– Если бы я не хотел, чтобы меня уволили, – ответил я, – то нашел бы, в какую больницу поместили Сермэка, и был бы все время под рукой.
Миллер с Лэнгом переглянулись, снова поежились я побрели прочь.
Один из телохранителей, Билл, с измученным видом медленно подошел ко мне.
– Мы должны были это остановить, – сказал он.
– Вот именно, – заметил я.
– Вы думаете – это была случайность?
– Что?
– Может, тому парню нужен был Рузвельт?..
– Проваливай!
Он ушел.
Блондин, бывший теперь шатеном, давно испарился. Я его взял, а он ушел. Сермэка подстрелили, возможно, смертельно, а нажал на курок маленький человечек с копной волос.
Садовник, которого я видел у зятя Сермэка.
Что ж, я знал, куда они его повезли: в здание Административного центра графства. Там и находилась тюрьма. Мне очень хотелось туда попасть и потолковать с этим кубинцем, или кем он там был. Может, глупцы и поверят, что мишенью был Рузвельт.
Но они не слыхали, что пробормотал мне кучерявый, когда на него уселся коп и машина тронулась.
– Что ж, – сказал он, глядя прямо на меня сияющими карими глазами, – я сделал Сермэка.
Глава 17
Административный центр графства Дейд в виде готической башни резко белел на фоне ночной темноты, освещенный так, что был виден на многие мили вокруг. Или на кварталы, а их от Бейфрант-парка до этого здания было около восьми, и я прошел их пешком, потому что движение все еще было остановлено. Копы и помощники шерифа толпились на двух пролетах лестницы, перед входом, где виднелся ряд двухэтажных колонн, как напоминание о более цивилизованных временах.
Коп, державший руку на рукоятке револьвера, нервно расхаживал по бровке.
Я подошел к нему и сказал:
– Я из Бейфрант-парка. Телохранитель Сермэка, – и показал ему удостоверение.
– Вам там туго пришлось, – ответил он.
– И не говорите. Я так понял, что они еще не привезли стрелявшего.
– Нет. Не знаю даже, какой черт их задерживает. От парка не так уж далеко.
– В машине было еще несколько раненых... Возможно, они вначале завернули в больницу...
– Очень может быть, – кивнул полицейский.
Когда через несколько минут подкатил голубой «кабриолет», убийцу уже сняли с багажной полки и посадили на заднее сиденье между двумя копами. Впереди – шофер-полицейский и еще один коп. Они вывели темного, кучерявого человечка из автомобиля. Он был совершенно голый, даже клочки цвета хаки, висевшие на нем в парке, сейчас исчезли, но никого, казалось, это не озаботило. Его, кстати, это тоже не беспокоило: он казался притихшим, а на лице была слабоуловимая улыбка. Толпа копов разделилась, как Красное море, надвое и двигалась волнами по ступеням вверх. Прошмыгнул за ними и я.
Тут я заметил рядом с собой парня в штатском; он определенно не был помощником шерифа. На нем были серая фетровая шляпа с узкими полями, черный костюм, темно-голубая рубашка и желтый галстук. Ему было лет тридцать пять, но в каштановых волосах уже виднелась проседь. В нем чувствовалась какая-то нервность.
Мы находились в самой гуще копов, в середине высокого вестибюля здания, когда я повернулся к нему и сказал:
– Можно попросить у вас автограф, мистер Уинчелл?
Он улыбнулся одними губами, синие глаза-бусинки остались холодными, как мрамор вокруг нас. Он вдавил что-то мне в ладонь. Я глянул – пятидолларовая бумажка.
– Попридержи язык за зубами, малыш, – сказал он, – и позволь мне тащиться за тобой.
– Будьте моим гостем, – ответил я.
– Молодец, мальчик, – сказал он с усмешкой. – Я тебе дам еще столько же, если сыграешь честно.
Я припрятал купюру в карман, потому что через вестибюль, напротив нас, открылся лифт, и убийца с несколькими копами втиснулись, понятное дело, туда. Как только лифт начал подниматься, толпа полицейских немного уменьшилась, и они занялись своими делами.
– Дело – дрянь, – сказал Уинчелл.
– А как вы сюда, так быстро попали? Вы тут единственный репортер.
– Остальные, возможно, в больницах или потащились за Рузвельтом.
– Я не видел вас среди прессы в парке. – Я был в конторе «Вестерн Юнион» – отсылал колонку в «Миррор», когда услыхал, как два парня спорят, сколько выстрелов какой-то чокнутый сделал в Рузвельта. Это все, что мне нужно было услышать.
– Думаю, остальные репортеры все-таки догонят вас, прежде чем вы получите какую-нибудь информацию.
– Я знаю. Не можешь доставить меня наверх? Я слышал – тюрьма на двадцать восьмом этаже.
– Могу попробовать.
Мы подошли к лифту, где обосновались два копа – чтобы не пропускать таких, как Уинчелл, полагаю.
Мы не продвинулись бы дальше ни на шаг, но один из копов был в парке и видел, как я помогал грузить преступника на задок автомобиля. Так что, когда он узнал, что я являюсь личным телохранителем Сермэка и хочу задать убийце несколько вопросов, то позволил мне подняться.
– А это кто? – спросил коп, по-видимому, не узнав Уинчелла.
Журналист, явно задетый, все же промолчал.
– Он со мной, – ответил я. Коп поднялся.
– О'кей. Это на девятнадцатом этаже. Там одиночные камеры.
Мы вошли в лифт.
Уинчелл закачался на пятках, поглядывая на указатель этажей.
– Наверное, вы неприятно удивлены, – сказал я.
– Всякое бывает, – ответил он. – Но, как правило, проблем не возникает, для чего я периодически и делаю слюнявые репортажи для любителей «мыльных опер». Например, как девушка из хора получила бриллиантовый браслет, затащив в постель какого-то миллионера, ну, или вот что-нибудь подобное.
На девятнадцатом этаже дверь открылась, и перед нами предстал шериф – огромный, мускулистый человек в темном пиджаке и белых брюках, ярком галстуке и бесформенной шляпе, разговаривающий с копом, на ладони которого лежал никелированный длинноствольный револьвер тридцать второго калибра, и тот как будто предлагал его шерифу, как какую-то вещь. Увидев нас, шериф мрачно нахмурил брови, но прежде, чем он успел что-либо сказать, вперед с самоуверенной улыбкой вышел Уинчелл.
– Я – Уолтер Уинчелл, – сказал он, протягивая руку, которую шериф пожал, разинув рот. – Позвольте мне провести с этим ненормальным пять минут, и я прославлю ваше имя во всех газетах мира.
Выражение лица шерифа изменилось с неприязни до благоговения, и теперь, когда знаменитость пожимала его руку, он раболепно ухмылялся:
– Рад видеть вас в моей тюрьме, мистер Уинчелл.
– Надеюсь, как временного гостя, – добавил Уинчелл, выплевывая слова, будто семечки. – Что вы можете рассказать мне о том человеке, которого только что упрятали в камеру?
– Он говорит, что его зовут Зангара, Джузеппе Зангара. Пока что это все, что мы узнали. Плохо говорит по-английски. Но я сам немного говорю по-итальянски. Могу переводить, если вы не сможете его понять.
– Вы очень любезны, шериф. Показывайте дорогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97