Бирн остановился, выжидая. Здесь кто-то был; ни птица, ни лис не способны произвести такой шум. Словно в подтверждение его правоты, между деревьями блеснул небольшой огонек.
Какой-нибудь бродяга. Он уже собирался отправиться дальше, когда его окликнули.
— Эй, не подойдете ли на минутку? — прогнусавила женщина.
Он медлил, стоя возле дороги.
— Ну пожалуйста! — Голос смягчился, сделавшись ранимым и испуганным. Наверное, она тоже голосовала, как и он сам, и попала в беду. Быть может, ей надо помочь. Неуверенно Бирн направился к огоньку, раздвигая подлесок. Кусты цеплялись за куртку, ежевика царапалась.
Тут он их и увидел на другой стороне небольшой прогалины, пламя свечи едва освещало лица. Их было трое, они сидели, скрестив ноги, на земле под натянутым между деревьями брезентовым навесом. Мужчина и две женщины.
Женщины казались двойняшками или же просто сестрами. Он не мог сказать, которая из них только что говорила. Глаза обведены одинаковой чернотой — лишь торчат слипшиеся ресницы. Длинные волосы крысиными хвостами собраны на затылке. Одевались они, должно быть, у какого-то старьевщика: атлас и рваный бархат, на шеях серебряные цепочки.
Подобно им мужчина был очень бледен, короткие темные волосы над восковой кожей, след древнего шрама, протянувшийся ото лба ко рту. Он был облачен в старинный костюм адвоката. Шарф завязан вокруг шеи. Рассеянный взгляд обращен к свече, как и у обеих женщин.
Наркоманы, отстраненно подумал Бирн. Такая компания ему ни к чему. Но он вспомнил страх, прозвучавший в голосе женщины, и сделал еще пару шажков.
— Что вам нужно? — спросил он.
Мгновение никто не шевелился, никто не произнес ни слова. А потом мужчина поглядел вверх на Бирна и улыбнулся. Шрам тянул его рот вкось. Он поднял руки ладонями вверх, словно говоря: ну вот мы и здесь. И что же?
Он напоминал Дэвида — не шрамом, не лохмотьями, но поступками. Та же беспомощная улыбка и открытые руки… и что же ты собираешься теперь делать? А он, Бирн, убежал. Убежал прочь.
Тут обе женщины поднялись и направились к Бирну. Память все еще отвлекала его; захваченный представшим перед умственным взором изображением Дэвида, его болезненной улыбкой, этими пустыми ладонями, он едва заметил, что женщины почти истощены. Только потом Бирн вспомнил, как они двигались — точно повторяя движения друг друга, шаг за шагом. Они пересекли поляну и остановились по другую сторону от Бирна, так что он почувствовал запах немытого тела, тяжелую мускусную вонь.
Но заговорил мужчина.
— Странствуете? Так? Далеко ли? — Голос звучал культурно и старомодно, как на Би-Би-Си, совершенно не гармонируя с внешностью оборванца, с этими двумя неряшливыми женщинами возле него. Мужчина все еще улыбался, но дружелюбия в улыбке не было.
Прежде чем Бирн успел ответить, одна из женщин залезла рукой под его куртку, во внутренний карман. Он дернулся, желая остановить ее, но почему-то опоздал.
— Что вы делаете? — В ее руках оказался его швейцарский армейский нож. — Верните мне эту вещь!
— Сейчас, гляди-ка, — сказала она своей спутнице, раскрыв складной нож. Они обменялись взглядами тайных соучастниц. А потом разом повернулись к человеку, сидящему на земле.
Шевельнулась лишь одна из них — та, что с ножом; женщина скользнула по траве, не хрустнув ни одним сучком, ни одна ветвь не задела ее юбку. Она уселась под навесом возле сидящего.
Это было опасно. Бирн знал, что это опасно. Ему следовало поскорее отсюда убираться. Он произнес вновь: «Что вы делаете?», но голос его звучал напряженно и неубедительно. Он рванулся вперед, но другая женщина повисла на его руке, задерживая на месте.
— Смотри, — прошипела она. — Это предназначено для тебя.
Вес, отяготивший его руку, ни в коей мере не соответствовал ее росту. Бирн попытался стряхнуть женщину и вдруг испытал совершенно необычное ощущение: ему показалось, что сила вдруг истекла из него через это прикосновение.
Он закричал:
— Что это такое? Кто вы?
Луна исчезла за облаком, и он не мог видеть ее лица. Бирн пошатнулся, его колени внезапно ослабели, и ее хватка напряглась, не позволяя ему сдвинуться с места.
— Подожди, — сказала женщина. — Запоминай.
Та, что была с ножом, подала его мужчине, сидевшему на траве. Он провел пальцем по лезвию, опробуя остроту, и произнес:
— Действуй же. Чего ты ждешь?
Тут он передвинул свечу вбок, и женщина преклонила перед ним колени. Руки мужчины были разведены; свободные и расслабленные, они прикасались к траве. Он задрал голову, словно захотев увидеть звезды, и точным обратным движением руки женщина провела по его горлу.
Все произошло в жутком молчании. На белой коже выступила темная тонкая линия, мгновенно хлынула кровь. Глаза мужчины закрылись, утопая в глазницах, его рот оставался недвижимым. И вдруг он повалился вбок, и костюм его спереди увлажнял пульсирующий алый поток.
Бирн в потрясении что-то пробормотал… протест, неприятие. В случившемся было нечто нереальное, уродливое. Человек этот даже не пытался оказать сопротивление, он просто позволил всему совершиться — так Дэвид развел перед ним свои руки, и он убежал…
Он хотел убежать и отсюда, подальше от этого… жертвоприношения? Так оно было, наверное, другого слова у него не находилось. Но немыслимая тяжесть все еще приковывала к женщине его руку, и Бирн не мог пошевелиться. Вторая ее рука скользнула вверх по спине — под куртку, холодные пальцы, острые как кость, сдавили шею.
— Нет!.. — Но она оставалась неподвижной, словно скала или сама земля… приникая к его членам, она влекла его вниз.
В ушах запело, и звезды посыпались перед глазами. А потом обрушилась тьма, придавившая его к земле.
Бирн с трудом сел и приложил ладонь к вискам. Пальцы были в крови, и он с отвращением вспомнил хлеставшую кровь и человека, валившегося боком на траву.
А потом вновь вспомнил Дэвида (лицо друга появилось в памяти) и эти слова: «Действуй же. Чего ты ждешь?»
Нет. Довольно. Бирн резко повернулся к яркому солнечному свету, и боль пронзила голову. Те, другие, исчезли. Было светло, настало утро следующего дня… Он находился совсем один на поляне, и вокруг не было заметно никаких признаков того, что здесь кто-либо находился. Исчезли сгорбленный силуэт в черной одежде, брезент, две женщины и даже свеча. В неподвижном воздухе болезненно пахло его собственной кровью, но другая кровь засохла. Ее осталось всего лишь несколько пятен, несколько ржавых капель, разбрызганных по земле. Уже собрались мухи. Бирн встал, ощущая кислятину во рту, оперся рукой о дерево и огляделся. Яркая трава вокруг его ног горела каплями росы. Нетронутой росы.
Неужели все это ему приснилось?
Тут он понял, что в его рюкзаке покопались. Одежда была разбросана на траве, но бумажник с деньгами, кредитные карточки и водительская лицензия исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Какой-нибудь бродяга. Он уже собирался отправиться дальше, когда его окликнули.
— Эй, не подойдете ли на минутку? — прогнусавила женщина.
Он медлил, стоя возле дороги.
— Ну пожалуйста! — Голос смягчился, сделавшись ранимым и испуганным. Наверное, она тоже голосовала, как и он сам, и попала в беду. Быть может, ей надо помочь. Неуверенно Бирн направился к огоньку, раздвигая подлесок. Кусты цеплялись за куртку, ежевика царапалась.
Тут он их и увидел на другой стороне небольшой прогалины, пламя свечи едва освещало лица. Их было трое, они сидели, скрестив ноги, на земле под натянутым между деревьями брезентовым навесом. Мужчина и две женщины.
Женщины казались двойняшками или же просто сестрами. Он не мог сказать, которая из них только что говорила. Глаза обведены одинаковой чернотой — лишь торчат слипшиеся ресницы. Длинные волосы крысиными хвостами собраны на затылке. Одевались они, должно быть, у какого-то старьевщика: атлас и рваный бархат, на шеях серебряные цепочки.
Подобно им мужчина был очень бледен, короткие темные волосы над восковой кожей, след древнего шрама, протянувшийся ото лба ко рту. Он был облачен в старинный костюм адвоката. Шарф завязан вокруг шеи. Рассеянный взгляд обращен к свече, как и у обеих женщин.
Наркоманы, отстраненно подумал Бирн. Такая компания ему ни к чему. Но он вспомнил страх, прозвучавший в голосе женщины, и сделал еще пару шажков.
— Что вам нужно? — спросил он.
Мгновение никто не шевелился, никто не произнес ни слова. А потом мужчина поглядел вверх на Бирна и улыбнулся. Шрам тянул его рот вкось. Он поднял руки ладонями вверх, словно говоря: ну вот мы и здесь. И что же?
Он напоминал Дэвида — не шрамом, не лохмотьями, но поступками. Та же беспомощная улыбка и открытые руки… и что же ты собираешься теперь делать? А он, Бирн, убежал. Убежал прочь.
Тут обе женщины поднялись и направились к Бирну. Память все еще отвлекала его; захваченный представшим перед умственным взором изображением Дэвида, его болезненной улыбкой, этими пустыми ладонями, он едва заметил, что женщины почти истощены. Только потом Бирн вспомнил, как они двигались — точно повторяя движения друг друга, шаг за шагом. Они пересекли поляну и остановились по другую сторону от Бирна, так что он почувствовал запах немытого тела, тяжелую мускусную вонь.
Но заговорил мужчина.
— Странствуете? Так? Далеко ли? — Голос звучал культурно и старомодно, как на Би-Би-Си, совершенно не гармонируя с внешностью оборванца, с этими двумя неряшливыми женщинами возле него. Мужчина все еще улыбался, но дружелюбия в улыбке не было.
Прежде чем Бирн успел ответить, одна из женщин залезла рукой под его куртку, во внутренний карман. Он дернулся, желая остановить ее, но почему-то опоздал.
— Что вы делаете? — В ее руках оказался его швейцарский армейский нож. — Верните мне эту вещь!
— Сейчас, гляди-ка, — сказала она своей спутнице, раскрыв складной нож. Они обменялись взглядами тайных соучастниц. А потом разом повернулись к человеку, сидящему на земле.
Шевельнулась лишь одна из них — та, что с ножом; женщина скользнула по траве, не хрустнув ни одним сучком, ни одна ветвь не задела ее юбку. Она уселась под навесом возле сидящего.
Это было опасно. Бирн знал, что это опасно. Ему следовало поскорее отсюда убираться. Он произнес вновь: «Что вы делаете?», но голос его звучал напряженно и неубедительно. Он рванулся вперед, но другая женщина повисла на его руке, задерживая на месте.
— Смотри, — прошипела она. — Это предназначено для тебя.
Вес, отяготивший его руку, ни в коей мере не соответствовал ее росту. Бирн попытался стряхнуть женщину и вдруг испытал совершенно необычное ощущение: ему показалось, что сила вдруг истекла из него через это прикосновение.
Он закричал:
— Что это такое? Кто вы?
Луна исчезла за облаком, и он не мог видеть ее лица. Бирн пошатнулся, его колени внезапно ослабели, и ее хватка напряглась, не позволяя ему сдвинуться с места.
— Подожди, — сказала женщина. — Запоминай.
Та, что была с ножом, подала его мужчине, сидевшему на траве. Он провел пальцем по лезвию, опробуя остроту, и произнес:
— Действуй же. Чего ты ждешь?
Тут он передвинул свечу вбок, и женщина преклонила перед ним колени. Руки мужчины были разведены; свободные и расслабленные, они прикасались к траве. Он задрал голову, словно захотев увидеть звезды, и точным обратным движением руки женщина провела по его горлу.
Все произошло в жутком молчании. На белой коже выступила темная тонкая линия, мгновенно хлынула кровь. Глаза мужчины закрылись, утопая в глазницах, его рот оставался недвижимым. И вдруг он повалился вбок, и костюм его спереди увлажнял пульсирующий алый поток.
Бирн в потрясении что-то пробормотал… протест, неприятие. В случившемся было нечто нереальное, уродливое. Человек этот даже не пытался оказать сопротивление, он просто позволил всему совершиться — так Дэвид развел перед ним свои руки, и он убежал…
Он хотел убежать и отсюда, подальше от этого… жертвоприношения? Так оно было, наверное, другого слова у него не находилось. Но немыслимая тяжесть все еще приковывала к женщине его руку, и Бирн не мог пошевелиться. Вторая ее рука скользнула вверх по спине — под куртку, холодные пальцы, острые как кость, сдавили шею.
— Нет!.. — Но она оставалась неподвижной, словно скала или сама земля… приникая к его членам, она влекла его вниз.
В ушах запело, и звезды посыпались перед глазами. А потом обрушилась тьма, придавившая его к земле.
Бирн с трудом сел и приложил ладонь к вискам. Пальцы были в крови, и он с отвращением вспомнил хлеставшую кровь и человека, валившегося боком на траву.
А потом вновь вспомнил Дэвида (лицо друга появилось в памяти) и эти слова: «Действуй же. Чего ты ждешь?»
Нет. Довольно. Бирн резко повернулся к яркому солнечному свету, и боль пронзила голову. Те, другие, исчезли. Было светло, настало утро следующего дня… Он находился совсем один на поляне, и вокруг не было заметно никаких признаков того, что здесь кто-либо находился. Исчезли сгорбленный силуэт в черной одежде, брезент, две женщины и даже свеча. В неподвижном воздухе болезненно пахло его собственной кровью, но другая кровь засохла. Ее осталось всего лишь несколько пятен, несколько ржавых капель, разбрызганных по земле. Уже собрались мухи. Бирн встал, ощущая кислятину во рту, оперся рукой о дерево и огляделся. Яркая трава вокруг его ног горела каплями росы. Нетронутой росы.
Неужели все это ему приснилось?
Тут он понял, что в его рюкзаке покопались. Одежда была разбросана на траве, но бумажник с деньгами, кредитные карточки и водительская лицензия исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98