Порой он беспокойно оглядывался по сторонам, объезжал кусты и подозрительно прислушивался к топоту коней его личной стражи, которая мчалась вслед за ним, отстав на расстояние, равное половине полета стрелы. Человек верил своим нукерам и не верил. Последнее время подозрения все чаще овладевали им, и потому глаза человека всегда оставались настороженными, а поступки делались странными, непонятными для близких ему людей.
Кто этот человек, бегущий от своей тени? Куда и зачем спешит он? Разве может спасти от смерти стремительная скачка? Разве не на земле рожден он и разве ему не известно, что предначертанное судьбой происходит быстрее, чем мчится лучший в степи тулпар, и стремительнее, чем летит стрела?
Знает все это хан Золотой Орды Бердибек, только не хочет верить. Разум его словно охвачен огнем, а в сердце поселился страх, который не покидает его ни днем ни ночью.
Вот и сейчас спешит он с верными своими нукерами в низовья Итиля, туда, куда совсем недавно откочевала со своим аулом младшая жена его отца Джанибека — Тайдолла с восьмимесячным сыном. У Бердибека и у мальчика матери разные, но отец один, а значит, в жилах их течет одинаковая кровь — кровь великих чингизидов. Не на смотрины торопится хан. Страшный замысел гонит его вперед. Чудится ему, что восьмимесячный брат его растет не по дням, а по часам и скоро наступит время, когда он захочет сесть на золотой трон. А разве может отдать его Бердибек кому-нибудь, если сам он заплатил за него смертью отца — мудрого Джанибека?
Мальчик совсем маленький. Ну и что из этого? Хан хорошо знает, что бедняк может разбогатеть, а ребенок вырасти. И тогда… Нет, во всем следует слушаться тюбе-бия Тюре. Этот хитрый человек умеет видеть сквозь землю и напрасно не бросит слова на ветер.
Сразу же после того, как Бердибек задушил отца и сел на трон Золотой Орды, Тюре сказал Бердибеку:
— Крепость или слабость трона зависит от хана, который на нем сидит. Смерть же хана в руках его родственников и потомков. Коль хочешь спокойно сидеть на троне, уничтожь всех, кто ведет свою родословную от Узбек-хана. Только тогда сон твой будет спокоен.
Долго думал Бердибек над словами бия. И выходило так, что Тюре прав. Разве не доказывало правоту его слов то, что он сам ради трона не остановился перед тем, чтобы убить родного отца? Страх черной змеей вполз в душу хана и больше не покидал ее.
Вскоре он пригласил на праздничный той во дворец двенадцать двоюродных братьев — отпрысков пятерых сыновей Узбек-хана от младших жен: Тынышбека, Ырынбека, Туктыбека, Тайтибека, Даулетбека. Ни одному не суждено было уйти с тоя. На рассвете их вынесли из дворца с отрубленными головами.
Замыслив недоброе, Бердибек был последователен. Каждый, кто доводился ему хотя бы дальним родственником, один за другим уходили в потусторонний мир. Смерть у каждого была разной. Один ломал позвоночник, упав с коня на охоте, другому доставалась чаша кумыса с ядом, третий исчезал вообще неведомо куда. Наконец наступило время, когда уже некого было убивать, и тогда снова появился Тюре-бий. Он-то и напомнил, что у младшей жены Джанибека есть восьмимесячный сын. Отступать было некуда. Оставалось убить и младенца.
Сквозь угарный кровавый туман, который застилал разум Бердибека, пробивалась иногда мысль: для чего так упорен в своих советах Тюре? Ему-то какая корысть от того, что хан уничтожит всех своих родичей? Бий уже немолод, он получил то, что хотел, и ему пора было успокоиться. Бердибек гнал от себя сомнения. Тюре всегда был предан ему, и разве не он научил, как стать ханом?
Откуда было знать Бердибеку, опьяненному пролитой кровью, что замыслы Тюре черны как ночь и простираются они так далеко, что даже страшно подумать? Бий один знал о всех делах хана, и не беспокойство о его благополучии толкало Тюре давать ему советы. Бердибек и не заметил, что давно похож на быка, которого ведут на волосяном аркане, привязанном за железное кольцо, продетое в нос. От бия невозможно было уйти, скрыться. Советуя, он давно повелевал.
Однажды, мучимый кошмарами, Бердибек решил убить всех, кто хотя бы что-то знает о его расправах с родственниками. На Тюре-бия обратил он свой взор. Но, когда решил исполнить задуманное, вдруг почувствовал, что сила и ярость покидают его, а на место них приходит страх перед этим человеком.
Вот и на этот раз, незадолго до нынешней поездки в низовья Итиля, все решил за Бердибека бий. Он без приглашения явился во дворец, без доклада, открыв дверь огромным животом, вошел в ханские покои. Крохотные глазки на заплывшем жиром лице настороженно глянули на Бердибека. Но едва Тюре успел сделать шаг, как черный щенок впился зубами в его ногу. От неожиданности бий взвизгнул, попятился к двери, едва не упал. Хан зло захохотал. Страх Тюре обрадовал его. Толстый, большой, хитрый бий испугался маленького щенка.
Раздосадованный Тюре, стараясь скрыть растерянность, выхватил из-за пояса камчу и замахнулся на щенка. Стоящий у дверей на страже туленгит прикрыл собаку своим телом, подставив спину под удар. Щенок принадлежал хану. Схватив его на руки, туленгит выскочил за дверь.
Бердибек продолжал хохотать. Бию сделалось не по себе. Он не любил и боялся, когда смеялся хан, особенно так, как сейчас, — лицо все в морщинках, а глаза холодные и пустые.
— Оказывается, и всесильный бий может испугаться? — сказал Бердибек.
— Еще бы…— Тюре уже овладел собой и пытался происшедшее свести к шутке. — Испугаешься, если в твою ногу вцепится ханский волкодав.
Но не за тем пришел к Бердибеку бий. Последнее время его тревожили поведение и поступки хана. Нутром, привыкший изворачиваться и лгать, Тюре почувствовал грозящую ему опасность. Надо было запутать следы, заставить Бердибека думать о другом, и поэтому, присев на почетное место, рядом с ханом, бий вкрадчиво сказал:
— Щенок — это щенок… Каким он будет, когда станет большой собакой? Сегодня он кусает за ноги, а завтра вцепится в горло…
Бердибек насторожился.
Тюре заметил это и не подал вида. Он продолжал:
— Все зависит от того, чему учат щенка, пока он маленький… Младшая жена твоего отца Тайдолла-хатун… Каким молоком станет кормить она своего сына? Не вырастет ли из него волчонок? Не наступит ли такое время, когда начнет он подстерегать тебя, чтобы вцепиться в горло? Тайдолла-хатун, наверное, думает о мести, ведь она любила Джанибека, а ты…
— Замолчи! — крикнул хан. Глаза его потускнели, он облизнул пересохшие губы. Перед мысленным взором встало давнее, но не забытое.
Это случилось в год, когда он стал правителем Ширвана и Аррана. Бердибек хорошо помнил это время. Он велел тогда привязать голову Мелик Ашрафа на высокий шест и воткнуть его возле главной мечети Тебриза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Кто этот человек, бегущий от своей тени? Куда и зачем спешит он? Разве может спасти от смерти стремительная скачка? Разве не на земле рожден он и разве ему не известно, что предначертанное судьбой происходит быстрее, чем мчится лучший в степи тулпар, и стремительнее, чем летит стрела?
Знает все это хан Золотой Орды Бердибек, только не хочет верить. Разум его словно охвачен огнем, а в сердце поселился страх, который не покидает его ни днем ни ночью.
Вот и сейчас спешит он с верными своими нукерами в низовья Итиля, туда, куда совсем недавно откочевала со своим аулом младшая жена его отца Джанибека — Тайдолла с восьмимесячным сыном. У Бердибека и у мальчика матери разные, но отец один, а значит, в жилах их течет одинаковая кровь — кровь великих чингизидов. Не на смотрины торопится хан. Страшный замысел гонит его вперед. Чудится ему, что восьмимесячный брат его растет не по дням, а по часам и скоро наступит время, когда он захочет сесть на золотой трон. А разве может отдать его Бердибек кому-нибудь, если сам он заплатил за него смертью отца — мудрого Джанибека?
Мальчик совсем маленький. Ну и что из этого? Хан хорошо знает, что бедняк может разбогатеть, а ребенок вырасти. И тогда… Нет, во всем следует слушаться тюбе-бия Тюре. Этот хитрый человек умеет видеть сквозь землю и напрасно не бросит слова на ветер.
Сразу же после того, как Бердибек задушил отца и сел на трон Золотой Орды, Тюре сказал Бердибеку:
— Крепость или слабость трона зависит от хана, который на нем сидит. Смерть же хана в руках его родственников и потомков. Коль хочешь спокойно сидеть на троне, уничтожь всех, кто ведет свою родословную от Узбек-хана. Только тогда сон твой будет спокоен.
Долго думал Бердибек над словами бия. И выходило так, что Тюре прав. Разве не доказывало правоту его слов то, что он сам ради трона не остановился перед тем, чтобы убить родного отца? Страх черной змеей вполз в душу хана и больше не покидал ее.
Вскоре он пригласил на праздничный той во дворец двенадцать двоюродных братьев — отпрысков пятерых сыновей Узбек-хана от младших жен: Тынышбека, Ырынбека, Туктыбека, Тайтибека, Даулетбека. Ни одному не суждено было уйти с тоя. На рассвете их вынесли из дворца с отрубленными головами.
Замыслив недоброе, Бердибек был последователен. Каждый, кто доводился ему хотя бы дальним родственником, один за другим уходили в потусторонний мир. Смерть у каждого была разной. Один ломал позвоночник, упав с коня на охоте, другому доставалась чаша кумыса с ядом, третий исчезал вообще неведомо куда. Наконец наступило время, когда уже некого было убивать, и тогда снова появился Тюре-бий. Он-то и напомнил, что у младшей жены Джанибека есть восьмимесячный сын. Отступать было некуда. Оставалось убить и младенца.
Сквозь угарный кровавый туман, который застилал разум Бердибека, пробивалась иногда мысль: для чего так упорен в своих советах Тюре? Ему-то какая корысть от того, что хан уничтожит всех своих родичей? Бий уже немолод, он получил то, что хотел, и ему пора было успокоиться. Бердибек гнал от себя сомнения. Тюре всегда был предан ему, и разве не он научил, как стать ханом?
Откуда было знать Бердибеку, опьяненному пролитой кровью, что замыслы Тюре черны как ночь и простираются они так далеко, что даже страшно подумать? Бий один знал о всех делах хана, и не беспокойство о его благополучии толкало Тюре давать ему советы. Бердибек и не заметил, что давно похож на быка, которого ведут на волосяном аркане, привязанном за железное кольцо, продетое в нос. От бия невозможно было уйти, скрыться. Советуя, он давно повелевал.
Однажды, мучимый кошмарами, Бердибек решил убить всех, кто хотя бы что-то знает о его расправах с родственниками. На Тюре-бия обратил он свой взор. Но, когда решил исполнить задуманное, вдруг почувствовал, что сила и ярость покидают его, а на место них приходит страх перед этим человеком.
Вот и на этот раз, незадолго до нынешней поездки в низовья Итиля, все решил за Бердибека бий. Он без приглашения явился во дворец, без доклада, открыв дверь огромным животом, вошел в ханские покои. Крохотные глазки на заплывшем жиром лице настороженно глянули на Бердибека. Но едва Тюре успел сделать шаг, как черный щенок впился зубами в его ногу. От неожиданности бий взвизгнул, попятился к двери, едва не упал. Хан зло захохотал. Страх Тюре обрадовал его. Толстый, большой, хитрый бий испугался маленького щенка.
Раздосадованный Тюре, стараясь скрыть растерянность, выхватил из-за пояса камчу и замахнулся на щенка. Стоящий у дверей на страже туленгит прикрыл собаку своим телом, подставив спину под удар. Щенок принадлежал хану. Схватив его на руки, туленгит выскочил за дверь.
Бердибек продолжал хохотать. Бию сделалось не по себе. Он не любил и боялся, когда смеялся хан, особенно так, как сейчас, — лицо все в морщинках, а глаза холодные и пустые.
— Оказывается, и всесильный бий может испугаться? — сказал Бердибек.
— Еще бы…— Тюре уже овладел собой и пытался происшедшее свести к шутке. — Испугаешься, если в твою ногу вцепится ханский волкодав.
Но не за тем пришел к Бердибеку бий. Последнее время его тревожили поведение и поступки хана. Нутром, привыкший изворачиваться и лгать, Тюре почувствовал грозящую ему опасность. Надо было запутать следы, заставить Бердибека думать о другом, и поэтому, присев на почетное место, рядом с ханом, бий вкрадчиво сказал:
— Щенок — это щенок… Каким он будет, когда станет большой собакой? Сегодня он кусает за ноги, а завтра вцепится в горло…
Бердибек насторожился.
Тюре заметил это и не подал вида. Он продолжал:
— Все зависит от того, чему учат щенка, пока он маленький… Младшая жена твоего отца Тайдолла-хатун… Каким молоком станет кормить она своего сына? Не вырастет ли из него волчонок? Не наступит ли такое время, когда начнет он подстерегать тебя, чтобы вцепиться в горло? Тайдолла-хатун, наверное, думает о мести, ведь она любила Джанибека, а ты…
— Замолчи! — крикнул хан. Глаза его потускнели, он облизнул пересохшие губы. Перед мысленным взором встало давнее, но не забытое.
Это случилось в год, когда он стал правителем Ширвана и Аррана. Бердибек хорошо помнил это время. Он велел тогда привязать голову Мелик Ашрафа на высокий шест и воткнуть его возле главной мечети Тебриза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68