Затем запустил руку куда-то в глубину оставшейся от верхнего ящичка пустоты и чем-то щелкнул. В нижней части секретера, прямо под дверцами, чуть отошла глухая панель. Александр присел на корточки и, потянув ее на себя, выдвинул потайной ящик.
— Ни фига себе, — удивился Волков. — И чего, много туда помещается?
— Петя… — снисходительно улыбнулся Гурский. — Туда тебя поместить можно будет, если что. Только по частям, конечно…
Он взял сверток, сунул его в секретное отделение и задвинул ящик. Панель, мягко щелкнув, встала на свое место.
— Умели же делать… Откуда у тебя раритет такой?
— Я здесь ружье хранил, ну то самое, которое потом тебе подарил. А в детстве вообще такое засовывал, что…
— Так это твой, что ли? В смысле, еще от родителей, из той квартиры?
— Ну да. Это дедов. А может, еще и от прадеда. Я только его и забрал, когда мы… ну, в общем, когда после развода сюда перебрался. — Александр распрямился и вставил на место узкий ящичек. — Ну вот. Теперь, если только целиком его вынести… Но это вряд ли, в нем весу, как в рояле.
— Вот и хорошо. Пусть полежат. Я потом опять заберу.
— Хотелось бы. Чего им лежать? Они работать должны как-то… Только я в этом ничего не понимаю.
— Придумаем. Есть мысли кое-какие. — Петр достал сигарету. — У тебя вообще какие планы?
— Относительно вложения денег?
— Да нет, тут с тобой все ясно. Я имею в виду на сегодня? — он откинул, динькнув, крышку «Зиппы» и прикурил.
— К Герману надо зайти. Васька Морозов звонил, на рыбалку зовет к себе в Лимовку. Если у Герки дел важных нет, может съездим, он на тачке.
— А она далеко?
— Лимовка? Не очень. Но места там… Васька говорит, сижу, мол, в лодке с удочками, а на берег из кустов медведица вдруг выходит, да еще с медвежатами. Вышла, посмотрела эдак вот, а потом — плюх в воду, и ко мне. Представляешь?
— Ну и?..
— Потом передумала, вернулась обратно. Вылезла, отряхнулась как собака и обратно в лес. И медвежата за ней.
— Васька не обосрался?
— Да говорит — почти. Но она маленькая была с виду, метр с чем-то в холке.
— Ему бы хватило.
— В общем, да.
— А потому что не фиг на рыбалку без карабина ходить.
— Логично. — Александр взял со стола пустую рюмку, миску с капустой и пошел на кухню.
— И надолго ты планируешь? — Волков вышел вслед за ним из комнаты.
— Да я вообще ничего не планирую. Может, я еще и не поеду никуда. Может, у Герки дела. — Гурский ополоснул под краном рюмку, вытер ее полотенцем и поставил в буфет. Капусту накрыл тарелочкой и убрал миску в холодильник. — А тебе не терпится, чтобы меня медведь сожрал? Деньги мои тебе покоя не дают? Заграбастать хочешь? Бери, бери… — Гурский тщательно тер мыльной губкой вилку. — Все бери, пей мою кровь…
— А Герман дома?
— Да уже, наверное, должен. Я со Светкой разговаривал, она там салаты строгает, а он к семи подъехать обещал. Что-то они там празднуют сегодня. Пошли?
— Да неудобно как-то, я его тыщу лет не видел.
— Тем более.
— Там гости небось будут, я никого не знаю…
— Никого там не будет, мне Светка евон-ная сказала. Они с Германом да Алиса.
— Что за Алиса?
— Алиса? Элис Раен. Сержант морской пехоты США.
— Иди ты?
— Натурально. — Александр бросил вилку в ящик кухонного стола, присел на краешек мойки и прикурил сигарету. — У них же там армия добровольная, на профессиональной, тэс-скать, основе. Подписал контракт, и вперед. Бабы тоже служат. Возможность бесплатно получить образование какое-никакое, профессию. Вот она и служила. В морской пехоте. Уж не знаю, сколько и кем конкретно, но звание имеет — сержант. А теперь приехала к нам сюда русский изучать. Группа их целая у нас в университете. Она там у них старшая, что ли, а может, и нет, я не в курсе. Короче, они живут — кто как. Кто в общежитии, а кто у знакомых. Вот она у Герки со Светкой и живет. Очень хорошенькая. Как куколка.
— Сержант морской пехоты — куколка?
— Как ни странно. Стройная такая, миниатюрная. Я сам сначала не поверил. «Как же ты, — говорю, — справлялась?» Ведь у них там сержант — это… А она улыбнулась так это вот, легла на пол, левую руку за спину, и на одной руке — на кулаке, заметь! — как стала отжиматься… Как швейная машинка, ей-богу, просто туши свет. Там не то, чтобы считать, мол, сколько раз, там время засекать впору. Пять минут, десять, полчаса… Сколько нужно. Я не выдержал, прекратил это дело от греха подальше, а она встает, улыбается и не запыхалась вроде даже. «Веришь?» — говорит. Ну я, честь-честью, во фрунт вытянулся: «Йес, сэр!» А она так это чуть ссутулилась, подошла ко мне вразвалочку, встала вплотную, палец указательный чуть не в самый мой нос уперла и ка-ак рявкнет: «„Йес, мэм!“ говорить надо!» И хохочет.
— Так как же ты в гости пойдешь, если пост?
— Я же по делу.
— Ну да, сержантика клеить.
— Не-ет. У нее жених там где-то.
— Ну-у… Это ж эвона аж где… На той стороне планеты. Оттуда не видно.
— Я тоже так думал. А она мне: «Ми такой лыванский лу-уди… Еслы ми сказал свой жиних: „Лублу. Ты и толка ты“, то всо, всо! Айм сори, Саша…»
— Клинья, выходит, подбивал уже.
— А что ж…
— А почему «лыванский лу-уди»?
— Семья ее происхождением из Ливана, предки. Они это чтят. Это только считается, что в Америке национальностей нет. Все, мол, американцы, и все тут. А на самом деле ирландцы, итальянцы, евреи, китайцы — все сами про себя помнят, кто есть кто.
— И это правильно.
— Наверное.
— Ладно… — Волков погасил сигарету в пепельнице и взглянул на часы. — Уже начало восьмого, давай я тебя к Герману закину.
— Да здесь недалеко. Я и пешком дойду. В магазин еще заглянуть надо, неловко с пустыми руками.
— Заглянем.
— Да? Ну давай.
Адашев-Гурский накинул на себя кожаную куртку, вынул бумажник, заглянул в него и опять убрал в карман.
— А у тебя что, дела еще сегодня? — спросил он у Волкова, выходя из квартиры.
— Да так… ничего важного, в общем, — пожал тот плечами.
— Так и пошли.
— Думаешь, удобно?
— Думаю — да. Мы же ненадолго. — Гурский запирал дверь.
— Ну… — Петр в раздумьи склонил голову на бок.
— Пошли-пошли, — Александр стал спускаться по лестнице.
— А лифт так и не работает? — саркастически улыбаясь, спросил Волков, шагая вслед за ним.
— Не-а.
— А пункт этот, приема металлов, который тут рядом, так и процветает?
— Ага.
— Ждешь, когда я его взорву?
— Ага.
— Не дождес-ся. Хочешь — подыхай на этой лестнице. Пятый этаж, едрена шишка!.. Туда-сюда, туда-сюда, и так каждый день. И это вместо того, чтобы пойти и разнести его к едрене фене. Дурак ты, Гурский, малахольный, а не реальный пацан.
— Ага.
— Чего ты лыбись-ся?
— Мама, ешьте рыбу…
— Жареных карликов?
— Жареных карпиков.
— Так их же нету.
— Тогда сидите и… не квакайте.
4
— Слушай, а чем там Алена занимается? — Выехав со двора, Волков вырулил на Малый проспект Васильевского острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Ни фига себе, — удивился Волков. — И чего, много туда помещается?
— Петя… — снисходительно улыбнулся Гурский. — Туда тебя поместить можно будет, если что. Только по частям, конечно…
Он взял сверток, сунул его в секретное отделение и задвинул ящик. Панель, мягко щелкнув, встала на свое место.
— Умели же делать… Откуда у тебя раритет такой?
— Я здесь ружье хранил, ну то самое, которое потом тебе подарил. А в детстве вообще такое засовывал, что…
— Так это твой, что ли? В смысле, еще от родителей, из той квартиры?
— Ну да. Это дедов. А может, еще и от прадеда. Я только его и забрал, когда мы… ну, в общем, когда после развода сюда перебрался. — Александр распрямился и вставил на место узкий ящичек. — Ну вот. Теперь, если только целиком его вынести… Но это вряд ли, в нем весу, как в рояле.
— Вот и хорошо. Пусть полежат. Я потом опять заберу.
— Хотелось бы. Чего им лежать? Они работать должны как-то… Только я в этом ничего не понимаю.
— Придумаем. Есть мысли кое-какие. — Петр достал сигарету. — У тебя вообще какие планы?
— Относительно вложения денег?
— Да нет, тут с тобой все ясно. Я имею в виду на сегодня? — он откинул, динькнув, крышку «Зиппы» и прикурил.
— К Герману надо зайти. Васька Морозов звонил, на рыбалку зовет к себе в Лимовку. Если у Герки дел важных нет, может съездим, он на тачке.
— А она далеко?
— Лимовка? Не очень. Но места там… Васька говорит, сижу, мол, в лодке с удочками, а на берег из кустов медведица вдруг выходит, да еще с медвежатами. Вышла, посмотрела эдак вот, а потом — плюх в воду, и ко мне. Представляешь?
— Ну и?..
— Потом передумала, вернулась обратно. Вылезла, отряхнулась как собака и обратно в лес. И медвежата за ней.
— Васька не обосрался?
— Да говорит — почти. Но она маленькая была с виду, метр с чем-то в холке.
— Ему бы хватило.
— В общем, да.
— А потому что не фиг на рыбалку без карабина ходить.
— Логично. — Александр взял со стола пустую рюмку, миску с капустой и пошел на кухню.
— И надолго ты планируешь? — Волков вышел вслед за ним из комнаты.
— Да я вообще ничего не планирую. Может, я еще и не поеду никуда. Может, у Герки дела. — Гурский ополоснул под краном рюмку, вытер ее полотенцем и поставил в буфет. Капусту накрыл тарелочкой и убрал миску в холодильник. — А тебе не терпится, чтобы меня медведь сожрал? Деньги мои тебе покоя не дают? Заграбастать хочешь? Бери, бери… — Гурский тщательно тер мыльной губкой вилку. — Все бери, пей мою кровь…
— А Герман дома?
— Да уже, наверное, должен. Я со Светкой разговаривал, она там салаты строгает, а он к семи подъехать обещал. Что-то они там празднуют сегодня. Пошли?
— Да неудобно как-то, я его тыщу лет не видел.
— Тем более.
— Там гости небось будут, я никого не знаю…
— Никого там не будет, мне Светка евон-ная сказала. Они с Германом да Алиса.
— Что за Алиса?
— Алиса? Элис Раен. Сержант морской пехоты США.
— Иди ты?
— Натурально. — Александр бросил вилку в ящик кухонного стола, присел на краешек мойки и прикурил сигарету. — У них же там армия добровольная, на профессиональной, тэс-скать, основе. Подписал контракт, и вперед. Бабы тоже служат. Возможность бесплатно получить образование какое-никакое, профессию. Вот она и служила. В морской пехоте. Уж не знаю, сколько и кем конкретно, но звание имеет — сержант. А теперь приехала к нам сюда русский изучать. Группа их целая у нас в университете. Она там у них старшая, что ли, а может, и нет, я не в курсе. Короче, они живут — кто как. Кто в общежитии, а кто у знакомых. Вот она у Герки со Светкой и живет. Очень хорошенькая. Как куколка.
— Сержант морской пехоты — куколка?
— Как ни странно. Стройная такая, миниатюрная. Я сам сначала не поверил. «Как же ты, — говорю, — справлялась?» Ведь у них там сержант — это… А она улыбнулась так это вот, легла на пол, левую руку за спину, и на одной руке — на кулаке, заметь! — как стала отжиматься… Как швейная машинка, ей-богу, просто туши свет. Там не то, чтобы считать, мол, сколько раз, там время засекать впору. Пять минут, десять, полчаса… Сколько нужно. Я не выдержал, прекратил это дело от греха подальше, а она встает, улыбается и не запыхалась вроде даже. «Веришь?» — говорит. Ну я, честь-честью, во фрунт вытянулся: «Йес, сэр!» А она так это чуть ссутулилась, подошла ко мне вразвалочку, встала вплотную, палец указательный чуть не в самый мой нос уперла и ка-ак рявкнет: «„Йес, мэм!“ говорить надо!» И хохочет.
— Так как же ты в гости пойдешь, если пост?
— Я же по делу.
— Ну да, сержантика клеить.
— Не-ет. У нее жених там где-то.
— Ну-у… Это ж эвона аж где… На той стороне планеты. Оттуда не видно.
— Я тоже так думал. А она мне: «Ми такой лыванский лу-уди… Еслы ми сказал свой жиних: „Лублу. Ты и толка ты“, то всо, всо! Айм сори, Саша…»
— Клинья, выходит, подбивал уже.
— А что ж…
— А почему «лыванский лу-уди»?
— Семья ее происхождением из Ливана, предки. Они это чтят. Это только считается, что в Америке национальностей нет. Все, мол, американцы, и все тут. А на самом деле ирландцы, итальянцы, евреи, китайцы — все сами про себя помнят, кто есть кто.
— И это правильно.
— Наверное.
— Ладно… — Волков погасил сигарету в пепельнице и взглянул на часы. — Уже начало восьмого, давай я тебя к Герману закину.
— Да здесь недалеко. Я и пешком дойду. В магазин еще заглянуть надо, неловко с пустыми руками.
— Заглянем.
— Да? Ну давай.
Адашев-Гурский накинул на себя кожаную куртку, вынул бумажник, заглянул в него и опять убрал в карман.
— А у тебя что, дела еще сегодня? — спросил он у Волкова, выходя из квартиры.
— Да так… ничего важного, в общем, — пожал тот плечами.
— Так и пошли.
— Думаешь, удобно?
— Думаю — да. Мы же ненадолго. — Гурский запирал дверь.
— Ну… — Петр в раздумьи склонил голову на бок.
— Пошли-пошли, — Александр стал спускаться по лестнице.
— А лифт так и не работает? — саркастически улыбаясь, спросил Волков, шагая вслед за ним.
— Не-а.
— А пункт этот, приема металлов, который тут рядом, так и процветает?
— Ага.
— Ждешь, когда я его взорву?
— Ага.
— Не дождес-ся. Хочешь — подыхай на этой лестнице. Пятый этаж, едрена шишка!.. Туда-сюда, туда-сюда, и так каждый день. И это вместо того, чтобы пойти и разнести его к едрене фене. Дурак ты, Гурский, малахольный, а не реальный пацан.
— Ага.
— Чего ты лыбись-ся?
— Мама, ешьте рыбу…
— Жареных карликов?
— Жареных карпиков.
— Так их же нету.
— Тогда сидите и… не квакайте.
4
— Слушай, а чем там Алена занимается? — Выехав со двора, Волков вырулил на Малый проспект Васильевского острова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53