.. Я тебя пришел повидать.
– Зачем, Господи помилуй?!
– Обычно я работал в «Дюран-Клабе». Там, в маленьком подземном гараже, была самая прибыльная точка в Нью-Йорке. Вот откуда я знаю Аль Брауна.
– Аль Браун?
– Позже я узнал, что он тоже был хорошим другом Оуни, и, более того, – они партнеры по бизнесу.
– Так это тот самый «Аль Браун»...
– Ну, да. Это он. На прошлой неделе я был в Нью-Йорке, и один мой друг попросил меня оказать Аль Брауну любезность.
– А почему тебя?
– Должен же быть кто-то посредником. Кто-то, кто может увидеться с тобой, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений. Но, одновременно, достаточно авторитетный, чтобы ты это воспринял всерьез.
– Что же он хочет?
– Он хочет, чтобы ты приехал с ним повидаться. – Рэфт полез во внутренний карман и, вытащив запечатанный конверт, протянул мне.
Внутри лежали тысяча долларов сотенными, билет туда-обратно до Атланты на экспрессе «Дикси» и документы, по которым я значился адвокатом из фирмы Луи Пикета.
– Эти билеты на понедельник, – сказал я.
– Верно. Если у тебя возникнут возражения, их можно заменить на любой другой день следующей недели. Никакого принуждения, Нейт.
– Ты знаешь, о чем идет речь? Рэфт поднялся.
– Не знаю и знать не хочу. Но могу предположить. Если это не имеет отношения к другому моему другу, Фрэнку Нитти, которого подстрелили любимые копы вашего мэра, я вернусь наемным танцором в дансинг.
Я встал, протянул Рэфту руку, и тот, слегка улыбнувшись, пожал ее.
– Прости, если вначале я повел себя как бестактный осел, – сказал я.
– Надо понимать – ты согласен?
– Почему бы нет? Тысяча баксов – неплохая поддержка для того, кто вынужден спать у себя в конторе. И потом, не каждый день ко мне, простому смертному, обращается с просьбой сам Джордж Рэфт.
– Я бы сказал, что не каждый день ты заполучаешь таких клиентов, как Аль Капоне, – подвел черту Рэфт. Мы вышли и провели еще немало времени вместе с Барни.
Глава 10
В понедельник сразу же после обеда я занял спальное место до Атланты, успев на экспресс «Дикси» на станции Диборн. На следующее утро я позавтракал в вагоне-ресторане, проглотив последний кусок тоста как раз в тот момент, когда в полдевятого утра поезд на всех парах подкатил к станции «Атланта Юнион». Я поймал такси; пальто висело на руке – было солнечное теплое утро; и, сев на заднее сиденье машины, сказал:
– Мак Донаф-роуд, Южный бульвар.
Шофер повернулся и посмотрел на меня – костлявый парень с невозмутимым лицом Гари Лэнгдона, – и растягивая, как жвачку, слова, сказал:
– Мистер, это тюряга.
– Правильно, – ответил я, искоса бросив на него взгляд. – Если уложишься за час, получишь, сколько не зарабатывал никогда.
Он улыбнулся, пожав плечами, выключил счетчик, и мы поехали.
Подрулив к тротуару, таксист заглушил мотор и остался ждать, а я дошел до маленькой будки, из которой появился вооруженный охранник в синей форме и поинтересовался, какое у меня здесь дело. Я рассказал, он пропустил меня, и я пошел дальше по дорожке ко второй будке, за которой виднелись решетчатые ворота – как раз посередине тридцатифутовой стены из серого гранита. Второй охранник, вооруженный винчестером, спросил у меня то же, что и предыдущий, и еще – нет ли у меня фотокамеры или оружия. Я ответил, что ни того, ни другого нет.
В воротах этой огромной стены, сложенной из блоков и демонстрировавшей размах проделанной работы, еще один охранник взглянул на меня сквозь прутья и, уже третьим по счету, спросил о цели моего прибытия. Наконец одна створка ворот со скрежетом отворилась.
Внутри огромного центрального, сложенного из гранита, здания охранник повел меня по главному коридору к небольшому столу. В конце коридора были стальные ворота, и охранники с дубинками наблюдали, как заключенные в синих грубых робах поспешно сновали за ними взад и вперед.
Мне дали небольшого размера бланк, где я должен был написать фамилию заключенного, с которым хочу увидеться, и я проставил – Альфонсо Капоне, затем мне велели написать свою фамилию и адрес, а также причину, по которой вызывается данный заключенный. Я указал – мое настоящее имя, но адрес – конторы Пикета, назвав свою причину как юридическую.
Это не было ложью – я представлял эту фирму. Но тем не менее создавалось впечатление, что я адвокат.
Охранник передал бумагу другому охраннику, а тот – курьеру из числа осужденных, находившемуся в коридоре за вторыми воротами, которого послали привести заключенного. Мы с охранником потолковали о том, как отличается погода в Чикаго и Атланте. Вскоре мой собеседник пришел к выводу, что ему безумно повезло жить в Атланте, а я в свою очередь был рад, что не работаю тюремным охранником. Но этот вывод я благоразумно оставил при себе.
Через пять минут охранник провел меня в комнату свиданий размером с мою контору и усадил за ближайший угол длинного голого деревянного стола. Я заметил перегородку, проходившую от обратной стороны стола до пола, но проволочной сетки, разделяющей стол на две половины, не было. Стены из серого камня, окна высоко и зарешечены. Кроме стола, в комнате больше ничего не было.
Прошло еще пять минут, и охранник с дубинкой ввел в комнату заключенного. Ему было около пятидесяти лет, вес, возможно, две сотни фунтов, лицо покрыто приятным загаром. Поредевшие темные волосы коротко, по-тюремному, острижены; густые, кустистые брови; под проницательными серыми глазами темные круги, скорее наследственные, чем от бессонницы. Форма головы походила на сжатую с боков тыкву. Вдоль левой щеки тянулись два шрама – длинный и короткий, последний глубже и явственней. Под челюстью, на почти отсутствующей шее, был третий шрам.
Заключенный обошел стол и сел напротив меня, улыбаясь одними губами; кивнул мне, за чем-то нырнул в карман вылинявшей куртки. Оказалось, за сигарой. Толстая, шестидюймовая. Он порылся еще и, достав спички, закурил. Махнув сигарой, он спросил, не хочу ли и я закурить. Я отказался, качнув головой.
Посмотрев на охранника с благожелательной улыбкой, он кивнул, и тот поспешил выйти. Мы с Аль Капоне остались одни.
Он протянул мне руку, улыбнувшись пошире, так, что показались зубы. Мы обменялись рукопожатием. Рука Капоне была пухлой и мягкой, а рукопожатие – энергичным и жестким.
– Итак, вы и есть Геллер, – сказал он.
– Да, Геллер.
– Мы никогда не встречались, но однажды вы оказали мне услугу...
Я растерянно посмотрел на него, не понимая, что он имеет в виду.
– Неважно, неважно. Вы действительно не хотите одну из этих сигар? – Он махнул сигарой – пахла она очень неплохо. – Два доллара, Гавана...
– Спасибо, не хочу.
Он оперся на руку, сигара в зубах стояла торчком.
– Знаете, тут не так уж плохо. Отдыхаю первый раз после Филли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
– Зачем, Господи помилуй?!
– Обычно я работал в «Дюран-Клабе». Там, в маленьком подземном гараже, была самая прибыльная точка в Нью-Йорке. Вот откуда я знаю Аль Брауна.
– Аль Браун?
– Позже я узнал, что он тоже был хорошим другом Оуни, и, более того, – они партнеры по бизнесу.
– Так это тот самый «Аль Браун»...
– Ну, да. Это он. На прошлой неделе я был в Нью-Йорке, и один мой друг попросил меня оказать Аль Брауну любезность.
– А почему тебя?
– Должен же быть кто-то посредником. Кто-то, кто может увидеться с тобой, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений. Но, одновременно, достаточно авторитетный, чтобы ты это воспринял всерьез.
– Что же он хочет?
– Он хочет, чтобы ты приехал с ним повидаться. – Рэфт полез во внутренний карман и, вытащив запечатанный конверт, протянул мне.
Внутри лежали тысяча долларов сотенными, билет туда-обратно до Атланты на экспрессе «Дикси» и документы, по которым я значился адвокатом из фирмы Луи Пикета.
– Эти билеты на понедельник, – сказал я.
– Верно. Если у тебя возникнут возражения, их можно заменить на любой другой день следующей недели. Никакого принуждения, Нейт.
– Ты знаешь, о чем идет речь? Рэфт поднялся.
– Не знаю и знать не хочу. Но могу предположить. Если это не имеет отношения к другому моему другу, Фрэнку Нитти, которого подстрелили любимые копы вашего мэра, я вернусь наемным танцором в дансинг.
Я встал, протянул Рэфту руку, и тот, слегка улыбнувшись, пожал ее.
– Прости, если вначале я повел себя как бестактный осел, – сказал я.
– Надо понимать – ты согласен?
– Почему бы нет? Тысяча баксов – неплохая поддержка для того, кто вынужден спать у себя в конторе. И потом, не каждый день ко мне, простому смертному, обращается с просьбой сам Джордж Рэфт.
– Я бы сказал, что не каждый день ты заполучаешь таких клиентов, как Аль Капоне, – подвел черту Рэфт. Мы вышли и провели еще немало времени вместе с Барни.
Глава 10
В понедельник сразу же после обеда я занял спальное место до Атланты, успев на экспресс «Дикси» на станции Диборн. На следующее утро я позавтракал в вагоне-ресторане, проглотив последний кусок тоста как раз в тот момент, когда в полдевятого утра поезд на всех парах подкатил к станции «Атланта Юнион». Я поймал такси; пальто висело на руке – было солнечное теплое утро; и, сев на заднее сиденье машины, сказал:
– Мак Донаф-роуд, Южный бульвар.
Шофер повернулся и посмотрел на меня – костлявый парень с невозмутимым лицом Гари Лэнгдона, – и растягивая, как жвачку, слова, сказал:
– Мистер, это тюряга.
– Правильно, – ответил я, искоса бросив на него взгляд. – Если уложишься за час, получишь, сколько не зарабатывал никогда.
Он улыбнулся, пожав плечами, выключил счетчик, и мы поехали.
Подрулив к тротуару, таксист заглушил мотор и остался ждать, а я дошел до маленькой будки, из которой появился вооруженный охранник в синей форме и поинтересовался, какое у меня здесь дело. Я рассказал, он пропустил меня, и я пошел дальше по дорожке ко второй будке, за которой виднелись решетчатые ворота – как раз посередине тридцатифутовой стены из серого гранита. Второй охранник, вооруженный винчестером, спросил у меня то же, что и предыдущий, и еще – нет ли у меня фотокамеры или оружия. Я ответил, что ни того, ни другого нет.
В воротах этой огромной стены, сложенной из блоков и демонстрировавшей размах проделанной работы, еще один охранник взглянул на меня сквозь прутья и, уже третьим по счету, спросил о цели моего прибытия. Наконец одна створка ворот со скрежетом отворилась.
Внутри огромного центрального, сложенного из гранита, здания охранник повел меня по главному коридору к небольшому столу. В конце коридора были стальные ворота, и охранники с дубинками наблюдали, как заключенные в синих грубых робах поспешно сновали за ними взад и вперед.
Мне дали небольшого размера бланк, где я должен был написать фамилию заключенного, с которым хочу увидеться, и я проставил – Альфонсо Капоне, затем мне велели написать свою фамилию и адрес, а также причину, по которой вызывается данный заключенный. Я указал – мое настоящее имя, но адрес – конторы Пикета, назвав свою причину как юридическую.
Это не было ложью – я представлял эту фирму. Но тем не менее создавалось впечатление, что я адвокат.
Охранник передал бумагу другому охраннику, а тот – курьеру из числа осужденных, находившемуся в коридоре за вторыми воротами, которого послали привести заключенного. Мы с охранником потолковали о том, как отличается погода в Чикаго и Атланте. Вскоре мой собеседник пришел к выводу, что ему безумно повезло жить в Атланте, а я в свою очередь был рад, что не работаю тюремным охранником. Но этот вывод я благоразумно оставил при себе.
Через пять минут охранник провел меня в комнату свиданий размером с мою контору и усадил за ближайший угол длинного голого деревянного стола. Я заметил перегородку, проходившую от обратной стороны стола до пола, но проволочной сетки, разделяющей стол на две половины, не было. Стены из серого камня, окна высоко и зарешечены. Кроме стола, в комнате больше ничего не было.
Прошло еще пять минут, и охранник с дубинкой ввел в комнату заключенного. Ему было около пятидесяти лет, вес, возможно, две сотни фунтов, лицо покрыто приятным загаром. Поредевшие темные волосы коротко, по-тюремному, острижены; густые, кустистые брови; под проницательными серыми глазами темные круги, скорее наследственные, чем от бессонницы. Форма головы походила на сжатую с боков тыкву. Вдоль левой щеки тянулись два шрама – длинный и короткий, последний глубже и явственней. Под челюстью, на почти отсутствующей шее, был третий шрам.
Заключенный обошел стол и сел напротив меня, улыбаясь одними губами; кивнул мне, за чем-то нырнул в карман вылинявшей куртки. Оказалось, за сигарой. Толстая, шестидюймовая. Он порылся еще и, достав спички, закурил. Махнув сигарой, он спросил, не хочу ли и я закурить. Я отказался, качнув головой.
Посмотрев на охранника с благожелательной улыбкой, он кивнул, и тот поспешил выйти. Мы с Аль Капоне остались одни.
Он протянул мне руку, улыбнувшись пошире, так, что показались зубы. Мы обменялись рукопожатием. Рука Капоне была пухлой и мягкой, а рукопожатие – энергичным и жестким.
– Итак, вы и есть Геллер, – сказал он.
– Да, Геллер.
– Мы никогда не встречались, но однажды вы оказали мне услугу...
Я растерянно посмотрел на него, не понимая, что он имеет в виду.
– Неважно, неважно. Вы действительно не хотите одну из этих сигар? – Он махнул сигарой – пахла она очень неплохо. – Два доллара, Гавана...
– Спасибо, не хочу.
Он оперся на руку, сигара в зубах стояла торчком.
– Знаете, тут не так уж плохо. Отдыхаю первый раз после Филли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97