Он огляделся в поисках бритвы, но, даже если бы и нашел ее, толку было бы мало, потому что в умывальной не было зеркала. Возможно, какое-то религиозное табу запрещало Братьям и Сестрам пользоваться зеркалом. Тогда делалось понятным, почему Брат Верное Сердце стал парикмахером.
Моясь и одеваясь, он размышлял над словами Сестры Благодать о том, что его сюда привела воля Божья. "Тоже мне сова-вещунья, – мысленно усмехнулся он. – Пусть себе порхает, только меня трогать не надо".
Когда он вышел наружу, солнце опустилось еще ниже и горы из темно-зеленых стали сиреневыми. Мимо него в умывальную, молча поклонившись, прошли двое Братьев. Из столовой доносились голоса и звяканье металлической посуды. Он почти дошел до двери, когда услышал, что его зовет Сестра Благодать.
Она спешила, и ее серое одеяние вздымалось на ветру. "Как крылья у совы", – мрачно подумал он.
Она держала в руках свечи и коробку спичек.
– Мистер Куинн! Мистер Куинн!
– Добрый вечер, Сестра! Я как раз вас искал.
Она раскраснелась от быстрой ходьбы и с трудом дышала.
– Я совершила ужасную ошибку. Напрочь забыла, что сегодня День Отречения, потому что была занята Братом Голос. Ему уже лучше, он может снова ночевать у себя в комнате, а не у печи в столовой, я его только что отвела в Башню...
– Переведите дух, Сестра!
– Сейчас... Я так беспокоюсь, у Учителя опять не в порядке желудок.
– Да?
– Так вот, поскольку сегодня День Отречения, мы не должны есть вместе с чужими, потому что... Господи, я забыла почему, но все равно, раз есть такое правило, его нельзя нарушать.
– Ничего страшного, я не голоден, – вежливо соврал Куинн.
– Да нет же, вас обязательно накормят, просто лучше подождать, пока все отужинают. Это займет час, а может, и дольше, все зависит от зубов Брата Узри Видение. У него протез плохо подогнан, и он ест медленнее других. А так как он целыми днями работает на свежем воздухе, аппетит у него хороший. Брата Свет это ужасно раздражает. Вы подождете?
– Да, конечно!
– Я принесла свечи и спички. И кое-что еще. – Она извлекла из складок своего одеяния потрепанную книжку. – Книга! – продолжала она с заговорщицким видом. – Нам здесь не разрешают читать ничего, кроме книг о Вере, но я эту сохранила с тех пор, как Сестре Карме пришлось целый год ходить в школу. Она о динозаврах. Вас интересуют динозавры?
– Очень!
– Я сама ее читала раз десять. Можно сказать, я о динозаврах знаю теперь все. Обещайте никому не говорить, что я вам ее дала.
– Обещаю.
– Я позову вас, когда все разойдутся.
– Спасибо, Сестра.
По тому, как она обращалась с книгой, Куинну было ясно, что та ей чрезвычайно дорога. Давая ему книгу, Сестра Благодать прямо-таки отрывала ее от сердца. Он был тронут, и в то же время в душе у него зашевелилось подозрение: "В чем дело? Почему это она так со мной носится? Что ей нужно?"
Вернувшись в кладовку, он зажег свечи и уселся на постель, обдумывая, как быть дальше. Сначала он доберется до Сан-Феличе на грузовике с Братом Венец, потом явится к Тому Юргенсену, заберет у него свои три сотни, а потом...
А потом все было ясно. Он отлично знал, что произойдет. Как только у него заведутся деньги, он вернется в Рино. А если не в Рино, то в Лас-Вегас. Или просто доберется до первого попавшегося игорного дома на окраине Лос-Анджелеса. Работа – деньги. Игра – шиш в кармане. Всякий раз, когда он совершал этот круг, колоса увязали глубже. Он знал, что должен попробовать жить иначе... Не теперь ли?
Ладно, сказал он себе, найду работу в Сан-Феличе, там только в покер по воскресеньям играют. Да, он подкопит деньжат, пошлет в гостиницу в Рино чек, чтобы расплатиться за номер, где жил, и попросит администратора выслать ему одежду и кое-что из вещей, которые оставил в залог, когда уезжал. Он сможет даже – если все будет хорошо – выписать в Сан-Феличе Дорис... Нет, Дорис была частью прежнего заколдованного круга. Как многие из тех, кто работал в клубах и казино, она проводила свободные часы за игрой. Некоторые вообще не выходили из-под одной и той же крыши, они под ней спали, ели, работали и играли, преследуя единственную цель, как Братья и Сестры в Башне.
Дорис. Двадцать четыре часа назад он с ней попрощался. Она предлагала денег взаймы, но он по причинам, которые ему не были ясны ни тогда, ни теперь, отказался. Возможно, денег он не взял из боязни, что от них к нему протянутся искусно скрытые нити. Он взглянул на книгу, которую получил от Сестры Благодать, и подумал, какие нити могут протянуться от нее.
– Мистер Куинн!
Он поднялся и отворил дверь.
– Входите, Сестра. Ну как Отречение? Хорошо поужинали?
Сестра Благодать подозрительно посмотрела на него.
– Неплохо, особенно если учесть, в каком состоянии Мать Пуреса. У бедняжки совсем помутился разум.
– А от чего, собственно, вы отрекаетесь? Надо полагать, не от еды?
– Вас это не касается. Пойдемте, и бросьте ваши шуточки. В столовой никого, вас ждет баранье жаркое и большая чашка горячего какао.
– Я думал, вы презираете возбуждающие напитки.
– Какао не тот возбуждающий напиток. Мы специально обсуждали этот вопрос в прошлом году, и большинство согласилось, что, поскольку в нем много питательных веществ, его пить можно. Одна только Сестра Блаженство Вознесения проголосовала против, потому что она жад... бережливая. Я вам рассказывала о волосах в матрасе?
– Да, – ответил Куинн, предпочевший бы забыть об этом.
– Лучше спрячьте книгу. Никто, конечно, не будет за вами следить, но к чему рисковать?
– Действительно, к чему?
Он накрыл книгу одеялом.
– Вы ее начали читать?
– Да.
– Правда интересная?
Куинн подумал, что ниточки, которые к ней приделаны, могут оказаться гораздо интереснее, но промолчал.
Они вышли наружу. Над самыми соснами висела полная луна. В небе было столько звезд, сколько Куинн не видел никогда в жизни, и, пока он стоял и смотрел, появились еще.
– Можно подумать, что вы в первый раз видите небо, – сказала Сестра Благодать с ноткой нетерпения в голосе.
– Пожалуй, так оно и есть.
– Но небо каждую ночь такое.
– Я бы не сказал.
Сестра Благодать взглянула на него с беспокойством.
– А вдруг на вас снисходит откровение свыше?
– Я восхищаюсь вселенной, – сказал Куинн, – но если вам хочется наклеить на это свой ярлык, то давайте.
– Вы меня не поняли, мистер Куинн. Я вовсе не хочу, чтобы сейчас на вас снисходило откровение свыше.
– Почему?
– Это было бы некстати. Я хочу вас кое о чем попросить, а в такой момент это было бы бестактно.
– Не волнуйтесь, Сестра. И скажите, о чем это вы хотите меня попросить.
– Потом, когда поедите.
В столовой никого не было. Кресло-качалка Брата Голос и птичья клетка перекочевали, видимо, вслед за хозяином в Башню. На столе возле печи стоял прибор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Моясь и одеваясь, он размышлял над словами Сестры Благодать о том, что его сюда привела воля Божья. "Тоже мне сова-вещунья, – мысленно усмехнулся он. – Пусть себе порхает, только меня трогать не надо".
Когда он вышел наружу, солнце опустилось еще ниже и горы из темно-зеленых стали сиреневыми. Мимо него в умывальную, молча поклонившись, прошли двое Братьев. Из столовой доносились голоса и звяканье металлической посуды. Он почти дошел до двери, когда услышал, что его зовет Сестра Благодать.
Она спешила, и ее серое одеяние вздымалось на ветру. "Как крылья у совы", – мрачно подумал он.
Она держала в руках свечи и коробку спичек.
– Мистер Куинн! Мистер Куинн!
– Добрый вечер, Сестра! Я как раз вас искал.
Она раскраснелась от быстрой ходьбы и с трудом дышала.
– Я совершила ужасную ошибку. Напрочь забыла, что сегодня День Отречения, потому что была занята Братом Голос. Ему уже лучше, он может снова ночевать у себя в комнате, а не у печи в столовой, я его только что отвела в Башню...
– Переведите дух, Сестра!
– Сейчас... Я так беспокоюсь, у Учителя опять не в порядке желудок.
– Да?
– Так вот, поскольку сегодня День Отречения, мы не должны есть вместе с чужими, потому что... Господи, я забыла почему, но все равно, раз есть такое правило, его нельзя нарушать.
– Ничего страшного, я не голоден, – вежливо соврал Куинн.
– Да нет же, вас обязательно накормят, просто лучше подождать, пока все отужинают. Это займет час, а может, и дольше, все зависит от зубов Брата Узри Видение. У него протез плохо подогнан, и он ест медленнее других. А так как он целыми днями работает на свежем воздухе, аппетит у него хороший. Брата Свет это ужасно раздражает. Вы подождете?
– Да, конечно!
– Я принесла свечи и спички. И кое-что еще. – Она извлекла из складок своего одеяния потрепанную книжку. – Книга! – продолжала она с заговорщицким видом. – Нам здесь не разрешают читать ничего, кроме книг о Вере, но я эту сохранила с тех пор, как Сестре Карме пришлось целый год ходить в школу. Она о динозаврах. Вас интересуют динозавры?
– Очень!
– Я сама ее читала раз десять. Можно сказать, я о динозаврах знаю теперь все. Обещайте никому не говорить, что я вам ее дала.
– Обещаю.
– Я позову вас, когда все разойдутся.
– Спасибо, Сестра.
По тому, как она обращалась с книгой, Куинну было ясно, что та ей чрезвычайно дорога. Давая ему книгу, Сестра Благодать прямо-таки отрывала ее от сердца. Он был тронут, и в то же время в душе у него зашевелилось подозрение: "В чем дело? Почему это она так со мной носится? Что ей нужно?"
Вернувшись в кладовку, он зажег свечи и уселся на постель, обдумывая, как быть дальше. Сначала он доберется до Сан-Феличе на грузовике с Братом Венец, потом явится к Тому Юргенсену, заберет у него свои три сотни, а потом...
А потом все было ясно. Он отлично знал, что произойдет. Как только у него заведутся деньги, он вернется в Рино. А если не в Рино, то в Лас-Вегас. Или просто доберется до первого попавшегося игорного дома на окраине Лос-Анджелеса. Работа – деньги. Игра – шиш в кармане. Всякий раз, когда он совершал этот круг, колоса увязали глубже. Он знал, что должен попробовать жить иначе... Не теперь ли?
Ладно, сказал он себе, найду работу в Сан-Феличе, там только в покер по воскресеньям играют. Да, он подкопит деньжат, пошлет в гостиницу в Рино чек, чтобы расплатиться за номер, где жил, и попросит администратора выслать ему одежду и кое-что из вещей, которые оставил в залог, когда уезжал. Он сможет даже – если все будет хорошо – выписать в Сан-Феличе Дорис... Нет, Дорис была частью прежнего заколдованного круга. Как многие из тех, кто работал в клубах и казино, она проводила свободные часы за игрой. Некоторые вообще не выходили из-под одной и той же крыши, они под ней спали, ели, работали и играли, преследуя единственную цель, как Братья и Сестры в Башне.
Дорис. Двадцать четыре часа назад он с ней попрощался. Она предлагала денег взаймы, но он по причинам, которые ему не были ясны ни тогда, ни теперь, отказался. Возможно, денег он не взял из боязни, что от них к нему протянутся искусно скрытые нити. Он взглянул на книгу, которую получил от Сестры Благодать, и подумал, какие нити могут протянуться от нее.
– Мистер Куинн!
Он поднялся и отворил дверь.
– Входите, Сестра. Ну как Отречение? Хорошо поужинали?
Сестра Благодать подозрительно посмотрела на него.
– Неплохо, особенно если учесть, в каком состоянии Мать Пуреса. У бедняжки совсем помутился разум.
– А от чего, собственно, вы отрекаетесь? Надо полагать, не от еды?
– Вас это не касается. Пойдемте, и бросьте ваши шуточки. В столовой никого, вас ждет баранье жаркое и большая чашка горячего какао.
– Я думал, вы презираете возбуждающие напитки.
– Какао не тот возбуждающий напиток. Мы специально обсуждали этот вопрос в прошлом году, и большинство согласилось, что, поскольку в нем много питательных веществ, его пить можно. Одна только Сестра Блаженство Вознесения проголосовала против, потому что она жад... бережливая. Я вам рассказывала о волосах в матрасе?
– Да, – ответил Куинн, предпочевший бы забыть об этом.
– Лучше спрячьте книгу. Никто, конечно, не будет за вами следить, но к чему рисковать?
– Действительно, к чему?
Он накрыл книгу одеялом.
– Вы ее начали читать?
– Да.
– Правда интересная?
Куинн подумал, что ниточки, которые к ней приделаны, могут оказаться гораздо интереснее, но промолчал.
Они вышли наружу. Над самыми соснами висела полная луна. В небе было столько звезд, сколько Куинн не видел никогда в жизни, и, пока он стоял и смотрел, появились еще.
– Можно подумать, что вы в первый раз видите небо, – сказала Сестра Благодать с ноткой нетерпения в голосе.
– Пожалуй, так оно и есть.
– Но небо каждую ночь такое.
– Я бы не сказал.
Сестра Благодать взглянула на него с беспокойством.
– А вдруг на вас снисходит откровение свыше?
– Я восхищаюсь вселенной, – сказал Куинн, – но если вам хочется наклеить на это свой ярлык, то давайте.
– Вы меня не поняли, мистер Куинн. Я вовсе не хочу, чтобы сейчас на вас снисходило откровение свыше.
– Почему?
– Это было бы некстати. Я хочу вас кое о чем попросить, а в такой момент это было бы бестактно.
– Не волнуйтесь, Сестра. И скажите, о чем это вы хотите меня попросить.
– Потом, когда поедите.
В столовой никого не было. Кресло-качалка Брата Голос и птичья клетка перекочевали, видимо, вслед за хозяином в Башню. На столе возле печи стоял прибор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64