– Какой же? – спросил, хмуря брови, рыцарь, которому явно надоедал этот допрос.
– Граф Энрике де Трастамаре находится всего в ста метрах отсюда; я пошлю за ним, и мы увидим, узнает ли он своего дорогого брата.
Рыцаря невольно передернуло от ярости.
– Ага, краснеете! – воскликнул Каверлэ. – Ну что ж, Признавайтесь, и, если признаетесь, я – слово капитана! – клянусь вам, все останется между нами, и ваш брат даже не узнает, что мне выпала честь несколько мгновений беседовать с вашим величеством.
– Ладно, говорите: чего вы хотите?
– Я ничего не захочу, вы это прекрасно понимаете, государь, до тех пор, пока не буду уверен, что мне в руки попал именно дон Педро.
– Предположите же, что я в самом деле король, и говорите. – Чума меня раздери! Вам, государь, просто сказать: «Говорите!» Неужели вы думаете, что мне надо сказать вам так мало, что это уложится в два слова?! Нет, ваше величество, прежде всего нужна охрана, достойная вашего величества.
– Охрана?! Значит, вы рассчитываете держать меня в плену?
– Во всяком случае, таково мое намерение.
– А я говорю вам, что больше не останусь здесь ни часа, даже если это обойдется мне в половину моего королевства.
– О, именно столько это вам и будет стоить, государь, и это еще совсем дешево, поскольку в том положении, в каком вы оказались, вы почти наверняка рискуете потерять все.
– Тогда назначайте цену! – вскричал пленник.
– Мне надо подумать, государь, – холодно ответил Каверлэ.
Казалось, дон Педро сдержался с невероятным трудом и, не отвечая ни слова, сел напротив полога палатки, повернувшись к капитану спиной.
Тот, похоже, глубоко задумался; потом, помолчав, спросил:
– Вы ведь дадите мне полмиллиона экю золотом, не прав – Дали?
– Вы глупец, – ответил король. – Столько не найдется во всех провинциях Испании.
– Значит, триста тысяч, а? Надеюсь, я вполне благоразумен?
– И половины не дам, – сказал король.
– Тогда, ваше величество, – ответил Каверлэ, – я напишу записочку вашему брату Энрике де Трастамаре. Он лучше меня знает толк в таких делах и назначит цену.
Дон Педро сжал кулаки, и можно было заметить, как пот выступил у него на лбу и потек по щекам. Каверлэ повернулся к секретарю:
– Метр Робер, попросите от моего имени графа дона Эн-рике де Трастамаре пожаловать в мою палатку.
Писец направился к выходу, но едва он собрался ступить на порог, как дон Педро встал.
– Я дам триста тысяч золотых экю, – сказал он. Каверлэ подпрыгнул от радости.
– Но, поскольку, покинув вас, я смогу попасть в лапы какого-нибудь другого бандита вроде вас, который тоже назначит за меня выкуп, вы дадите мне расписку и охранную грамоту.
– А вы отсчитаете мне триста тысяч экю.
– Нет, ибо вы понимаете, что такую сумму с собой не возят; хотя среди ваших людей наверняка найдется какой-нибудь еврей, знающий толк в бриллиантах?
– Да я и сам в них разбираюсь, государь, – ответил Каверлэ.
– Отлично. Подойди сюда, Мотриль, – сказал король, сделав мавру знак приблизиться. – Ты слышал?..
– Да, государь, – сказал Мотриль, доставая из широких шаровар длинный кошелек, сквозь петли которого мелькали чудесные отблески, которые творец драгоценных камней заимствует у царя светил.
– Приготовьте расписку, – сказал дон Педро.
– Она уже готова, – ответил капитан, – надо лишь проставить сумму.
– А охранная грамота?
– Она под распиской. Я слишком усердный слуга вашего величества, чтобы заставлять вас ждать.
Кривая ухмылка появилась на губах короля. Он подошел к столу:
«Я, Гуго де Каверлэ, – прочел он, – командир английских наемников…»
Дальше король читать не стал; луч, подобный молнии, мелькнул в его глазах.
– Значит, вас зовут Гуго де Каверлэ? – спросил он.
– Да, – ответил командир, удивляясь радостному выражению в голосе короля, причину которого он тщетно старался угадать.
– И вы командир английских наемников? – продолжал дон Педро.
– Несомненно.
– Тогда подождите-ка, – сказал король Мотриль, – Положи эти бриллианты в кошелек, а кошелек спрячь в карман.
– Это почему же? – удивился Каверлэ.
– Потому, что здесь я должен отдавать, а не получать приказы, – вскричал дон Педро, доставая из-за пазухи пергамент.
– Это еще почему?! – высокомерно спросил Каверлэ. – Знайте же, государь, что на свете есть лишь один человек, который имеет право приказывать Гуго де Каверлэ…
– Так вот, – перебил его дон Педро, – подпись этого человека – внизу пергамента. От имени Черного принца приказываю вам, Гуго де Каверлэ, повиноваться мне.
Каверлэ, встряхнув головой, взглянул на развернутый пергамент в руке короля, но, едва увидев подпись, так завопил, что сбежались офицеры, из уважения к Каверлэ не входившие в палатку.
Пергамент, который пленник предъявил командиру наемников, действительно был охранной грамотой, данной Черным принцем дону Педро, и содержал приказ английским подданным повиноваться ему во всем до тех пор, пока сам принц не примет командование английской армией.
– Я вижу, что в самом деле отделался дешевле, чем думал ты, да и я тоже. Но не волнуйся, мой храбрец, я тебя вознагражу.
– Вы правы, государь, – ответил Каверлэ со зловещей улыбкой, которую скрывало опущенное забрало. – Вы не только свободны, я еще и жду ваших приказаний.
– Хорошо! – сказал дон Педро. – Прикажи-ка, как ты намеревался, метру Роберу отправиться за моим братом графом Энрике де Трастамаре и привести его сюда.
VI. Глава, где мы находим продолжение и объяснение предыдущей
События, что остались нам неизвестны после отъезда, а вернее, бегства, Аженора из Бордо и сцены в саду, развертывались таким образом.
Дон Педро добился покровительства принца Уэльского, в чем он нуждался ради того, чтобы возвратиться в Испанию; уверенный в поддержке людьми и деньгами, он вместе с Мотрилем немедля отправился в путь, получив от принца охранную грамоту, что обеспечивало власть и безопасность при встрече с бандами наемников-англичан.
Маленький отряд направился к испанской границе, где, как мы уже рассказывали, храбрый Гуго де Каверлэ раскинул целую сеть ловушек.
И все-таки, несмотря на то что Каверлэ был осторожным командиром и опытным воином, король дон Педро, благодаря Знанию местности, сумел бы, вероятно, миновать Арагон и пробраться в Новую Кастилию без всяких неприятностей, если бы не следующий случай.
Однажды вечером, когда король с Мотрилем, разложив большой сафьяновый пергамент – карту всех Испании, отыскивали дорогу, по которой им предстояло ехать дальше, шторы носилок бесшумно раздвинулись и высунулась головка Аиссы.
Юная мавританка взглядом подала знак рабу, лежавшему рядом на земле, подойти поближе.
– Раб, из какой ты страны? – спросила она.
– Я родился за морем, – ответил он, – на берегу, который смотрит на Гранаду, но не завидует ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164