– Я не позволю вам ехать в объезд или сворачивать в сторону до тех пор, пока мы не доберемся до Сеговии. В Сеговии, сеньор сибарит, у вас будет все, что пожелаете: изысканный стол, приятное общество. Наконец, там с вами будут обходиться так, как полагается обходиться с оруженосцем посла. Кстати, разве не Сеговия тот город, что я вижу на равнине? Он окутан туманом, но в центре его я замечаю высокую красивую колокольню и сверкающий купол собора. Завтра вечером мы будем там; поэтому из-за пустяка не стоит сворачивать с дороги.
– Я вынужден повиноваться вашей милости, это мой долг, – жалобным голосом ответил Мюзарон, – и я не пренебрегаю своим долгом, но если мне будет позволено высказать одну мысль, которая ни в чем не противоречит интересам вашей милости…
Аженор взглянул на Мюзарона, который встретил его взгляд кивком головы, означающим: «Я настаиваю на том, что сказал».
– Ладно, говори, – согласился молодой человек.
– Дело в том, что в моей, а значит, и вашей стране, – затараторил Мюзарон, – есть пословица, которая советует звонарю сперва бить в маленькие колокола, а уж потом – в большие.
– Ну и в чем смысл этой пословицы?
– Смысл ее в том, ваша милость, что, перед тем как мы въедем в Сеговию, то есть в большой город, было бы лучше наведаться в этот маленький городок. Вполне вероятно, что там мы услышим истинную правду о том, как обстоят дела. Ах, если бы ваша милость знали, какие добрые знамения несет мне дым из этого городка!
Аженор был человек здравомыслящий. Первые доводы Мюзарона его взволновали мало, но последний аргумент убедил; кроме того, он думал, что если Мюзарон вбил себе в голову, будто ему необходимо отправиться в ближайший городок, то не дать ему осуществить этот замысел означало полностью вывести его из себя, что предвещало Аженору по крайней мере целый день выносить самое гнусное, что только может быть на свете, – плохое настроение слуги; и угроза эта оказывалась гораздо хуже и мрачнее, чем любая непогода.
– Хорошо, будь по-твоему, Мюзарон, я уступаю твоим желаниям, поезжай и разузнай, что там творится вокруг этого дыма, и возвращайся рассказать мне.
Поскольку с первых минут спора Мюзарон был почти уверен, что закончится все в его пользу, то он воспринял разрешение хозяина, ничем не выдав своей великой радости, и, пустив лошадь рысью, стал спускаться по извилистой тропе, которую уже давно пожирал глазами.
Чтобы удобнее было ждать возвращения оруженосца, Аженор расположился в прелестном скалистом амфитеатре; арену его устилал тонкий, встречающийся только в горах мох, где росли редкие березы и было множество дивных цветов, что распускались лишь у края пропасти; прозрачный источник, словно зеркало, сверкал в естественной чаще, потом, журча, сбегал вниз по камням. Аженор напился из него, затем, сняв шлем, присел у мягкого основания зазеленевшего дуба, под сенью трепещущей листвы.
Вскоре, словно истинный рыцарь из старинных фаблио и героических песен, молодой человек отдался во власть сладостных мыслей о любви, которые так сильно его захватили, что он, сам того не заметив, перешел от грез к восторженным видениям, а от них – ко сну.
В возрасте Аженора не спят без сновидений, поэтому, едва молодой человек смежил глаза, ему приснилось, что он уже в Сеговии, что король дон Педро повелел заковать его в кандалы и бросить в темницу, сквозь решетки которой смотрела на него прекрасная Аисса; но, как только милое видение озарило мрак его узилища, прибежал Мотриль; тогда сей утешительный образ исчез, и мавр с Аженором сошлись в поединке; в разгар схватки, когда он почувствовал, что вот-вот рухнет без сил, послышался стук копыт, возвещающий о появлении нежданного помощника.
Топот копыт мчащегося галопом коня так неотвязно проникал в его сон, что поглощал все чувства Аженора, и он проснулся, услышав первые слова всадника, который прискакал к нему.
– Сеньор! Сеньор! – кричал чей-то голос. Аженор открыл глаза: перед ним был Мюзарон. Впрочем, презабавно выглядело это появление достойного оруженосца, восседавшего на лошади, которой он управлял лишь одними коленками, потому что обе его руки были вытянуты вперед так, словно он играл в прятки; на локте одной висел связанный за все четыре лапы бурдюк, на локте другой – завязанная за четыре угла простыня, где находился мешочек изюма и копченые языки, тогда как на ладонях он, словно пару пистолетов, держал жареного гуся и каравай хлеба – его хватило бы на ужин полудюжине человек.
– Сеньор, сеньор! – кричал Мюзарон. – Важная новость!
– Что там еще? – воскликнул рыцарь, надевая шлем и хватаясь за рукоять меча, как будто за Мюзароном гнался целый полк врагов.
– О, какая прекрасная мысль меня осенила! – продолжал Мюзарон. – Даже подумать страшно, что мы проехали бы мимо, если бы я не настоял на своем!
– Да говори же, в чем дело, чертов болтун! – нетерпеливо воскликнул Аженор.
– В чем дело?.. Да в том, что в эту деревню меня привел сам Господь Бог!
– И что же ты узнал, черт побери? Отвечай скорей!
– Узнал, что король дон Педро… я хотел сказать бывший король дон Педро…
– Ну дальше что?
– Дальше? Дона Педро в Сеговии больше нет.
– Это правда? – с досадой спросил Молеон.
– Истинная правда, сеньор… Вчера вернулся алькальд, что вместе с властями городка выезжал встречать дона Педро, который позавчера проехал стороной по равнине, направляясь из Сеговии…
– Куда?
– В Сорию.
– Вместе с двором? – Да.
– И Мотриль с ним? – помедлив, спросил Аженор.
– Конечно.
– А не было ли с Мотрилем… – пробормотал молодой человек.
– Носилок? Думаю, были. Мотриль с них глаз не спускает. Их, кстати, теперь крепко стерегут.
– Что ты хочешь сказать?
– Что король от них ни на шаг не отходит.
– От носилок?
– Разумеется… Он сопровождает их верхом. У этих носилок он даже принимал алькальда и властей городка.
– Ну что ж, дорогой мой Мюзарон, поедем в Сорию! – сказал Молеон с улыбкой, которая плохо скрывала охватившее его беспокойство.
– Поедем, ваша милость, но только не по этой дороге. Сейчас Сория позади нас. Я в городке разузнал все: мы едем налево, прямо через горы и попадаем в ущелье, которое тянется вдоль равнины. Оно избавит нас от переправы через две реки и на одиннадцать льё сократит путь.
– Хорошо, беру тебя в проводники, но помни об ответственности, что ты на себя берешь, мой бедный Мюзарон.
– Помня о ней, я позволю себе заметить, сеньор, что вам следовало бы провести эту ночь в городке. Видите, уже вечер спускается, прохлада дает о себе знать; через час ночь застигнет нас в дороге.
– Потратим этот час с пользой, Мюзарон, а раз ты все разведал, то показывай дорогу.
– А как же ваш ужин, сеньор? – воскликнул Мюзарон, в последний раз пытаясь уговорить хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164