— Пияшев. Игорь Леонидович Пияшев. Он живет на улице Менделеева. Знаете такую улицу?
— Знаю! — Худолей даже не скрывал своей растерянности — Майя открытым текстом выкладывала все то, о чем он даже не решался спросить.
— Не помню номер дома, но там на первом этаже какая-то забегаловка с хорошим названием «Пища». Вот в этом доме в сороковой квартире и проживает интересующий вас человек.
— Почему вы решили, что он меня интересует?
— Если не интересует, то должен заинтересовать.
— У нас пошел какой-то странный разговор, Майя.
— Нет. Странный разговор у нас был до этого. Мы ведь с вами уже встречались.
— Да? — удивился Худолей. — Где?
— Возле мусорных ящиков. Я была там. Но вы не обратили на меня внимания, потому что я была живая. Я и сейчас живая. Пока. Вы там занимались Таей Хмелько, но она уже ничего сказать не сможет. Так что лучше разговаривать с теми, кто еще в состоянии произносить слова.
— Значит, вы с самого начала...
— Я сразу узнала вас. И сама предложила Игорю подойти к вам... Он клюнул. — Майя взяла бокал и, допив вино, посмотрела на Худолея сквозь красноватые грани хрусталя, игриво так посмотрела, шаловливо. После всех слов, которые Майя только что произнесла, это показалось Худолею диковатым, но он понял — она играла для Игоря. Скосив взгляд в глубину зала, он заметил, что тот смотрит в сторону. — Я хорошо села, — усмехнулась Майя. — Я его вижу вот в это зеркало, — она указала на зеркальную колонну. — Сижу к нему спиной, но вижу его лучше, чем он меня.
— Вы действительно собираетесь в Италию?
— Да, недели через две, может быть, три.
— Я успею оформиться с вами?
— Вполне. Есть такая шустрая тетенька... Пахомова ее фамилия... Обратитесь к ней. У нее фирма «Роксана». Будет чартерный рейс, мы с вами не растеряемся.
— Вы и Шевчук знали?
— Что значит знала?! Мы подруги!
— Были, — чуть слышно обронил Худолей.
— Как?! И она?!
— Вам сейчас нельзя оборачиваться, — сказал Худолей, глядя на окаменевшее лицо Майи.
Она не услышала его. Сидела все в той же легкой позе, закинув ногу на ногу и глядя на Худолея сквозь красноватые от вина грани бокала. Теперь эти грани выделялись особенно четко на ее побледневшем лице.
— Мне еще можно вина? — спросила наконец Майя.
— А стоит?
— Не помешает.
— Тогда я и себе закажу. У них тут неплохая водка.
— У них тут все неплохо поставлено.
— Это Игоревая база? — Худолей и сам не заметил, как вставил это словечко «Игоревая».
— Одна шайка-лейка.
— К ним стоит присмотреться?
— Давно.
Худолей дождался, когда официант глянет в их сторону, и сделал приглашающий жест рукой. Парнишка в буддийском наряде через минуту стоял у стола. Все с тем же невозмутимым восточным лицом, готовый принять любой заказ.
— Вы примете любой заказ? — спросил Худолей и тут же пожалел — слова оказались больно многозначительными. Но парнишка, видимо, понимал только в узком луче своих обязанностей.
— Согласно меню, — сказал он.
— Тогда вина и водки. И два бутерброда с икрой.
— Понял.
— Икры не жалеть.
— Двойную?
— Если этого будет достаточно, то двойную.
— Понял.
Официанта у бара остановил Пияшев, о чем-то спросил. Видимо, речь шла о заказе. Такой заказ должен был развеять подозрения Пияшева, если таковые и завелись в его блудливых мозгах.
— Я не знала о Наде Шевчук, — сказала Майя. — Она пропала, но мы подумали, что неожиданно уехала домой... Давно?
— Почти неделю назад.
— Мы думали, что она уехала домой, — повторила Майя. — У нее ребенок должен быть.
— Мальчик, — сказал Худолей.
— Откуда вы знаете? — вскинулась Майя и тут же сникла. — Ах да, ведь было же вскрытие.
Появился официант с водкой, вином и бутербродами с икрой. Икры не пожалели, она даже сваливалась с кусочков хлеба на блюдце. И водки, и вина он принес по-прежнему — по двести граммов. Это Худолею понравилось, но он призвал все свое мужество и все свои физические возможности. Четыреста граммов за один вечер было и для него многовато.
— Может быть, вы сразу и расплатитесь? — спросила Майя. — Я не могу, я должна уйти... Мы же вместе уйдем, да?
— Если вы настаиваете...
— Я не настаиваю, я прошу. Не могу здесь оставаться. Ведь он подсунет меня кому-то другому... Уведите меня отсюда, прошу вас!
— Хорошо, — легко согласился Худолей. — Если вопрос стоит так...
— То, что мы уйдем вместе, вас ни к чему не обязывает. Вы пойдете спать, а я пойду плакать, — Майя смотрела на Худолея сухими, жесткими и совершенно трезвыми глазами. Впрочем, он не заблуждался насчет ее трезвости, опыт подсказывал, что четыреста граммов вина, даже сухого, даже хорошего вина не могут оставить человека трезвым, особенно женщину, особенно если ей нет еще и двадцати. А в том, что ей нет двадцати, он был уверен.
— Хорошо, — повторил Худолей и помахал рукой, подзывая буддийского официанта. — Посчитайте, пожалуйста, — сказал он, когда парнишка подошел.
— Уже, — ответил тот и вырвал из своего блокнотика страничку со счетом. Он оказался не столь уж и большим — где-то около двух тысяч. Чуть меньше. Худолей вынул четыре пятисотрублевые бумажки, положил на стол. — Нормально?
— Сойдет, — наконец губы невозмутимого кубиста чуть дрогнули в улыбке.
И опять не вскрикнул от ужаса Худолей, выложив официанту кошмарную сумму. Более того, пришло какое-то странное состояние покоя и справедливости — все идет правильно, только так и никак иначе. Своими тратами он словно расплачивался не то за прошлые грехи, не то за будущие услуги, которые кто-то, это он твердо знал, кто-то ему окажет. Причем не обязательно это будет человек.
Уходя, уже от двери, Худолей увидел, как Пияшев от стойки бара приветственно машет ему рукой — молодец, дескать, обалденную бабу оторвал, мужик! В ответ Худолей потряс в воздухе высоко поднятым кулаком — все в порядке, старик, все отлично.
Такой примерно состоялся между ними бессловесный разговор.
Спустившись со ступенек, Майя раскрыла зонтик, взяла Худолея под руку, склонилась к его плечу, будто была уверена, что за ними до сих пор наблюдают от барной стойки, до сих пор в чем-то подозревают и испытывают.
— Мне кажется, в убийстве вы подозреваете Пияшева? — сказал Худолей.
— И его тоже.
— Есть за что?
— У него свое понимание жизни. То, что мы принимаем за шутку, для него смертельное оскорбление, то, что мы называем нормальными человеческими чувствами, для него страшные убытки. И потом... Напрасно они взяли наших девочек. Мы ведь в степи выросли, на воле. Да, дрогнули, да, деньги понадобились, да, упали... Но в глубине души мы остались прежними. С нами надо бы поосторожнее. Что-то Надя выдала им, что-то выдала. Со страху убили Надьку, и Тайку со страху. Они ведь понимают, что по ножу ходят.
Знаете, что я вам скажу... — Майя даже остановилась, словно пораженная собственным прозрением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100