— По-моему, ничем. — Адашев-Гурский приоткрыл окно и потянулся за сигаретой. — Там ее Борюсик бабки заколачивает, в основном. По ее словам.
— А ты с ним знаком?
— Нет. Она его уже там, в Канаде, встретила.
— Она ведь искусствовед?
— Вроде. Ну… уроки, говорит, давала фортепьянные, частным образом. А теперь гороскопы составляет, за символическую плату.
— Совсем опупела.
— Так скучно же.
— Эт-то понятно. Это мы понимать можем. — Петр сделал левый поворот, проехал по Пятнадцатой линии до перекрестка со Средним проспектом, повернул направо и остановил машину напротив магазина «Джинн».
— Пошли, — сказал он, открывая дверь. — Здесь, по-моему, все есть.
Выйдя из лифта, Гурский и Волков подошли к обитой дерматином двери. Александр позвонил в звонок. Из квартиры донеслось отчаянное звонкое тявканье, потом послышались тяжелые шаги, и дверь распахнулась. На пороге, заслоняя собою почти все пространство дверного проема, стоял Герман.
— О! — сказал он, глядя на гостей и широко улыбаясь. — А мы не ждали вас, а вы приперлися… Шмонька, тубо! — Он наклонился, сграбастал огромной ладонью крохотного чихуахуа и засунул его в широкий карман фартука пестрой расцветки. — Служебно-розыскной пес, — кивнул он на крохотные бусинки влажных глаз, выглядывающих из кармана, — злобы необыкновенной. Только жутко невоспитанный. Надо бы на площадку с ним ходить, но все как-то руки не доходят. Чего стоите-то? Забоялись? За-аходи!..
— Здравствуй, Гера, — сказал Петр.
— И тебе не хворать…— Герман посторонился, втянув живот, и Адашев-Гурский с Волковым вошли в квартиру.
— Тут это… — Гурский протянул пластиковый пакет с выпивкой.
— Ага, — кивнул Герман, беря в руки пакет, и обернулся в сторону кухни: — Светка, атас! Гурский пришел, прячь Алису.
— А она уже здесь? — вскинул глаза Гурский.
— Только что пришла откуда-то. Вон, на кухне Светке помогает.
— И вовсе и не атас. — Александр снимал с себя куртку. — Я вообще не пью.
— Привет, — улыбнулась вышедшая из кухни маленькая изящная девушка, протягивая руку Волкову. — Света.
— Петр меня зовут, — Волков осторожно пожал руку.
— Очень приятно.
— Это ты торопишься с выводами, — сказал Гурский. — Узнаешь поближе, взвоешь.
— Да ну тебя, — Светлана подставила щечку, которую Александр чмокнул. — Хуже тебя не бывает. Вы раздевайтесь, давайте я сама повешу.
— А он не может, — обернулся, идя на кухню, Гурский. — У него там волына под мышкой. Он стесняется.
— Что, правда, что ли? — Герман распахнул у Петра полу куртки, под которой обнажилась плечевая кобура с пистолетом. — Оба-на!.. А говорили, что ты из ментовки ушел.
— Я и ушел.
— А эва?
— Ну, это структура такая… частная.
— Ладно, раздевайся давай. Не сцы, все свои.
— Да я как бы не сильно-то и с-цу, — Волков снял куртку и подал ее Светлане.
— Пошли, — Герман подтолкнул Волкова, — у меня там рыба уже готова, по-моему.
— Знакомься, — сказал он невысокой, спортивного телосложения брюнетке, которая, склонившись над салатом, подняла голову, откинула за спину каскад тяжелых вьющихся волос и ослепительно улыбнулась всем лицом, — Петр Волков, частный сыскарь.
— Сыскарь — это как? — Девушка слизнула с ложки майонез и взглянула на Петра громадными агатовыми глазами.
— Не «как», а «что», — Гурский склонился к ее ручке. — Я тебя полюбил, я тебя научу: вот у вас там есть плохие парни, верно?
— Много, но… — она пожала плечами, — по телевизору.
— Не принципиально. Короче, Петр — тот человек, который таких побеждает. Всегда.
— Крутой Уокер?
— Ну… типа того.
Девушка положила ложку, распрямилась, окинула Петра оценивающим взглядом и протянула ему руку:
— Элис. Приятно знакомиться… с живой Бэтмэн.
— Ты с ним не очень-то шути. — Герман открыл духовку и вынул из нее противень с чем-то очень душистым, запеченным в фольге. — Ты сержант, а он офицер. Блюди субординацию.
— О'кей. — Элис опять поправила копну непослушных волос.
— Не обращайте на него внимания. — Петр присел за стол, и лицо его осветилось открытой улыбкой, — если очень хочется — шутите себе… пока.
— Добрый ты наш, — подвинул табурет Гурский.
— А не обращать на меня внимания не получится, — Герман разворачивал фольгу, — во-первых, я хозяин дома, а во-вторых, я очень крупный. И очень резкий. Ну что? По маленькой, для аппетита?
— Я не пью, — вздохнул Гурский, — у меня пост.
— А тебе никто и не предлагает. — Герман наполнил рюмки, взглянул на Петра и кивнул в сторону Александра: — Это он придуривается. Чтобы налоги не платить.
— Логично, — подумав, согласился Волков и взял рюмку. — С праздничком?
— А что празднуем? — Гурский откусил кусочек огурчика. — На Страстной-то неделе?
— Так ведь, — Герман развел руки, — трудовые будни — праздники для нас. Вот и гуляем. А вообще-то Элис зачет какой-то сдала.
— Ну? — прожевал Александр. — Это повод. Вне всякого сомнения.
— Именно. — Герман раскладывал по тарелкам ароматные куски запеченной в фольге рыбы. — Этого тебе тоже нельзя?
— И салата тоже, — Адашев-Гурский с сожалением смотрел на большую керамическую миску. — В нем майонез.
— Саша, вы болен? — участливо спросила Элис.
— Можно и так сказать, — кивнул Волков.
— Господи, — глубоко вздохнул Герман. — Как я счастлив, что нет мне покоя…
— Ну давай, — Волков приподнял свою рюмку. — Со свиданьицем.
Около десяти вечера Элис Раен вдруг поднялась из-за стола и куда-то засобиралась.
— Ты куда это на ночь глядя? — спросил ее Герман.
— Мне надо… тут недалеко… Жаклин у свой друг сейчас будет, мне надо взять книга до понедельник. Мы так договорились.
— А где это?
— Это… — Элис вынула из кармана джинсов клочок бумаги с записанным адресом, — улица… Съе… Съеж…
— Дай взглянуть. — Гурский взял у нее бумажку. — Съезжинская, дом тридцать три.
— А ты найдешь? — спросил Герман.
— Да, это близко, я била, я возьму такси.
— Ну вот еще, — Волков тоже встал со стула. — Я живу на Петроградской, могу как раз мимо проехать, заброшу. Я все равно домой уже собирался.
— А обратно? — Адашев-Гурский откинулся на спинку стула. — Барышня среди ночи одна должна добираться?
— Я возьму такси, это ничего… — улыбнулась Элис.
— Ни фига ты там не поймаешь в это время. Да еще и завезут куда-нибудь… — Гурский выбрался из-за стола. — Давай провожу. Петр нас туда закинет, а обратно я тебя доставлю. Поехали, Петр.
— Поехали.
Волков попрощался с хозяевами, подал Элис куртку, и они вместе с Гурским спустились к стоящей во дворе машине. Александр распахнул перед девушкой дверь, помог ей забраться, затем уселся сам. Петр завел мотор, вырулил со двора на Средний проспект и поехал в сторону Тучкова моста.
— Какой там номер дома? — уточнил он, поворачивая с Пушкарской улицы направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53