Прескотт постучал, и через несколько мгновений трухлявая дверь со скрипом отворилась. Высунувшаяся из-за нее крошечная светлая детская головка едва доходила Прескотту до колен. Увидев огромные голубые глаза, смотревшие на него снизу вверх, и ангельское младенческое личико маленькой девочки, он почувствовал, как злоба тает в его сердце.
Улыбаясь, он присел на корточки так, что его голова была почти на уровне головы ребенка.
— Привет, твой папа дома?
Маленькая девочка покачала головой и взглянула вверх на Люсинду, стоящую за спиной Прескотта.
— А мама, — спросил он. — Она здесь?
Она перевела свой взгляд опять на него, ее щеки залились приятным розовым румянцем, и сделала шаг назад.
— Должно быть, это значит, что нас приглашают войти.
Прескотт ожидал, что дом внутри будет таким же заброшенным как и снаружи. Но, вместо того, чтобы гнить от заброшенности, дом Эмерсона был убран и чист, как стеклышко. Прескотт не мог обнаружить ни единой пылинки на голом деревянном полу и на немногочисленных предметах мебели в маленьком зале. Все вокруг тускло сияло, обнаруживая признаки недавно проведенной уборки.
У него сердце сжалось в груди, когда он увидел вторую девочку, чуть постарше, которой на вид было года три — четыре, стоящую на табуретке у стола и отрезающую кусок хлеба от буханки очень острым на вид ножом.
— О Боже всевышний, Люсинда, она сейчас отрежет себе руку!
Он в три больших шага пересек комнату, схватил нож одной рукой, а другой сгреб малышку с табуретки.
— Тебе нельзя играть с ножами, сладкая. Где твоя мама?
— В кровати. Она больна, — ответила девочка.
Ее маленькая сестричка приложила пухленький пальчик к губам.
— Ш-ш-ш. Мама спит.
— Она спит? — спросила Люсинда.
— И она предоставила вас самим себе?
Казалось, что миссис Эмерсон была ничуть не лучше своего мужа — бездумная женщина, не заботящаяся о благополучии собственных детей.
— Александра, Виктория, что вы…? О! Я не знала, что у нас гости.
Прескотт повернулся на звук женского голоса. Молодая женщина с ребенком на руках стояла у двери в спальню. Хотя ее волосы были растрепаны, а платье смято, нельзя было не заметить особенной грации в ее движениях, которые красноречиво говорили о ее хорошем происхождении. По виду она была на восьмом месяце беременности.
— Извините, миссис Эмерсон, — Прескотт поставил девочку на пол и сделал шаг навстречу молодой женщине. — Мы не хотели вас беспокоить в часы отдыха.
— Нет, нет, вы вовсе не побеспокоили меня, — сказала она. — У нас так редко бывают гости, что для для меня большая радость, когда кто-нибудь соизволит посетить нас. Пожалуйста, садитесь. Мне понадобиться не больше минуты, чтобы приготовить чай.
— Спасибо, мэм, но нам не хотелось бы доставлять вам лишние хлопоты.
— Миссис Эмерсон, — сказала Люсинда, — ваша дочь сказала нам, что вы больны.
— Это, наверное, Александра, — ее старшая дочь кивнула, и у миссис Эмерсон на лице расплылась добрая улыбка. — Она такой милый ребенок, а когда вырастет, станет просто прекрасной матерью, потому что всегда думает о своих младших сестрах и обо мне. Всегда так заботится о нас.
— Я приготовлю тебе чай, мамочка.
— Правда, дорогая? Как кстати.
Александра бросила обвинительный взгляд на Прескотта.
— Но он не дал мне сделать бутерброды. Он сказал, что я отрежу себе руку. Но ведь я никогда даже не порезала себе пальца, мамочка.
— Скорее всего этот джентльмен не знал, что я уже давно научила тебя обращаться с ножами, а поэтому он очень испугался, увидев маленькую девочку с ножом в руке.
— Ну, тогда ему следовало спросить, правда, мам?
— Да, мне следовало спросить, — сказал Прескотт, чувствуя себя в полной мере наказанным маленькой девочкой.
— Миссис Эмерсон, — сказала Люсинда, — не хотите ли вы, чтобы мы послали за доктором Гудэйкером?
Женщина промолчала, на мгновение опустив свою светловолосую голову и взглянув на трех своих дочерей. Затем, издав слабый вздох, она поставила младшую на пол, распрямила позвоночник и провела рукой по своему большому животу.
— Мне вряд ли что-нибудь еще поможет. Мне уже сделали все, что можно было сделать. Так что еще один доктор мне совсем ни к чему. Но вы ведь пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мои жалобы. Вы новый граф, не так ли?
Прескотту очень хотелось возразить, но он просто никак не мог этого сделать.
— Да, мэм, я новый граф.
— Милорд.
Миссис Эмерсон начала опускаться в реверансе, желая показать новому владельцу поместья, что она с уважением относится к нему и его правлению. Но Прескотт бросился к ней, и взяв женщину за обе руки, заставил ее подняться. При этом свободные рукава ее утренней сорочки приподнялись, и он увидел следы старых синяков на ее бледном, очень худом теле.
«Эмерсон», — подумал он, чувствуя огромную волну злости, поднимающуюся в нем и грозящую выплеснуться через край.
— Это совсем не обязательно, мэм. Особенно для женщины в вашем положении.
— Вы так добры, милорд.
Мысль о том, что он сделал большую ошибку, предположив, что миссис Эмерсон ничуть не лучше своего мужа, заставила Прескотта покраснеть от вины и смущения.
— Моя доброта не имеет ничего общего с причиной нашего приезда сюда, мэм.
— А, вы, должно быть, ищете мистера Эмерсона, моего мужа?
«Смышленая женщина, — подумал он. — Ее совсем не заслуживает мужчина, за которого она вышла замуж. Черт побери, она слишком хороша для него».
— Да, мэм. Ведь он должен в скором времени придти домой к ужину, не так ли?
Миссис Эмерсон выше подняла голову.
— Любой человек в деревне знает о действиях моего мужа, милорд, больше чем я. Он — человек, живущий по велению своих собственных прихотей и своих успехов.
— Понятно, — Прескотту не трудно было догадаться, что именно женщина хотела сказать этим. Эмерсон не придет вовремя домой к ужину, потому что он, скорее всего, развлекается где-нибудь со своими дружками, просаживает деньги в казино или же пьет в каком-нибудь кабаке, а может быть совмещает эти три занятия одновременно.
— Лорд Прескотт, — сказала Люсинда, сделав шаг вперед, — вы умеете делать бутерброды?
Удивленный неожиданным вопросом, Прескотт недоуменно взглянул на нее.
— Бутерброды?
— Бутерброды, — Люсинда встретилась с Прескоттом глазами. — Похоже на то, что миссис Эмерсон и ее дочерям неплохо было бы сейчас перекусить. И еще ей надо присесть. Почему бы нам не поболтать с ней, пока вы приготовите что-нибудь поесть?
— Прекрасная идея, — сказал он, поняв ее намек. Она хотела поговорить с хозяйкой дома наедине, и он был вовсе не прочь устроить ей это. Возможно, она сможет разузнать, где скрывается Эмерсон.
— Делать бутерброды — мое любимое занятие.
— О нет, вам совсем не обязательно утруждать себя, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81