Как только мы вышли из дома, ее укусила оса, где-то под глазом. — Барбара встревоженно вскрикнула, и Патрик поспешил добавить: — Он так ужасно распух, что Шарлотта увела ее сделать примочку.
Ничего себе поворот — от сенсационного романа к опухшему глазу! Теперь даже самые усердные сплетники не могли предположить, что Патрик Фоукс завтра утром будет чувствовать себя обязанным сделать бедной девушке предложение. Наверное, это к лучшему, что ее укусила оса, рассудили некоторые. Потому что слишком уж тон у него безразличный. Видно, его сердце не трогает печальная судьба девушки. Ведь бедной Дафне придется воздержаться от посещения светских приемов целую неделю, а то и дольше. А Фоукс проявляет такое равнодушие.
Глава 7
На следующее утро Брэддон Четвин проснулся с ощущением, что сегодня его ждет нечто чрезвычайно приятное. Всю ночь ему снились черные плащи и фальшивые усы. Пару минут он тупо рассматривал сонными глазами голубой ситец драпировки, а затем постепенно Начал вспоминать: «Значит так, леди Софи Йорк хочет сбежать, и для этого я должен надеть плащ и приклеить усы. Если я не появлюсь у Нее сегодня в полночь, она угрожала, что не выйдет за меня замуж».
Фантазии Софи были какими-то странными и запутанными, чтобы разобраться, требовались существенные умственные усилия. Брэддон напрягся.
Сейчас, при холодном утреннем свете, все казалось чистым безумием. Иначе это не назовешь. «Если мы отправимся в Гретна-Грин, то в обществе, несомненно, решат, что нам не терпится поскорее оказаться в брачной постели. Однако такого скорее всего у нее даже и в мыслях нет, потому что о сексе Софи должна иметь весьма смутное представление, как, впрочем, и все остальные хорошо воспитанные молодые леди. Она, вероятно, и не предполагает, как будет выглядеть наш побег со стороны. К тому же нам ничто не мешает через четыре месяца спокойно обвенчаться в церкви Святого Георгия. К чему спешить? Чтобы в свете рассудили, что наше стремление связать себя узами брака через неделю после помолвки связано с большой любовью?»
Что же касается действительной причины, почему Софи вдруг втемяшилось в голову сбежать, то об этом Брэддон просто не думал, потому что уже очень давно про себя решил: поступки и даже намерения женщин непостижимы.
Он позвонил в колокольчик, чтобы принесли горячего шоколада, после чего положил руки под голову. Теперь надо серьезно подумать, как лучше одурачить будущую жену. Потому что нет большей глупости, чем срываться куда-то к черту на кулички, в Шотландию, только для того, чтобы там жениться. Тем более что делать это ему не хотелось. Жениться он в общем-то согласен, раз надо. Но только чтобы все было как полагается. Без всяких вывертов.
«Ну давай рассудим. — Он выпятил нижнюю губу. — Туда поездка займет самое меньшее два, а скорее всего три дня. И столько же обратно, если не дольше. Вы пробовали добраться до Шотландии в декабре? То-то. — Брэддон насупился. — Надо также учесть, что пока еще не выпало ни капельки снега. И будь я проклят, если оставлю Мадлен даже на неделю!» — Стоило Брэддону подумать о Мадлен, как сильнее забилось сердце. Захотелось тут же выпрыгнуть из постели и немедленно отправиться в конюшни ее отца только для того, чтобы хотя бы раз посмотреть на возлюбленную.
«Но Мадлен не выбежит приветствовать меня, когда я появлюсь у конюшни». — Вспомнив ее сдержанность, а порой и раздражительность по отношению к нему, Брэддон погрустнел. На письма не отвечает, от подарков отказывается и вообще недавно категорически заявила, что содержанкой становиться не собирается. Так и сказала, что положение куртизанки ее, мол, не устраивает, И напрасно он объяснял, что дочь торговца лошадьми (ее отец содержал «Торговый центр Винсенте») не может рассчитывать выйти замуж за приличного человека, что она вообще может остаться старой девой. Мадлен все это отвергала, даже не слушая.
Когда вошел Кесгрейв с утренним шоколадом, Брэддон задумчиво жевал губу. Может быть, Мадлен беспокоит будущее? В конце концов, положение содержанки не такое уж завидное, и она могла не поверить, что его намерения более чем серьезные. «Может быть, следует пригласить моего поверенного и составить контракт, который бы раз и навсегда гарантировал ей приличное содержание? Возможно, тогда она поверит, что это не временно, а навсегда».
Погруженный в мысли, Брэддон рассеянно отпил из чашки немного шоколада. Проблема, и притом серьезная, состояла в том, чтобы умиротворить леди Софи и одновременно никуда с ней не сбегать. Послать записку? Но тогда она определенно разорвет помолвку. В своей жизни Брэддон навидался истеричек — чего стоят три старшие сестры, — а Софи, похоже, ничуть не лучше и готова сорваться в любой момент. Нет, все должно начаться по ее плану, но каким-то образом не заканчиваться в Гретна-Грин.
Брэддону захотелось увидеть Мадлен немедленно, сейчас же. Он пытался думать о чем-то другом, но не получалось. Никак. Он понимал, что пока не посмотрит на нее хотя бы издали, ничем заняться не сможет. А может быть, если поблизости не будет отца, даже удастся сорвать поцелуй.
Боже, какой у нее грубый отец! Собака в мясной лавке и то приветливее. Судя по тому, как он взбесился по поводу репутации Мадлен, можно подумать, что его дочь леди. «Я, видите ли, ее компрометирую. Какая чепуха! Они никак не возьмут в толк, что у женщин, которые живут рядом с лошадиными конюшнями, нет никакой репутации. Они ее должны создать». Брэддон поморщился.
Явился камердинер Кесгрейв:
— Пожалуйте одеваться.
Брэддон попытался пошутить с ним по поводу того, что иметь репутацию и создать ее — это совсем разные вещи, но Кесгрейв посмотрел на него своим, как всегда, пустым взглядом и сказал:
— Милорд, какой вы сегодня предпочтете надеть сюртук? Голубой?
Брэддон вздохнул: «Хорошо, что у меня спокойный характер. Очень хорошо для всех этих недоумков вокруг».
— Кесгрейв, подайте серовато-коричневый. Вы знаете какой.
— Вы имеете в виду тот, что мышиного цвета, милорд? — произнес Кесгрейв осуждающим тоном.
— Да-да, этот. Я поеду верхом.
— До завтрака? — Теперь тон Кесгрейва был явно неодобрительным.
«Черт побери, от этих слуг заболеешь! Командуют и командуют в моих апартаментах, как настоящие хозяева, И во всем я перед ними должен отчитываться».
— Мне захотелось прогуляться, — буркнул Брэддон. Одевшись, он торопливо спустился по парадным ступеням (как мальчик, сбегающий из дому в парк), залез в седло и поскакал по улице, направляясь в район Блэкфрайарз, где располагался «Торговый центр Винсенте».
Сейчас у конюшен было тихо. Позднее, днем, у больших дубов на переднем дворе соберется публика (несколько небольших групп); Они будут стоять с праздным видом, наблюдая, как ребята выводят арабских скакунов, рвущихся встать на дыбы, и крепышей с грудью, похожей на пивную бочку, натренированных для скачек на короткие дистанции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ничего себе поворот — от сенсационного романа к опухшему глазу! Теперь даже самые усердные сплетники не могли предположить, что Патрик Фоукс завтра утром будет чувствовать себя обязанным сделать бедной девушке предложение. Наверное, это к лучшему, что ее укусила оса, рассудили некоторые. Потому что слишком уж тон у него безразличный. Видно, его сердце не трогает печальная судьба девушки. Ведь бедной Дафне придется воздержаться от посещения светских приемов целую неделю, а то и дольше. А Фоукс проявляет такое равнодушие.
Глава 7
На следующее утро Брэддон Четвин проснулся с ощущением, что сегодня его ждет нечто чрезвычайно приятное. Всю ночь ему снились черные плащи и фальшивые усы. Пару минут он тупо рассматривал сонными глазами голубой ситец драпировки, а затем постепенно Начал вспоминать: «Значит так, леди Софи Йорк хочет сбежать, и для этого я должен надеть плащ и приклеить усы. Если я не появлюсь у Нее сегодня в полночь, она угрожала, что не выйдет за меня замуж».
Фантазии Софи были какими-то странными и запутанными, чтобы разобраться, требовались существенные умственные усилия. Брэддон напрягся.
Сейчас, при холодном утреннем свете, все казалось чистым безумием. Иначе это не назовешь. «Если мы отправимся в Гретна-Грин, то в обществе, несомненно, решат, что нам не терпится поскорее оказаться в брачной постели. Однако такого скорее всего у нее даже и в мыслях нет, потому что о сексе Софи должна иметь весьма смутное представление, как, впрочем, и все остальные хорошо воспитанные молодые леди. Она, вероятно, и не предполагает, как будет выглядеть наш побег со стороны. К тому же нам ничто не мешает через четыре месяца спокойно обвенчаться в церкви Святого Георгия. К чему спешить? Чтобы в свете рассудили, что наше стремление связать себя узами брака через неделю после помолвки связано с большой любовью?»
Что же касается действительной причины, почему Софи вдруг втемяшилось в голову сбежать, то об этом Брэддон просто не думал, потому что уже очень давно про себя решил: поступки и даже намерения женщин непостижимы.
Он позвонил в колокольчик, чтобы принесли горячего шоколада, после чего положил руки под голову. Теперь надо серьезно подумать, как лучше одурачить будущую жену. Потому что нет большей глупости, чем срываться куда-то к черту на кулички, в Шотландию, только для того, чтобы там жениться. Тем более что делать это ему не хотелось. Жениться он в общем-то согласен, раз надо. Но только чтобы все было как полагается. Без всяких вывертов.
«Ну давай рассудим. — Он выпятил нижнюю губу. — Туда поездка займет самое меньшее два, а скорее всего три дня. И столько же обратно, если не дольше. Вы пробовали добраться до Шотландии в декабре? То-то. — Брэддон насупился. — Надо также учесть, что пока еще не выпало ни капельки снега. И будь я проклят, если оставлю Мадлен даже на неделю!» — Стоило Брэддону подумать о Мадлен, как сильнее забилось сердце. Захотелось тут же выпрыгнуть из постели и немедленно отправиться в конюшни ее отца только для того, чтобы хотя бы раз посмотреть на возлюбленную.
«Но Мадлен не выбежит приветствовать меня, когда я появлюсь у конюшни». — Вспомнив ее сдержанность, а порой и раздражительность по отношению к нему, Брэддон погрустнел. На письма не отвечает, от подарков отказывается и вообще недавно категорически заявила, что содержанкой становиться не собирается. Так и сказала, что положение куртизанки ее, мол, не устраивает, И напрасно он объяснял, что дочь торговца лошадьми (ее отец содержал «Торговый центр Винсенте») не может рассчитывать выйти замуж за приличного человека, что она вообще может остаться старой девой. Мадлен все это отвергала, даже не слушая.
Когда вошел Кесгрейв с утренним шоколадом, Брэддон задумчиво жевал губу. Может быть, Мадлен беспокоит будущее? В конце концов, положение содержанки не такое уж завидное, и она могла не поверить, что его намерения более чем серьезные. «Может быть, следует пригласить моего поверенного и составить контракт, который бы раз и навсегда гарантировал ей приличное содержание? Возможно, тогда она поверит, что это не временно, а навсегда».
Погруженный в мысли, Брэддон рассеянно отпил из чашки немного шоколада. Проблема, и притом серьезная, состояла в том, чтобы умиротворить леди Софи и одновременно никуда с ней не сбегать. Послать записку? Но тогда она определенно разорвет помолвку. В своей жизни Брэддон навидался истеричек — чего стоят три старшие сестры, — а Софи, похоже, ничуть не лучше и готова сорваться в любой момент. Нет, все должно начаться по ее плану, но каким-то образом не заканчиваться в Гретна-Грин.
Брэддону захотелось увидеть Мадлен немедленно, сейчас же. Он пытался думать о чем-то другом, но не получалось. Никак. Он понимал, что пока не посмотрит на нее хотя бы издали, ничем заняться не сможет. А может быть, если поблизости не будет отца, даже удастся сорвать поцелуй.
Боже, какой у нее грубый отец! Собака в мясной лавке и то приветливее. Судя по тому, как он взбесился по поводу репутации Мадлен, можно подумать, что его дочь леди. «Я, видите ли, ее компрометирую. Какая чепуха! Они никак не возьмут в толк, что у женщин, которые живут рядом с лошадиными конюшнями, нет никакой репутации. Они ее должны создать». Брэддон поморщился.
Явился камердинер Кесгрейв:
— Пожалуйте одеваться.
Брэддон попытался пошутить с ним по поводу того, что иметь репутацию и создать ее — это совсем разные вещи, но Кесгрейв посмотрел на него своим, как всегда, пустым взглядом и сказал:
— Милорд, какой вы сегодня предпочтете надеть сюртук? Голубой?
Брэддон вздохнул: «Хорошо, что у меня спокойный характер. Очень хорошо для всех этих недоумков вокруг».
— Кесгрейв, подайте серовато-коричневый. Вы знаете какой.
— Вы имеете в виду тот, что мышиного цвета, милорд? — произнес Кесгрейв осуждающим тоном.
— Да-да, этот. Я поеду верхом.
— До завтрака? — Теперь тон Кесгрейва был явно неодобрительным.
«Черт побери, от этих слуг заболеешь! Командуют и командуют в моих апартаментах, как настоящие хозяева, И во всем я перед ними должен отчитываться».
— Мне захотелось прогуляться, — буркнул Брэддон. Одевшись, он торопливо спустился по парадным ступеням (как мальчик, сбегающий из дому в парк), залез в седло и поскакал по улице, направляясь в район Блэкфрайарз, где располагался «Торговый центр Винсенте».
Сейчас у конюшен было тихо. Позднее, днем, у больших дубов на переднем дворе соберется публика (несколько небольших групп); Они будут стоять с праздным видом, наблюдая, как ребята выводят арабских скакунов, рвущихся встать на дыбы, и крепышей с грудью, похожей на пивную бочку, натренированных для скачек на короткие дистанции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97