— Ну и что? — Глаза хана блуждали. Он был весь во власти своих мыслей. — Я дал на это свое согласие…
Тюре вздохнул:
— А в прошлом году ты, великий хан, отдал Крым в управление Гиассидин-оглану. А ведь дочь его сына Хаджи-Керея взял себе в младшие жены муж твоей дочери Мамай…
Хан досадливо махнул рукой. Откуда ему было знать, что Тюре-бий давно с вожделением посматривал на Крым, мечтая прибрать этот улус к своим рукам. Бий только никогда не говорил об этом вслух, ожидая благоприятного момента. Заводить об этом разговор было рано, так как Гиассидин-оглан сидел в Крыму крепко, да и был он из рода чингизидов.
— Выходит, потомкам рода Мусы стоит еще породниться с литовскими князьями, и тогда…
— Что будет тогда?! — досадливо перебил Бердибек.
— Тогда… Тогда могут объединиться княжества Литовское, Тверское, Крым и Саксин. А это большая сила…
— А разве мне следует их бояться? Разве Золотая Орда обессилела и не может справиться с непокорными родами?
— Кто возьмется сказать, как все может произойти, великий хан? Сила ломает силу… В Крыму окреп Мамай. Эмиры слушаются и охотно выполняют его приказы. Ну, а если их поддержат османские тюрки, тогда…
— Разве мы заняты ловлей мышей и глаза наши смотрят в землю? — раздраженно перебил Бердибек. — Мы всегда вовремя видим тучу, если она осмелится подняться над Золотой Ордой.
— Все правильно, великий хан, — с сомнением в голосе сказал Тюре. — Но Муса — твой сват, а Мамай — муж твоей дочери…
— Разве я не расправился даже с самыми близкими, когда они осмелились замыслить против меня недоброе? В любой день готов я обнажить свой меч против того, кто посягнет на величие Золотой Орды.
— Великий хан, разве ты не чувствуешь, что опасность уже не за горами?
Бердибек зло отмахнулся от слов бия:
— По-твоему, куда ни повернешь голову, повсюду ждут меня враги?
Тюре понял, что разговор пора заканчивать. Бердибек не забудет того, что сегодня услышал. Нужно только ждать и в нужный момент подбросить огонек в сухой хворост.
— Я не говорю так… Крым, конечно, далеко от Сарай-Берке, а мощь твоя велика и сила не знает равных… Сын Тайдоллы — главный твой враг сегодня…
Зеленые глаза хана сузились.
— Вели готовить коней, — приказал он, и вздрагивающая ладонь его легла на рукоять сабли…
* * *
Летит, словно птица, стелется своим длинным телом в высоких травах иноходец Бердибека. Уже и ночная роса пала на травы, и бока коня сделались черными и блестящими от ее крупных капель. Близок аул Тайдоллы. Чуткий слух воинов улавливает, как лают собаки, а ноздри слышат запах кизячного дыма.
Не останавливаясь, не прячась, проскакал хан к самому большому шатру аула, без труда угадав, что именно Тайдолле принадлежит он. Спрыгнув с коня, бросив повод подскакавшему следом за ним нукеру, он рывком откинул расшитую узорами занавеску, закрывавшую вход в шатер…
Неярко горел светильник, и молодая женщина, сидя на подстилке из белых войлоков, кормила грудью ребенка. При виде Бердибека кровь отлила от ее лица: материнское сердце подсказало ей, что не напрасно приехал в ее аул хан —быть беде. Тайдолла крепко прижала к себе ребенка, закрыла его хрупкое тельце руками.
Бердибек медленно подошел к ней. В безумных, расширенных глазах его играли отсветы пламени светильника.
Он протянул вперед руку с камчой и брезгливо спросил:
— Это и есть твой сын?
— Он твой младший брат…— губы женщины вздрагивали, лицо кривилось.
— Где твоя камча? — вкрадчиво спросил Бердибек.
Тайдолла не поняла вопроса:
— Какая камча?
— Та, которой ты угрожала мне?
Женщина опустила голову:
— Прости меня, великий хан…
— А если не прощу?
Тайдолла молчала.
— Ты станешь моей рабыней…
— Да…
— Дай мне ребенка.
Женщина еще крепче прижала сына к себе.
— Зачем он вам, великий хан? — взмолилась женщина. Она знала: рассчитывать ей на чью-то помощь не приходилось.
Бердибек засмеялся:
— Я убью его.
Тайдолла увидела глаза хана — расширенные, безумные — и поняла, что пощады не будет.
— Ради аллаха!.. Не трогайте моего сына!.. У вас один отец, одна кровь течет в ваших жилах!.. Лучше убейте меня!..
— Ты мне нужна живая.
Бердибек шагнул к женщине и рванул из ее рук ребенка. Малыш громко заплакал. Хан поднял крошечное тельце над головой и со всей силы бросил его себе под ноги.
Казалось, Бердибек не слышал дикого крика Тайдоллы. Он стоял бледный, крупные капли пота стекали по его вискам, а бескровные губы шептали:
— Это тебе за то, что ты хотел стать ханом, это тебе за то…
Потом, словно очнувшись, Бердибек сказал:
— После того как справишь сорокадневные поминки, я заберу тебя к себе.
Хан повернулся и, нетвердо ступая, пошатываясь, пошел из шатра.
Прижав к себе безжизненное тельце сына, Тайдолла до рассвета просидела в юрте. Слез уже не было, только сухо и страшно блестели большие глубоко запавшие от горя глаза.
После семидневных поминок молодая женщина, бросив свой аул, тайно бежала с преданными ей людьми в низовья Жаика в улус Науруза Мухаммеда. Эмир, потомок Джучи, когда-то был близок к Джанибеку.
* * *
Будут ли деяния человека добрыми или злыми, порой не зависит от него самого. Трудно бывает человеку, держащему в своих руках повод власти. Все стремятся приблизиться к подножью его трона и, поскольку нелегко отличиться в ратных делах, стараются стать заметными, говоря громкие и льстивые слова. Горе правителю, если в душе его поселилась черная змея тщеславия и он не может отличить, где правда, а где грубая лесть. Постоянно думая о своем величии, правитель жадно ловит сплетни и слухи, и сердце его начинает изнывать от подозрений, а решения становятся случайными и несправедливыми.
Таким был Хан Бердибек, и потому самыми близкими для него сделались самые лукавые.
«Отца убивший не бывает ханом. Коль будет им, не проживет и года…» Бердибек, задушивший отца своего, правил уже два года. И чем дольше сидел он на троне, тем меньше мысли его были заняты делами Золотой Орды. Помня о своем преступлении, он постоянно был объят страхом за свою жизнь, оттого по малейшему подозрению, без раздумий и жалости, рубил голову каждому, кто казался ему подозрительным.
Льстецы, окружившие трон, славили справедливость и мудрость хана, не забывая при этом прибирать к рукам пастбища и множить свои стада. Но незаметно копили силы те, кто видел неразумность правления Бердибека, кто боялся, что в один день может рухнуть могучая Золотая Орда, развалившись на части, подобно дереву, у которого сгнили корни.
Но пока Бердибек крепко сидел на троне, потому что с одной стороны его подпирал Тюре-бий — глава совета эмиров, а с другой — муж его дочери Мамай с сильным войском ногайских татар. Какой волкодав осмелится в одиночку напасть на стаю волков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68