Оно слишком ценно для меня. Я потеряла свое прошлое и все, что было связано с ним. Так что я оставлю его только в памяти и буду жить дальше.
«Черт побери, какая женщина!» — подумал он. Она была оптимистичной, доброй и к тому же очень красивой. Просто удивительное сочетание качеств в одном человеке!
— Хорошо. Я рад слышать это от вас. Так что вы собираетесь делать сегодня?
— Я думала, что, возможно, смогу помочь в чем-нибудь, то есть, конечно, если вы хотите моей помощи.
— Дорогая, я буду бесконечно благодарен за любую помощь, которую вы сможете оказать. Однако вопрос — в чем вы хотите мне помочь?
— Ну, мы могли бы начать с изучения учетных книг имения.
При упоминании о последних у Прескотта сразу заметно испортилось настроение.
— Разве это нужно? Я потратил все вчерашнее утро, копаясь в этих книгах, и могу вам сказать теперь точно, что в них нет ничего утешительного.
— Может, вы что-нибудь в них не поняли?
— И это может быть, все возможно. Но я в этом сильно сомневаюсь.
— Тогда после завтрака мы еще разок взглянем на них, хорошо? Просто на всякий случай.
— Да, завтрак, — снова взглянув на уставленный блюдами стол, Прескотт почувствовал, как у него еще больше испортилось настроение. Прежде, чем он мог приступить к каким-нибудь делам, ему надо было справиться с завтраком миссис Свит. Он не знал, хватит ли у него на это силы духа.
— Что у нас на завтрак?
— Не имею ни малейшего понятия, — сказал он. — Я еще не набрался смелости узнать.
— Вы хотите, чтобы я посмотрела?
— Будьте моей гостьей, не стесняйтесь. Только дайте мне знать, если вы наткнетесь на что-нибудь похожее на почки или рыбу в атих кастрюлях.
Люсинда пошла вдоль стола, поднимая одну за другой крышки жаровень.
— Яйца… сосиски… котлеты… и что это? — Она наклонилась и понюхала дымящееся блюдо. — М-м-м. Яблочно-ореховый компот с пряностями. Коронный рецепт миссис Свит. Я даже чувствую запах корицы и гвоздики. Она старается произвести на вас впечатление, Прескотт. Она очень редко делает яблочно-ореховый компот с пряностями.
«Пока меню завтрака звучит очень даже неплохо», — подумал Прескотт.
— Посмотрите, не найдете ли вы булочки в мясной подливке в одной из этих кастрюль?
— Булочки в подливе?
Одна мысль о сладких булочках, политых сверху густой, клейкой подливой, заставила Люсинду содрогнуться.
— Да не такие булочки, как у вас в Англии, дорогая, а особенные — пресные, слоеные и пышные.
— Сейчас посмотрю, — она приподняла следующую крышку и улыбнулась ему. — А кексы пойдут?
— Вы шутите? Еще бы! Я умираю с голода.
Они сели завтракать, и Люсинда пришла в полный восторг, наблюдая, с каким удовольствием Прескотт ест. Он положил полную тарелку еды и, мгновенно все уничтожив, добавил еще столько же, затем съел еще несколько кексов, запивая их яблочно-ореховым компотом да еще и горячим черным кофе.
«Любопытно, как это он с таким аппетитом ухитряется не иметь ни грамма лишнего веса?» — изумилась Люсинда.
Но еще удивительнее было то, что миссис Свит приготовила кофе. До его приезда в Рейвенс Лэйер кофе был здесь неслыханным напитком, и, кроме того, миссис Свит приготовила свой знаменитый компот. Каких еще удивительных вещей можно было ожидать? Прескотт определенно умел найти подход к женщинам.
Позднее в библиотеке Люсинда своими глазами увидела, что Прескотт имел в виду, сказав, что в учетных книгах имения нет ничего утешительного. Но она видела там многое и очень важное, чего не заметил Прескотт.
— Теперь вы убедились, что дела обстоят так плохо, как я и сказал? — спросил он.
— Не совсем. Очень многое в этих книгах выглядит очень обманчиво — Эмерсон подделывал записи в них.
— Откуда вы знаете?
— Вот эта запись может быть хорошим примером, — она развернула книгу так, что Прескотт мог видеть через ее плечо то, что в ней написано. — Более пятисот фунтов стерлингов было уплачено за импортное французское вино и коньяк «Наполеон». Это невероятно. Каждый, кто когда-либо был знаком с дядей Гербертом, знал, что тот никогда не одобрил бы покупку французского коньяка. Он считал это предательством по отношению к английскому престолу. Я еще могла понять, если бы это был чек за ящик шотландского виски, но только не французского коньяка. Кроме того, если вы спуститесь в подвал и потрудитесь осмотреть винный погреб, то обнаружите, что он ломится от вин и других напитков, к которым не притрагивались годами. И я готова поспорить, что этой покупки нет в инвентарной описи.
— Вы разыгрываете меня? — спросил Прескотт с горящими от восхищения глазами.
— Эмерсон был крайне нагл как в своем воровстве, так и в ведении записей. Неудивительно, что вы ничего не могли понять в этой неразберихе.
— А как же у вас это получается?
— Я хорошо помню дядю Герберта и с детства узнала, что он любил и чего не любил, с чем он никак не мог смириться и на что смотрел сквозь пальцы. Возраст и ослабленные умственные способности не могли изменить его коренных убеждений. По крайней мере, не в такой степени. О, посмотрите, вот еще…
— По-моему, это совсем не английский язык.
— Вы правы. Ну, Гарик, ты вовсе не такой умненький Дик, как ты сам о себе думаешь. На этом мы поймали тебя с поличным.
— Объясните-ка мне, что такое вы обнаружили, чего я не вижу.
— Дата покупки этого… — сказала она, указав пальцем на запись, о которой шла речь. — Это целых пять месяцев спустя после смерти дяди Герберта.
— А как вы только что назвали Эмерсона?
— Вы имеете в виду «умненький Дик?»
— Да. Это, должно быть, то же самое, что американское «смышленый Алекс» или что-то в этом роде?
— Скорее всего. Но, уверяю вас, Гарика нельзя назвать ни тем, ни другим. Он всегда был глуп. Когда мы были детьми, он считал себя самым умным мальчиком среди нас, намного превосходящим всех других. И то, что он позволял себе… — она замолчала и резко покачала головой. — Незачем и говорить, что если бы дядя Герберт знал об этом, он никогда не нанял Эмерсона на должность управляющего имением.
Любопытство заставило Прескотта спросить:
— А что именно он себе позволял?
Люсинда мгновение колебалась.
— Попросту говоря, он позволял себе вещи совершенно неприемлемые в благородном английском обществе.
В благородном английском обществе? Насколько Прескотт мог догадаться, это означало только одну вещь.
— Вы говорите, что он водился с девушками не своего круга.
— Он пытался.
От ее тихого ответа у Прескотта по спине побежали мурашки.
— С вами! Он пытался ухлестывать за вами?
Удивленная его быстрой проницательностью, Люсинда так резко повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, что они почти соприкоснулись носами. Они оба слегка отпрянули друг от друга. Он заметил, что ее лицо залилось румянцем, и догадался, что его предположение попало прямо в точку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
«Черт побери, какая женщина!» — подумал он. Она была оптимистичной, доброй и к тому же очень красивой. Просто удивительное сочетание качеств в одном человеке!
— Хорошо. Я рад слышать это от вас. Так что вы собираетесь делать сегодня?
— Я думала, что, возможно, смогу помочь в чем-нибудь, то есть, конечно, если вы хотите моей помощи.
— Дорогая, я буду бесконечно благодарен за любую помощь, которую вы сможете оказать. Однако вопрос — в чем вы хотите мне помочь?
— Ну, мы могли бы начать с изучения учетных книг имения.
При упоминании о последних у Прескотта сразу заметно испортилось настроение.
— Разве это нужно? Я потратил все вчерашнее утро, копаясь в этих книгах, и могу вам сказать теперь точно, что в них нет ничего утешительного.
— Может, вы что-нибудь в них не поняли?
— И это может быть, все возможно. Но я в этом сильно сомневаюсь.
— Тогда после завтрака мы еще разок взглянем на них, хорошо? Просто на всякий случай.
— Да, завтрак, — снова взглянув на уставленный блюдами стол, Прескотт почувствовал, как у него еще больше испортилось настроение. Прежде, чем он мог приступить к каким-нибудь делам, ему надо было справиться с завтраком миссис Свит. Он не знал, хватит ли у него на это силы духа.
— Что у нас на завтрак?
— Не имею ни малейшего понятия, — сказал он. — Я еще не набрался смелости узнать.
— Вы хотите, чтобы я посмотрела?
— Будьте моей гостьей, не стесняйтесь. Только дайте мне знать, если вы наткнетесь на что-нибудь похожее на почки или рыбу в атих кастрюлях.
Люсинда пошла вдоль стола, поднимая одну за другой крышки жаровень.
— Яйца… сосиски… котлеты… и что это? — Она наклонилась и понюхала дымящееся блюдо. — М-м-м. Яблочно-ореховый компот с пряностями. Коронный рецепт миссис Свит. Я даже чувствую запах корицы и гвоздики. Она старается произвести на вас впечатление, Прескотт. Она очень редко делает яблочно-ореховый компот с пряностями.
«Пока меню завтрака звучит очень даже неплохо», — подумал Прескотт.
— Посмотрите, не найдете ли вы булочки в мясной подливке в одной из этих кастрюль?
— Булочки в подливе?
Одна мысль о сладких булочках, политых сверху густой, клейкой подливой, заставила Люсинду содрогнуться.
— Да не такие булочки, как у вас в Англии, дорогая, а особенные — пресные, слоеные и пышные.
— Сейчас посмотрю, — она приподняла следующую крышку и улыбнулась ему. — А кексы пойдут?
— Вы шутите? Еще бы! Я умираю с голода.
Они сели завтракать, и Люсинда пришла в полный восторг, наблюдая, с каким удовольствием Прескотт ест. Он положил полную тарелку еды и, мгновенно все уничтожив, добавил еще столько же, затем съел еще несколько кексов, запивая их яблочно-ореховым компотом да еще и горячим черным кофе.
«Любопытно, как это он с таким аппетитом ухитряется не иметь ни грамма лишнего веса?» — изумилась Люсинда.
Но еще удивительнее было то, что миссис Свит приготовила кофе. До его приезда в Рейвенс Лэйер кофе был здесь неслыханным напитком, и, кроме того, миссис Свит приготовила свой знаменитый компот. Каких еще удивительных вещей можно было ожидать? Прескотт определенно умел найти подход к женщинам.
Позднее в библиотеке Люсинда своими глазами увидела, что Прескотт имел в виду, сказав, что в учетных книгах имения нет ничего утешительного. Но она видела там многое и очень важное, чего не заметил Прескотт.
— Теперь вы убедились, что дела обстоят так плохо, как я и сказал? — спросил он.
— Не совсем. Очень многое в этих книгах выглядит очень обманчиво — Эмерсон подделывал записи в них.
— Откуда вы знаете?
— Вот эта запись может быть хорошим примером, — она развернула книгу так, что Прескотт мог видеть через ее плечо то, что в ней написано. — Более пятисот фунтов стерлингов было уплачено за импортное французское вино и коньяк «Наполеон». Это невероятно. Каждый, кто когда-либо был знаком с дядей Гербертом, знал, что тот никогда не одобрил бы покупку французского коньяка. Он считал это предательством по отношению к английскому престолу. Я еще могла понять, если бы это был чек за ящик шотландского виски, но только не французского коньяка. Кроме того, если вы спуститесь в подвал и потрудитесь осмотреть винный погреб, то обнаружите, что он ломится от вин и других напитков, к которым не притрагивались годами. И я готова поспорить, что этой покупки нет в инвентарной описи.
— Вы разыгрываете меня? — спросил Прескотт с горящими от восхищения глазами.
— Эмерсон был крайне нагл как в своем воровстве, так и в ведении записей. Неудивительно, что вы ничего не могли понять в этой неразберихе.
— А как же у вас это получается?
— Я хорошо помню дядю Герберта и с детства узнала, что он любил и чего не любил, с чем он никак не мог смириться и на что смотрел сквозь пальцы. Возраст и ослабленные умственные способности не могли изменить его коренных убеждений. По крайней мере, не в такой степени. О, посмотрите, вот еще…
— По-моему, это совсем не английский язык.
— Вы правы. Ну, Гарик, ты вовсе не такой умненький Дик, как ты сам о себе думаешь. На этом мы поймали тебя с поличным.
— Объясните-ка мне, что такое вы обнаружили, чего я не вижу.
— Дата покупки этого… — сказала она, указав пальцем на запись, о которой шла речь. — Это целых пять месяцев спустя после смерти дяди Герберта.
— А как вы только что назвали Эмерсона?
— Вы имеете в виду «умненький Дик?»
— Да. Это, должно быть, то же самое, что американское «смышленый Алекс» или что-то в этом роде?
— Скорее всего. Но, уверяю вас, Гарика нельзя назвать ни тем, ни другим. Он всегда был глуп. Когда мы были детьми, он считал себя самым умным мальчиком среди нас, намного превосходящим всех других. И то, что он позволял себе… — она замолчала и резко покачала головой. — Незачем и говорить, что если бы дядя Герберт знал об этом, он никогда не нанял Эмерсона на должность управляющего имением.
Любопытство заставило Прескотта спросить:
— А что именно он себе позволял?
Люсинда мгновение колебалась.
— Попросту говоря, он позволял себе вещи совершенно неприемлемые в благородном английском обществе.
В благородном английском обществе? Насколько Прескотт мог догадаться, это означало только одну вещь.
— Вы говорите, что он водился с девушками не своего круга.
— Он пытался.
От ее тихого ответа у Прескотта по спине побежали мурашки.
— С вами! Он пытался ухлестывать за вами?
Удивленная его быстрой проницательностью, Люсинда так резко повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, что они почти соприкоснулись носами. Они оба слегка отпрянули друг от друга. Он заметил, что ее лицо залилось румянцем, и догадался, что его предположение попало прямо в точку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81