Прикасаясь к его руке или ладони, она ощущала кости под кожей, покрывавшей прежде теплую оболочку из плоти, жира и мышц. Руки его всегда оставались холодными. Глубокая жалость, которую Кейт испытывала к старику, придавала ей уверенности во время их встреч.
Не то чтобы она хотела оправдать его; просто ей нужно было знать. Она хотела узнать, что он натворил, чем так ужаснул Рут и Алисию.
— Видишь ли, я был в доме, — объяснил Питер Лайтоулер, — когда умер Джон Дауни. Он вбил себе в голову дурацкую мысль о том, что у меня роман с его женой, прекрасной Элизабет. Словом, довел себя до безумия, бедняга. Он попытался застрелить меня, но, к счастью, промахнулся. И в результате расстался с жизнью, а у Элизабет начались преждевременные роды. В ту ночь родилась твоя бабушка Элла.
— Так, значит, у тебя была связь с Элизабет?
Лайтоулер взял альбом и мягко закрыл его. Старик умолк на мгновение, и она уже подумала, что он собирается солгать.
— Я хотел, — сказал он негромко. — Я перепробовал все способы. Я втерся в их жизнь, я играл с ними в бридж и с ней в теннис, говорил о политике с Джоном. Я попытался стать для них близким другом. Я старался, чтобы Элизабет начала поверять мне свои мысли. Я представлял, как ей одиноко. Джон время от времени погружался в черную депрессию, он был ужасно искалечен. В отсутствие Маргарет я даже жил в поместье, чтобы помочь Элизабет. Но на твой вопрос я отвечу отрицательно. У меня не было интриги с Элизабет. Элла Банньер была дочерью Джона Дауни.
— А я думала, что он не мог иметь детей!
— Кто тебе это сказал? — Бледные глаза настороженно следили за ней.
— Алисия говорила…
— Алисия. Моя дорогая и единственная жена. — Питер Лайтоулер откинулся на спинку дивана. — Ну вот теперь ты услышала. И чьему слову ты намереваешься верить? Этим все всегда и кончается. Кто из нас говорит правду? Есть ли на это строгий и быстрый ответ?
— В наше время существуют тесты, исследования крови, генетический анализ отпечатков пальцев.
Питер Лайтоулер пожал плечами.
— Но Элла давным-давно умерла. Как и Джон Дауни. Тела их уже распались в земле (или кости могут что-нибудь помнить?), если их не кремировали.
— А ты не знаешь этого? — Кейт наклонилась вперед, сомкнув руки.
— Меня и близко не подпустили. И на похороны Дауни, и когда умерла Элла. Ни его, ни ее нет ни на одном из местных кладбищ или могильных дворов. Я знаю потому, что искал. Но мне ничего не сказали, никто и никогда не говорил мне об этом. Я всегда был… персоной нон-грата. — Кейт заметила легкую дрожь, охватившую его руки.
— Я выясню, — сказала она. — Это надо выяснить, как ты считаешь?
— После всех этих лет? — Питер положил свою старую, холодную, покрытую пятнами ладонь на журнал с реликвиями. — Если сумеешь, милая Кейт, если сумеешь. Мне было бы приятно умереть оправданным, но вопрос слишком серьезен, моя дорогая, даже для тебя. Слишком давние корни отягощают всю эту историю, к тому же существует и нечто другое…
— Что именно?
— Дом. Не следует забывать о самом поместье.
— Как я могу это сделать? — спросила она. — Я родилась здесь.
— Как и я, — сказал он. — По крайней мере был зачат. Рассказать об этом?
— Это неправда! — Распахнув дверь, Кейт встряхнула мать за плечи. — Признайся, что ты была неправа! — Она кричала, лицо ее побледнело, слабый свет, сочившийся из коридора, подчеркивал кости лица. Пальцы ее впивались в плоть Рут.
— Что?.. — Ничего не понимая, Рут оттолкнула от себя руки дочери. Транквилизатор, который она приняла, еще притуплял ее реакцию. Саймон повернулся на бок, натягивая покрывало на уши.
Опершись на локоть, Рут потянулась к выключателю лампы.
— Кейт, где ты была ? — спросила она, начиная приходить в себя. — Почему так поздно?
— Еще не поздно, сейчас только одиннадцать часов. Ты прекрасно знаешь, где я была… и я хочу услышать твой ответ сейчас же !
— Ради бога, Кейт! Разве нельзя подождать до утра?
— Нет, нельзя! Вот что, мама, отвечай! Значит, тебя изнасиловали? И это сделал дядя Питер? А ты хочешь услышать его мнение об этом?!
— Какая разница! Он всегда лжет , ты должна это знать! — Рут отбросила назад свалившиеся на глаза волосы.
— Почему ты так его ненавидишь? Почему ты продолжаешь этот раздор?
— Это не я продолжаю, а он! Это он не дает ничего забыть! — Рут выбралась из постели и туманным взглядом отыскивала шлепанцы.
Но рядом с ней одеяло прикрывало лицо Саймона, словно его не было здесь.
— Скажи мне!
— Ничего хорошего ты не услышишь.
— Значит, ты считаешь, что он — мой отец? — Жуткий в этом сумраке голос ее разносился в открытую дверь, по коридорам. — Почему ты не хочешь сказать мне?
— Иди спать! — вмешался наконец в разговор Саймон, откидывая назад простыни.
Он встал с постели, и Кейт отступила на шаг.
— И что же ты сейчас делаешь, Кейт Банньер? Чего ты хочешь этим достичь? Или просто хочешь устроить цирковое представление, мерзкую двухгрошовую мелодраму? — Он кричал, стоя в своей смешной полосатой пижаме.
Она ответила:
— Значит, мы сестра и брат? Скажи тогда мне ты, дядя Саймон, у нас один отец?
— Ради всего святого, оставь эту тему, Кейт. — Рут шагнула мимо нее на площадку. — Незачем извлекать на свет эту старую историю. Ты не знаешь, что делаешь. Ты ничего не понимаешь. — Каштановые волосы Рут были взлохмачены. — Не выпить ли нам теперь чаю, раз мы все равно проснулись?
Кейт вышла за ней в коридор. Их слова отдавались в провале лестничной клетки, но в доме было тихо. Решительным движением она скользнула вперед, перекрывая матери дорогу к лестнице.
— Только одно слово. Одно слово и все. Это пустяк. Скажи мне: Питер Лайтоулер действительно мой отец?
Рут оперлась руками на балюстраду, отвернув лицо от дочери, пряча глаза.
— Нет, я так не считаю, — произнесла она негромко. — Я бы сказала тебе, если бы только была уверена, но это не так. Там была неразбериха во времени.
Кейт повернула ее.
— Я не верю тебе! Разве можно спутать такое? Ты же была там!
— Это было давно, Кейт. Мы накурились всякой дряни, еще были таблетки, словом, вечеринка. Я напилась… и просто не помню!
Кейт смотрела на мать.
— Выходит, ты у нас была чем-то вроде шлюхи, так? И сколько же было кандидатов? Сколько мужчин ты можешь еще вспомнить за туманом алкоголя и наркотиков? Ну, если ты так вела себя, незачем настолько уж ненавидеть дядю Питера.
— Будь осторожна, Кейт. — Саймон встал теперь между ними. — Ты должна помнить, что моя дорогая мамаша обязана ответить за многое.
— Не за столь многое, как твой отец, — ответила Рут все еще негромким голосом.
— Что ты хочешь этим сказать, светоч моей любви?
— Да погляди на себя самого!
— Да? — Словно молния пронзила воздух между ними. Кейт смотрела на них, не замечая, что внизу в коридоре открылась дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Не то чтобы она хотела оправдать его; просто ей нужно было знать. Она хотела узнать, что он натворил, чем так ужаснул Рут и Алисию.
— Видишь ли, я был в доме, — объяснил Питер Лайтоулер, — когда умер Джон Дауни. Он вбил себе в голову дурацкую мысль о том, что у меня роман с его женой, прекрасной Элизабет. Словом, довел себя до безумия, бедняга. Он попытался застрелить меня, но, к счастью, промахнулся. И в результате расстался с жизнью, а у Элизабет начались преждевременные роды. В ту ночь родилась твоя бабушка Элла.
— Так, значит, у тебя была связь с Элизабет?
Лайтоулер взял альбом и мягко закрыл его. Старик умолк на мгновение, и она уже подумала, что он собирается солгать.
— Я хотел, — сказал он негромко. — Я перепробовал все способы. Я втерся в их жизнь, я играл с ними в бридж и с ней в теннис, говорил о политике с Джоном. Я попытался стать для них близким другом. Я старался, чтобы Элизабет начала поверять мне свои мысли. Я представлял, как ей одиноко. Джон время от времени погружался в черную депрессию, он был ужасно искалечен. В отсутствие Маргарет я даже жил в поместье, чтобы помочь Элизабет. Но на твой вопрос я отвечу отрицательно. У меня не было интриги с Элизабет. Элла Банньер была дочерью Джона Дауни.
— А я думала, что он не мог иметь детей!
— Кто тебе это сказал? — Бледные глаза настороженно следили за ней.
— Алисия говорила…
— Алисия. Моя дорогая и единственная жена. — Питер Лайтоулер откинулся на спинку дивана. — Ну вот теперь ты услышала. И чьему слову ты намереваешься верить? Этим все всегда и кончается. Кто из нас говорит правду? Есть ли на это строгий и быстрый ответ?
— В наше время существуют тесты, исследования крови, генетический анализ отпечатков пальцев.
Питер Лайтоулер пожал плечами.
— Но Элла давным-давно умерла. Как и Джон Дауни. Тела их уже распались в земле (или кости могут что-нибудь помнить?), если их не кремировали.
— А ты не знаешь этого? — Кейт наклонилась вперед, сомкнув руки.
— Меня и близко не подпустили. И на похороны Дауни, и когда умерла Элла. Ни его, ни ее нет ни на одном из местных кладбищ или могильных дворов. Я знаю потому, что искал. Но мне ничего не сказали, никто и никогда не говорил мне об этом. Я всегда был… персоной нон-грата. — Кейт заметила легкую дрожь, охватившую его руки.
— Я выясню, — сказала она. — Это надо выяснить, как ты считаешь?
— После всех этих лет? — Питер положил свою старую, холодную, покрытую пятнами ладонь на журнал с реликвиями. — Если сумеешь, милая Кейт, если сумеешь. Мне было бы приятно умереть оправданным, но вопрос слишком серьезен, моя дорогая, даже для тебя. Слишком давние корни отягощают всю эту историю, к тому же существует и нечто другое…
— Что именно?
— Дом. Не следует забывать о самом поместье.
— Как я могу это сделать? — спросила она. — Я родилась здесь.
— Как и я, — сказал он. — По крайней мере был зачат. Рассказать об этом?
— Это неправда! — Распахнув дверь, Кейт встряхнула мать за плечи. — Признайся, что ты была неправа! — Она кричала, лицо ее побледнело, слабый свет, сочившийся из коридора, подчеркивал кости лица. Пальцы ее впивались в плоть Рут.
— Что?.. — Ничего не понимая, Рут оттолкнула от себя руки дочери. Транквилизатор, который она приняла, еще притуплял ее реакцию. Саймон повернулся на бок, натягивая покрывало на уши.
Опершись на локоть, Рут потянулась к выключателю лампы.
— Кейт, где ты была ? — спросила она, начиная приходить в себя. — Почему так поздно?
— Еще не поздно, сейчас только одиннадцать часов. Ты прекрасно знаешь, где я была… и я хочу услышать твой ответ сейчас же !
— Ради бога, Кейт! Разве нельзя подождать до утра?
— Нет, нельзя! Вот что, мама, отвечай! Значит, тебя изнасиловали? И это сделал дядя Питер? А ты хочешь услышать его мнение об этом?!
— Какая разница! Он всегда лжет , ты должна это знать! — Рут отбросила назад свалившиеся на глаза волосы.
— Почему ты так его ненавидишь? Почему ты продолжаешь этот раздор?
— Это не я продолжаю, а он! Это он не дает ничего забыть! — Рут выбралась из постели и туманным взглядом отыскивала шлепанцы.
Но рядом с ней одеяло прикрывало лицо Саймона, словно его не было здесь.
— Скажи мне!
— Ничего хорошего ты не услышишь.
— Значит, ты считаешь, что он — мой отец? — Жуткий в этом сумраке голос ее разносился в открытую дверь, по коридорам. — Почему ты не хочешь сказать мне?
— Иди спать! — вмешался наконец в разговор Саймон, откидывая назад простыни.
Он встал с постели, и Кейт отступила на шаг.
— И что же ты сейчас делаешь, Кейт Банньер? Чего ты хочешь этим достичь? Или просто хочешь устроить цирковое представление, мерзкую двухгрошовую мелодраму? — Он кричал, стоя в своей смешной полосатой пижаме.
Она ответила:
— Значит, мы сестра и брат? Скажи тогда мне ты, дядя Саймон, у нас один отец?
— Ради всего святого, оставь эту тему, Кейт. — Рут шагнула мимо нее на площадку. — Незачем извлекать на свет эту старую историю. Ты не знаешь, что делаешь. Ты ничего не понимаешь. — Каштановые волосы Рут были взлохмачены. — Не выпить ли нам теперь чаю, раз мы все равно проснулись?
Кейт вышла за ней в коридор. Их слова отдавались в провале лестничной клетки, но в доме было тихо. Решительным движением она скользнула вперед, перекрывая матери дорогу к лестнице.
— Только одно слово. Одно слово и все. Это пустяк. Скажи мне: Питер Лайтоулер действительно мой отец?
Рут оперлась руками на балюстраду, отвернув лицо от дочери, пряча глаза.
— Нет, я так не считаю, — произнесла она негромко. — Я бы сказала тебе, если бы только была уверена, но это не так. Там была неразбериха во времени.
Кейт повернула ее.
— Я не верю тебе! Разве можно спутать такое? Ты же была там!
— Это было давно, Кейт. Мы накурились всякой дряни, еще были таблетки, словом, вечеринка. Я напилась… и просто не помню!
Кейт смотрела на мать.
— Выходит, ты у нас была чем-то вроде шлюхи, так? И сколько же было кандидатов? Сколько мужчин ты можешь еще вспомнить за туманом алкоголя и наркотиков? Ну, если ты так вела себя, незачем настолько уж ненавидеть дядю Питера.
— Будь осторожна, Кейт. — Саймон встал теперь между ними. — Ты должна помнить, что моя дорогая мамаша обязана ответить за многое.
— Не за столь многое, как твой отец, — ответила Рут все еще негромким голосом.
— Что ты хочешь этим сказать, светоч моей любви?
— Да погляди на себя самого!
— Да? — Словно молния пронзила воздух между ними. Кейт смотрела на них, не замечая, что внизу в коридоре открылась дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98