Мы через нее проникнем на территорию и… вуаля… кров, диван и кое-какая еда.
— А охрана?
— А мы тихонько, как мышки, только этой мышке, — я вновь встряхнула посапывающую Соньку, — надо рот зажать. Прокрадемся на второй этаж, там комната наших мужиков, она ее никогда не запирают на ключ, а код я знаю. Так что погнали.
Ксюша бодро вскочила, перекинула вялую Сонькину руку через свое плечо и припустила так резво, словно не она минуту назад собиралась умирать от усталости.
До дыры мы добрались, как я и прогнозировала, через 10 минут. Беспрепятственно в нее протиснулись, даже Соньку удалось впихнуть с первой попытки.
Крадучись, мы вошли в здание. На цыпочках (а Сонька и вовсе на весу) миновали лестничный проем, на счастье отгороженный от фойе закрытой дверью. Просеменили по коридору. Бесшумно открыли кодовый замок. Вошли.
— Счастье-то какое! — воскликнула Ксюша, падая на скрипучий диван в углу комнаты.
— Разденься хоть! А то ты вся грязная.
— Ага, — согласилась она, но разоблачаться и не подумала.
— Разденься, говорю, — настаивала я, а сама тем временем усаживала Соньку в глубокое кресло.
Ксюша не реагировала — она уже спала.
Я подошла к ней, стянула с нее сапоги и пальто, укрыла фуфайкой, на Соньку накинула скатерть. Сама же разделась до трусиков, скинув, наконец, с себя ненавистное платье, и облачилась в самый чистый из найденных, наверняка, Кузинский, синий халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Дом, милый дом!
Когда мы вскарабкались на платформу, электричка уже тронулась. И напрасно мы надрывали глотку, взывая к жалости машиниста, нам ничего уже не могло помочь — поезд ушел, а мы остались. Три тонких силуэта на пустынной платформе: два высоких и один маленький; а вдали убегающие огни тепловоза.
— И что нам теперь делать? — упавшим голосом проговорила Ксюша. — Следующая только в 5 утра, а до шоссе часа 2 ходьбы, а с этой красоткой… — она встряхнула Соньку, которая все еще висела на наших плечах, как раненый боец, — и все 3.
— Тачку поймаем, — попыталась успокоить себя и подругу всезнающая Леля.
— Ты оглянись.
Я оглянулась: станционная домушка, запертый ларек, пустынные лавки и ни одной живой души, не говоря уже о душах, имеющих автомобиль.
— Хочу домой. К ма-а-а-ме, — требовательно запищала Сонька и попыталась поджать ноги, чтобы вольготно повисеть на наших шеях.
— Я тебе покажу маму! — зарычала я. — Как ща дам в лоб!
— Не надо. Она и так пострадала, — вступилась за подругу Ксюша, но только для виду, знала же, что я Соньку никогда не обижу.
— Черт! — вдруг заорала я радостно. — У тебя же сотовый. Давай такси вызовем!
— Точно! — взвизгнула Ксюша и полезла в сумку.
Вскоре она уже давила на кнопки, лучезарно улыбаясь окружающему миру.
— Ну что? — прокряхтела я, вспотевшая под тяжестью Соньки, забота о которой теперь целиком лежала на моих плечах.
— Ничего, — захныкала Ксюша.
— Как ничего? У тебя что тоже телефон за неуплату отключили?
— Да не работает он тут! — она потрясла трубкой. — Сплошные шумы и треск.
— Н-да! Положеньице! — сокрушенно протянула я. Потом, подпинув Соньку под пятую точку, скомандовала: — Пошли, девоньки, ножками. Авось к утру доберемся.
… Мы прошли километра полтора по ухабистой, грязной дороге, пока нас, ошалевших от усталости, мокрых от жиденького снежка, подающего на наши непокрытые головы, не подсадил одинокий автомобилист.
Нырнув в теплый, пропахший бензином салон старенького «Москвича» мы ощутили себя почти счастливыми. Я вытянула ноющие ноги, Ксюша сунула замерзшие руки себе под попу, а Сонька и вовсе почувствовала себя как дома — растянулась на сидении и захрапела.
— Притомилась? — хмыкнул водитель, весело косясь на спящую.
— Ага. Шла долго, — буркнула я, надеясь, что до него не дойдут перегарные выхлопы, выпускаемые Сонькиным приоткрытым ртом. — До Города довезете?
— Довезу. Только до промзоны.
— И на этом спасибо.
Мы замолчали. Я выглянула в окно — судя по указателям ехать нам оставалось минут 25. Неужто меньше чем через час я окажусь в своей теплой постельке? Воистину! Я блаженно закрыла глаза и задремала.
Проспала я не больше 10 минут, и разбудил меня хриплый ото сна голос Соньки:
— Я хочу домой! К маме!
— Едем уже, — ткнула ее в бок Ксюша. — Заткнись.
— К маме, — продолжала требовать Сонька.
Ксюша наклонилась к самому моему уху и прошептала:
— Она что никогда не протрезвеет?
— Пока не проспится, — огорчила я подругу. Что поделаешь, Соньку даже пешая прогулка под дождем со снегом не может привести в чувство.
Тем временем наша неугомонная вскочила, проморгалась, совершенно бессмысленно уставилась на водителя и изрекла:
— Пшел вон!
— Чего? — ошалел мужик.
— Все вон, — прохрипела он и ткнула кулаком в дверку.
— Уймите подругу, девочки, — недовольно проговорил водила. — А то высажу.
— Да чте-е-о ты! — сощурившись, выдала Сонька, очень похожая в эти минуты на своего папашку.
— Заткнись, — зловещим шепотом скомандовала Ксюша.
— Сама заткнись! — огрызнулась Сонька, вновь долбанув по двери.
Ксюша натянула ей на лицо капюшон, надеясь, наверное, что в темноте скандалистка потеряется и от безысходности уснет. Но не тут-то было!
— Мне жарко! Положите меня на снег, — голосом пьяного боцмана заорала Сонька.
— Молчи, — цыкнула я.
— На-а снег! — начала скандировать она и дубасить кулаком по водительскому сиденью.
— А ну выметывайтесь! — взревел хозяин авто.
— Ну, пожалуйста, потерпите, — взмолилась Ксюша.
— Вон! — заорал он, резко затормозив.
И вот мы вновь стоим на дороге, и снег опять залепляет нам глаза.
— Что же нам теперь делать? — чуть не плача, произнесла Ксюша.
— Вызывать такси. Здесь-то телефон должен работать?
— Да? А знаешь, сколько времени пройдет, прежде чем они сюда доберутся? И где их ждать прикажешь? Здесь? Под снегом и дождем? Я устала! Я спать хочу. Вот сейчас упаду прямо на дорогу и умру, — захныкала она и бухнулась своим обтянутым велюровым пальто задиком в кучу придорожного мусора.
Я стояла в растерянности, одной рукой утирая влагу с лица, другой поддерживая дремлющую Соньку, и не знала, что мне предпринять, чтобы выпутаться из этой передряги. Я тоже измучилась, проголодалась и меня мучил «отходняк».
— Мы где хоть находимся? — подала голос Ксюша.
— В начале промзоны, — окинув взглядом периметр, ответила я. — Вон там вдали свалка, а вон… Черт! Как же раньше я не додумалась…!
Я схватила Соньку в охапку, коленом подпинула Ксюшу под локоть и радостно скомандовала:
— Вперед, мои храбрые воины! Я дам вам кров и пищу!
— Сбрендила? — неуверенно протянула Ксюша.
— Сама ты сбрендила! Вставай давай, я поведу тебя в сад Эдема.
— Лель, ты бредишь? — не на шутку испугалась подруга.
— Вот блин! — выругалась я. — Да тут за поворотом начинается забор нашего НИИ. Минут 10 ходьбы.
— И что?
— А то, что в нем есть лазейка. Мы через нее проникнем на территорию и… вуаля… кров, диван и кое-какая еда.
— А охрана?
— А мы тихонько, как мышки, только этой мышке, — я вновь встряхнула посапывающую Соньку, — надо рот зажать. Прокрадемся на второй этаж, там комната наших мужиков, она ее никогда не запирают на ключ, а код я знаю. Так что погнали.
Ксюша бодро вскочила, перекинула вялую Сонькину руку через свое плечо и припустила так резво, словно не она минуту назад собиралась умирать от усталости.
До дыры мы добрались, как я и прогнозировала, через 10 минут. Беспрепятственно в нее протиснулись, даже Соньку удалось впихнуть с первой попытки.
Крадучись, мы вошли в здание. На цыпочках (а Сонька и вовсе на весу) миновали лестничный проем, на счастье отгороженный от фойе закрытой дверью. Просеменили по коридору. Бесшумно открыли кодовый замок. Вошли.
— Счастье-то какое! — воскликнула Ксюша, падая на скрипучий диван в углу комнаты.
— Разденься хоть! А то ты вся грязная.
— Ага, — согласилась она, но разоблачаться и не подумала.
— Разденься, говорю, — настаивала я, а сама тем временем усаживала Соньку в глубокое кресло.
Ксюша не реагировала — она уже спала.
Я подошла к ней, стянула с нее сапоги и пальто, укрыла фуфайкой, на Соньку накинула скатерть. Сама же разделась до трусиков, скинув, наконец, с себя ненавистное платье, и облачилась в самый чистый из найденных, наверняка, Кузинский, синий халат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68