Том усматривал в доме некий платонический идеал, место, где мог воспарить его дух, поднимаясь к устремленным ввысь башням. Дом этот охватывает своих обитателей, подумал он, защищая их от пошлости внешнего мира…
На лето он достался ему. Ну а дальше? — услужливо подсказал ум. Том отодвинул эту мысль в сторону.
Впервые он начал понимать, что пребывание в поместье сулит ему некоторые сложности — и непредвиденные.
— Хелло, значит, вы и есть Том. Я так рада, что вы приехали.
Женщина с глазами Кейт направилась навстречу им, как только «эскорт» остановился перед ступеньками. Они обменялись рукопожатиями, тем временем Кейт представила их друг другу. Рут Банньер была в джинсах и рубашке, старомодная соломенная шляпа покрывала мягкие каштановые волосы. Кейт говорила, что она проводит все свое свободное время в саду и предпочитает растения людям, а музыку и тем и другим.
Сцепившиеся сучки и ветви окружали ее ноги. Рут отбросила их в сторону.
— Простите за беспорядок, — сказала она с некоторым смущением. — Повсюду столько дел, трудно даже понять, с чего начинать. Я решила прибрать вход, чтобы приветствовать вас.
— Или чтобы воспламенить во мне энтузиазм? — Он улыбнулся, вынимая свой саквояж из машины. Ее излишние извинения свидетельствовали о застенчивости, которой он не замечал в Кейт. — Чудесное место. Должно быть, жить здесь просто великолепно.
И писать книгу, добавил он мысленно. Твердо владея словами, самим языком. Что скажет Алисия? Но эта застенчивость заразительна. Неловкость Рут слишком уж обнаруживала себя.
Рут нахмурилась, что-то заметив.
— Кейт, тебе не следовало бы оставлять книги снаружи. Я знаю, что сегодня жарко, но по утрам выпадает роса.
Она смотрела на рампу, спускавшуюся от ступеней, ведущих к парадному входу. На половине рампы лежала книга с изогнутым корешком, страницами к небу. Рут нагнулась, чтобы поднять ее.
— Снова поэзия. Где уважение, девочка? — В голосе слышался только намек на иронию.
— Ждет следующего семестра. К тому же я ее здесь не оставляла. Должно быть, это Саймон. — Кейт не обнаружила интереса. Она направилась к передней двери и распахнула ее.
После яркого света снаружи в доме было сумрачно. Пока глаза приспосабливались, Том видел вокруг только темные тени и укромные уголки. Он стоял, моргая.
— Ну, входите. Кейт может показать вам дом. Ваши комнаты будут рядом, — сказала Рут, провожая их в коридор.
Постепенно глаза Тома адаптировались к окружению. Он заметил прекрасный, но старый ковер на полу; местами он вытерся, но густая киноварь и золото все еще сохранили яркость. Книги были повсюду, они закрывали стены, были навалены на каждой горизонтальной поверхности. Длинный стол, окруженный изящными, но разнородными стульями. Необычная аркада на столбиках резного дерева… странные пятна света — розы в кувшине на столе, открытые страницы журналов, поблескивающий металл лифта в углу. Однако даже Том заметил, что здесь не слишком уютно.
— А где же то стихотворение, о котором ты мне говорила?
— Вон оно. — Кейт указала на стену над дверью. Надпись была сделана курсивом, текучим и причудливым. Том не мог разобрать текст, но Кейт сказала ему, что там написано:
…Измученный болезнью и трудом,
Не отыскал я Розамунды синий дом.
Безнадежно романтично, подумал Том. Тем не менее встреча с домом тронула его и заинтриговала. Он не мог дождаться более близкого знакомства.
— Не хотите ли чаю? Или лучше чего-нибудь попрохладнее? В холодильнике есть домашний лимонад.
— Лимонад — это здорово, — сказал Том.
Рут Банньер кивнула так, словно он дал правильный ответ.
— Кейт покажет вам все входы и выходы, а я отнесу лимонад на террасу. — Она исчезла в коридоре, ведущем из холла.
Когда они поднялись наверх, Том спросил Кейт:
— Она всегда такая?
— Какая?
— Стесненная, нервная… возбужденная.
— Когда устает, — рассудительно ответила Кейт. — Мама у меня хорошая.
— О чистота юности, — послышался сухой голос с первой площадки. Там стоял высокий и тощий мужчина с растрепанными черными волосами, нежно прижимавший к груди квадратную бутылку, знакомую зелень джина «Гордон». Саймон Лайтоулер, подумал Том. Кузен и любовник Рут, сын Алисии. Все на месте.
— Приветствую вас, — сказал Саймон. — Оставьте у двери ваши заботы и печали. Не о чем беспокоиться, не нужно грустить. В любом случае сюда лишь допускаются идеальные люди. — Он отступил в сторону, пропуская их, глаза его поблескивали.
— А что случается с остальными? — спросил Том.
— Они спиваются, — пояснил Саймон. Том отвернулся в смущении; он заметил, как возле ног Саймона суетится нечто лохматое, мелькают острые зубки и уши.
— А я и не знал, что у вас есть собака, — проговорил Том, чтобы изменить тему, и, опустившись на корточки, протянул руку. Животное немедленно бросилось прочь — в коридор налево. Том распрямился, ощущая себя чуточку глупо.
— Скверное воспитание, — сказала Кейт, и было неясно, к кому относится ее замечание. — Никакой вежливости. — Она улыбнулась, но Том видел, что Кейт раздосадована.
— Вам туда, — показал Саймон в ту сторону, куда исчезло животное. — Крыло для гостей. — Рука его на бутылке расслабилась. Он вновь улыбнулся обезоруживающе. — Рад видеть вас здесь. Кейт иногда очень скучно с нами. — Саймон посмотрел на нее загадочным взглядом. — Здесь слишком далеко.
— Пятнадцать миль от Лондона? — Том приподнял бровь. — Я бывал в местах более уединенных.
— Конечно. — Саймон пожал плечами. — Но вам нужна машина, чтобы куда-то попасть. И потом ты невольно спрашиваешь себя, стоят ли таких усилий… часы, проведенные в подземке или в бесконечных транспортных пробках.
— Значит, вы не часто выезжаете?
Улыбка сделалась жесткой.
— Да, не часто. Здесь спокойно. Мне нравится сидеть дома.
Том вспомнил: Кейт говорила, что Саймон страдает от агорафобии. Он вновь смутился — от глупой бестактности.
— Пошли, — сказала Кейт. — Нам сюда.
Саймон проводил взглядом Кейт и Тома, а потом прислонился к стене. Дыхание его участилось, руки вспотели. Пожалуй, многовато джина. Надо бы ограничиться виски, с джином он всегда не в ладу. Эти глупые выходки в отношении Кейт, а вчера набросился на этого Бирна… Голова его кружилась, слова делались слишком отстраненными, слишком точными. Он ощущал усиливающуюся дезориентацию. Реальность, как всегда, совершала свой короткий прыжок с края пирса.
Мальчишку пропустили, и дерево не упало перед машиной, никакая тварь не вцепилась ему в горло. Хранители дома остались в стороне. Он не мог этого понять. Почему никакие барьеры не остановили двоих чужаков? Или они затевают какую-нибудь игру?
Голоса их, доносящиеся из коридора, разбудили в нем предчувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
На лето он достался ему. Ну а дальше? — услужливо подсказал ум. Том отодвинул эту мысль в сторону.
Впервые он начал понимать, что пребывание в поместье сулит ему некоторые сложности — и непредвиденные.
— Хелло, значит, вы и есть Том. Я так рада, что вы приехали.
Женщина с глазами Кейт направилась навстречу им, как только «эскорт» остановился перед ступеньками. Они обменялись рукопожатиями, тем временем Кейт представила их друг другу. Рут Банньер была в джинсах и рубашке, старомодная соломенная шляпа покрывала мягкие каштановые волосы. Кейт говорила, что она проводит все свое свободное время в саду и предпочитает растения людям, а музыку и тем и другим.
Сцепившиеся сучки и ветви окружали ее ноги. Рут отбросила их в сторону.
— Простите за беспорядок, — сказала она с некоторым смущением. — Повсюду столько дел, трудно даже понять, с чего начинать. Я решила прибрать вход, чтобы приветствовать вас.
— Или чтобы воспламенить во мне энтузиазм? — Он улыбнулся, вынимая свой саквояж из машины. Ее излишние извинения свидетельствовали о застенчивости, которой он не замечал в Кейт. — Чудесное место. Должно быть, жить здесь просто великолепно.
И писать книгу, добавил он мысленно. Твердо владея словами, самим языком. Что скажет Алисия? Но эта застенчивость заразительна. Неловкость Рут слишком уж обнаруживала себя.
Рут нахмурилась, что-то заметив.
— Кейт, тебе не следовало бы оставлять книги снаружи. Я знаю, что сегодня жарко, но по утрам выпадает роса.
Она смотрела на рампу, спускавшуюся от ступеней, ведущих к парадному входу. На половине рампы лежала книга с изогнутым корешком, страницами к небу. Рут нагнулась, чтобы поднять ее.
— Снова поэзия. Где уважение, девочка? — В голосе слышался только намек на иронию.
— Ждет следующего семестра. К тому же я ее здесь не оставляла. Должно быть, это Саймон. — Кейт не обнаружила интереса. Она направилась к передней двери и распахнула ее.
После яркого света снаружи в доме было сумрачно. Пока глаза приспосабливались, Том видел вокруг только темные тени и укромные уголки. Он стоял, моргая.
— Ну, входите. Кейт может показать вам дом. Ваши комнаты будут рядом, — сказала Рут, провожая их в коридор.
Постепенно глаза Тома адаптировались к окружению. Он заметил прекрасный, но старый ковер на полу; местами он вытерся, но густая киноварь и золото все еще сохранили яркость. Книги были повсюду, они закрывали стены, были навалены на каждой горизонтальной поверхности. Длинный стол, окруженный изящными, но разнородными стульями. Необычная аркада на столбиках резного дерева… странные пятна света — розы в кувшине на столе, открытые страницы журналов, поблескивающий металл лифта в углу. Однако даже Том заметил, что здесь не слишком уютно.
— А где же то стихотворение, о котором ты мне говорила?
— Вон оно. — Кейт указала на стену над дверью. Надпись была сделана курсивом, текучим и причудливым. Том не мог разобрать текст, но Кейт сказала ему, что там написано:
…Измученный болезнью и трудом,
Не отыскал я Розамунды синий дом.
Безнадежно романтично, подумал Том. Тем не менее встреча с домом тронула его и заинтриговала. Он не мог дождаться более близкого знакомства.
— Не хотите ли чаю? Или лучше чего-нибудь попрохладнее? В холодильнике есть домашний лимонад.
— Лимонад — это здорово, — сказал Том.
Рут Банньер кивнула так, словно он дал правильный ответ.
— Кейт покажет вам все входы и выходы, а я отнесу лимонад на террасу. — Она исчезла в коридоре, ведущем из холла.
Когда они поднялись наверх, Том спросил Кейт:
— Она всегда такая?
— Какая?
— Стесненная, нервная… возбужденная.
— Когда устает, — рассудительно ответила Кейт. — Мама у меня хорошая.
— О чистота юности, — послышался сухой голос с первой площадки. Там стоял высокий и тощий мужчина с растрепанными черными волосами, нежно прижимавший к груди квадратную бутылку, знакомую зелень джина «Гордон». Саймон Лайтоулер, подумал Том. Кузен и любовник Рут, сын Алисии. Все на месте.
— Приветствую вас, — сказал Саймон. — Оставьте у двери ваши заботы и печали. Не о чем беспокоиться, не нужно грустить. В любом случае сюда лишь допускаются идеальные люди. — Он отступил в сторону, пропуская их, глаза его поблескивали.
— А что случается с остальными? — спросил Том.
— Они спиваются, — пояснил Саймон. Том отвернулся в смущении; он заметил, как возле ног Саймона суетится нечто лохматое, мелькают острые зубки и уши.
— А я и не знал, что у вас есть собака, — проговорил Том, чтобы изменить тему, и, опустившись на корточки, протянул руку. Животное немедленно бросилось прочь — в коридор налево. Том распрямился, ощущая себя чуточку глупо.
— Скверное воспитание, — сказала Кейт, и было неясно, к кому относится ее замечание. — Никакой вежливости. — Она улыбнулась, но Том видел, что Кейт раздосадована.
— Вам туда, — показал Саймон в ту сторону, куда исчезло животное. — Крыло для гостей. — Рука его на бутылке расслабилась. Он вновь улыбнулся обезоруживающе. — Рад видеть вас здесь. Кейт иногда очень скучно с нами. — Саймон посмотрел на нее загадочным взглядом. — Здесь слишком далеко.
— Пятнадцать миль от Лондона? — Том приподнял бровь. — Я бывал в местах более уединенных.
— Конечно. — Саймон пожал плечами. — Но вам нужна машина, чтобы куда-то попасть. И потом ты невольно спрашиваешь себя, стоят ли таких усилий… часы, проведенные в подземке или в бесконечных транспортных пробках.
— Значит, вы не часто выезжаете?
Улыбка сделалась жесткой.
— Да, не часто. Здесь спокойно. Мне нравится сидеть дома.
Том вспомнил: Кейт говорила, что Саймон страдает от агорафобии. Он вновь смутился — от глупой бестактности.
— Пошли, — сказала Кейт. — Нам сюда.
Саймон проводил взглядом Кейт и Тома, а потом прислонился к стене. Дыхание его участилось, руки вспотели. Пожалуй, многовато джина. Надо бы ограничиться виски, с джином он всегда не в ладу. Эти глупые выходки в отношении Кейт, а вчера набросился на этого Бирна… Голова его кружилась, слова делались слишком отстраненными, слишком точными. Он ощущал усиливающуюся дезориентацию. Реальность, как всегда, совершала свой короткий прыжок с края пирса.
Мальчишку пропустили, и дерево не упало перед машиной, никакая тварь не вцепилась ему в горло. Хранители дома остались в стороне. Он не мог этого понять. Почему никакие барьеры не остановили двоих чужаков? Или они затевают какую-нибудь игру?
Голоса их, доносящиеся из коридора, разбудили в нем предчувствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98