оттуда его армия двинулась через Шиме, Глейон и Монтрёй-о-Дам, прошла через Ла-Шапель, разграбив его, и Вервен, спалив его дотла; теперь она идет на Гиз, где заперся господин де Вассе и, по мнению господина адмирала, собирается осадить эту крепость.
— Какими силами располагает господин герцог Савойский? — спросил король.
— Фламандскими, испанскими и немецкими войсками, государь, всего около сорока тысяч пехоты и пятнадцати тысяч конницы.
— А чем могут располагать господа де Шатийон и де Невер?
— Государь, собрав все что можно, они вряд ли будут иметь восемнадцать тысяч пехотинцев и пять-шесть тысяч кавалеристов, и это не считая того, что среди этих последних полторы-две тысячи англичан, которых ему следует остерегаться в случае войны с королевой Марией.
— Значит, за вычетом гарнизонов, которые мы вынуждены будем оставить в городах, мы едва ли сможем вам дать двенадцать-четырнадцать тысяч человек, дорогой коннетабль, — сказал Генрих, поворачиваясь к Монморанси.
— Что поделаешь, государь! И с тем малым, что вы мне Дадите, я буду стараться изо всех сил. Я слышал, что в древности знаменитый полководец по имени Ксенофонт, имея под своим началом всего десять тысяч солдат, сумел с ними провести прекрасное отступление на сто пятьдесят льё и что у Леонида, спартанского царя, была всего тысяча человек, с которыми он восемь дней сдерживал при Фермопилах наступление армии царя Ксеркса, а она была помногочисленнее армии герцога Савойского!
— Значит, вы не теряете надежды, господин коннетабль? — спросил король.
— Напротив, государь! Никогда еще, черт возьми, я не был так радостен и так полон надежд! Я хотел бы только, чтобы нашелся человек, способный сообщить мне сведения о положении дел в Сен-Кантене.
— Зачем, коннетабль? — спросил король.
— Потому что, государь, ключами Сен-Кантена отпирают ворота Парижа — это старая солдатская поговорка. Вы знаете Сен-Кантен, господин де Телиньи?
— Нет, монсеньер, но если бы я осмелился…
— Осмеливайтесь, черт побери, осмеливайтесь, король разрешает!
— Так вот, господин коннетабль, при мне есть некто вроде оруженосца, которого мне дал господин адмирал, и он, если захочет, может все рассказать вашей милости о городе.
— То есть как «если захочет»? — воскликнул коннетабль. — Должен захотеть!
— Конечно, — ответил Телиньи, — он не осмелится не ответить на ваши вопросы, господин коннетабль, но это ловкий малый, и он ответит как сочтет нужным.
— Как он сочтет нужным? Как я сочту нужным, вы хотели сказать, господин лейтенант!
— Ах, монсеньер, вот на этот счет прошу вашу милость не заблуждаться! Этот малый ответит как сочтет нужным он, а не вы, поскольку монсеньер, не зная Сен-Кантена, не сможет его проверить.
— Если он не скажет правды, я его прикажу повесить!
— Это способ его наказать, но не использовать. Поверьте, господин коннетабль, он ловкий и умный малый и, когда захочет, очень храбрый…
— Как «когда захочет»? Значит, он не всегда храбр? — прервал коннетабль.
— Он храбр, когда на него смотрят, монсеньер, или когда на него не смотрят, но в его интересах сражаться. Большего от наемника и требовать не следует.
— Дорогой коннетабль, — сказал король, — цель оправдывает средства. Этот человек может быть нам полезен; господин де Телиньи его знает; пусть господин де Телиньи и допрашивает его.
— Хорошо, государь, — ответил коннетабль, — но я хочу сказать, что у меня есть способ разговаривать с людьми…
— Да, монсеньер, — ответил с улыбкой Телиньи, — мы знаем этот способ; у него есть свои преимущества, но метра Ивонне этот способ просто заставит при первом удобном случае перейти на сторону противника и оказать ему те же услуги, которые он сейчас может оказать нам.
— На сторону противника, черт побери? На сторону противника?! — воскликнул коннетабль. — Но тогда его нужно немедленно повесить! Это же негодяй и разбойник! Он предатель, этот оруженосец, господин де Телиньи?!
— Нет, монсеньер, он просто наемник.
— О, и мой племянник пользуется услугами подобных людей?
— На войне как на войне, монсеньер, — смеясь, ответил Телиньи.
И, повернувшись к королю, он сказал:
— Я вручаю моего бедного Ивонне вашему покровительству, государь, и прошу, что бы он ни сказал и ни сделал, позволить мне увести его отсюда живым и невредимым, каким я его и привел.
— Даю слово, сударь, — ответил король. — Приведите вашего оруженосца.
— Если ваше величество позволит, — сказал Телиньи, — я сделаю ему знак, и он поднимется.
— Прошу.
Телиньи подошел к окну, выходившему на одну из лужаек парка, открыл его и сделал приглашающий жест.
Вскоре на пороге появился метр Ивонне. Он был в той же кожаной кирасе, светло-коричневом бархатном полукафтане и в тех же высоких кожаных сапогах, в каких мы его представили читателю.
В руке у него была та же тока, украшенная тем же пером.
Только все это за два года стало более старым.
На шее у него висела медная цепь, некогда позолоченная, благородно колыхавшаяся на его груди.
С первого взгляда молодой человек понял, с кем он имеет дело, и, несомненно, узнал или короля, или коннетабля, а может, и обоих, ибо почтительно остановился у двери.
— Подойдите ближе, Ивонне, подойдите, мой друг, — сказал лейтенант, — и да будет вам известно, что вы находитесь в присутствии его величества короля Генриха Второго и господина коннетабля; услышав мои похвалы вашим заслугам, они пожелали вас видеть.
К великому изумлению коннетабля, метра Ивонне, по-видимому, ничуть не удивило, что он заслужил такую честь.
— Благодарю вас, лейтенант, — сказал Ивонне, сделав три шага вперед и остановившись отчасти из недоверия, отчасти из почтения, — сколь ни малы мои заслуги, приношу их к ногам его величества и готов служить господину коннетаблю.
Король заметил, что ему молодой человек выразил глубочайшее почтение, а господину де Монморанси — только готовность служить.
Эта разница, несомненно, поразила и коннетабля.
— Хорошо, хорошо, — сказал он, — довольно слов, красавчик-щеголь, и отвечайте прямо, а не то я…
Ивонне бросил на г-на де Телиньи взгляд, как бы спрашивая: «Я подвергаюсь опасности или мне оказывают честь?»
Поэтому, опираясь на слово короля, Телиньи сам повел допрос:
— Дорогой Ивонне, — сказал он, — королю известно, что вы галантный кавалер и красавицы вас любят, а потому все доходы, что вам приносят ум и храбрость, вы тратите на свои туалеты. Итак, поскольку король хочет немедленно испытать ваш ум, а позднее и вашу храбрость, он поручил мне передать вам десять золотых экю, если вы согласитесь предоставить ему, равно как и господину коннетаблю, кое-какие достоверные сведения о городе Сен-Кантен.
— Лейтенант, не соблаговолите ли вы сообщить королю, что я вхожу в некое сообщество порядочных людей, давших клятву вносить половину своего дохода, полученного умом ли, силой ли, в общую кассу, и, таким образом, из предложенных мне десяти экю мне принадлежит только пять, остальные же пять представляют собой общее достояние?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263
— Какими силами располагает господин герцог Савойский? — спросил король.
— Фламандскими, испанскими и немецкими войсками, государь, всего около сорока тысяч пехоты и пятнадцати тысяч конницы.
— А чем могут располагать господа де Шатийон и де Невер?
— Государь, собрав все что можно, они вряд ли будут иметь восемнадцать тысяч пехотинцев и пять-шесть тысяч кавалеристов, и это не считая того, что среди этих последних полторы-две тысячи англичан, которых ему следует остерегаться в случае войны с королевой Марией.
— Значит, за вычетом гарнизонов, которые мы вынуждены будем оставить в городах, мы едва ли сможем вам дать двенадцать-четырнадцать тысяч человек, дорогой коннетабль, — сказал Генрих, поворачиваясь к Монморанси.
— Что поделаешь, государь! И с тем малым, что вы мне Дадите, я буду стараться изо всех сил. Я слышал, что в древности знаменитый полководец по имени Ксенофонт, имея под своим началом всего десять тысяч солдат, сумел с ними провести прекрасное отступление на сто пятьдесят льё и что у Леонида, спартанского царя, была всего тысяча человек, с которыми он восемь дней сдерживал при Фермопилах наступление армии царя Ксеркса, а она была помногочисленнее армии герцога Савойского!
— Значит, вы не теряете надежды, господин коннетабль? — спросил король.
— Напротив, государь! Никогда еще, черт возьми, я не был так радостен и так полон надежд! Я хотел бы только, чтобы нашелся человек, способный сообщить мне сведения о положении дел в Сен-Кантене.
— Зачем, коннетабль? — спросил король.
— Потому что, государь, ключами Сен-Кантена отпирают ворота Парижа — это старая солдатская поговорка. Вы знаете Сен-Кантен, господин де Телиньи?
— Нет, монсеньер, но если бы я осмелился…
— Осмеливайтесь, черт побери, осмеливайтесь, король разрешает!
— Так вот, господин коннетабль, при мне есть некто вроде оруженосца, которого мне дал господин адмирал, и он, если захочет, может все рассказать вашей милости о городе.
— То есть как «если захочет»? — воскликнул коннетабль. — Должен захотеть!
— Конечно, — ответил Телиньи, — он не осмелится не ответить на ваши вопросы, господин коннетабль, но это ловкий малый, и он ответит как сочтет нужным.
— Как он сочтет нужным? Как я сочту нужным, вы хотели сказать, господин лейтенант!
— Ах, монсеньер, вот на этот счет прошу вашу милость не заблуждаться! Этот малый ответит как сочтет нужным он, а не вы, поскольку монсеньер, не зная Сен-Кантена, не сможет его проверить.
— Если он не скажет правды, я его прикажу повесить!
— Это способ его наказать, но не использовать. Поверьте, господин коннетабль, он ловкий и умный малый и, когда захочет, очень храбрый…
— Как «когда захочет»? Значит, он не всегда храбр? — прервал коннетабль.
— Он храбр, когда на него смотрят, монсеньер, или когда на него не смотрят, но в его интересах сражаться. Большего от наемника и требовать не следует.
— Дорогой коннетабль, — сказал король, — цель оправдывает средства. Этот человек может быть нам полезен; господин де Телиньи его знает; пусть господин де Телиньи и допрашивает его.
— Хорошо, государь, — ответил коннетабль, — но я хочу сказать, что у меня есть способ разговаривать с людьми…
— Да, монсеньер, — ответил с улыбкой Телиньи, — мы знаем этот способ; у него есть свои преимущества, но метра Ивонне этот способ просто заставит при первом удобном случае перейти на сторону противника и оказать ему те же услуги, которые он сейчас может оказать нам.
— На сторону противника, черт побери? На сторону противника?! — воскликнул коннетабль. — Но тогда его нужно немедленно повесить! Это же негодяй и разбойник! Он предатель, этот оруженосец, господин де Телиньи?!
— Нет, монсеньер, он просто наемник.
— О, и мой племянник пользуется услугами подобных людей?
— На войне как на войне, монсеньер, — смеясь, ответил Телиньи.
И, повернувшись к королю, он сказал:
— Я вручаю моего бедного Ивонне вашему покровительству, государь, и прошу, что бы он ни сказал и ни сделал, позволить мне увести его отсюда живым и невредимым, каким я его и привел.
— Даю слово, сударь, — ответил король. — Приведите вашего оруженосца.
— Если ваше величество позволит, — сказал Телиньи, — я сделаю ему знак, и он поднимется.
— Прошу.
Телиньи подошел к окну, выходившему на одну из лужаек парка, открыл его и сделал приглашающий жест.
Вскоре на пороге появился метр Ивонне. Он был в той же кожаной кирасе, светло-коричневом бархатном полукафтане и в тех же высоких кожаных сапогах, в каких мы его представили читателю.
В руке у него была та же тока, украшенная тем же пером.
Только все это за два года стало более старым.
На шее у него висела медная цепь, некогда позолоченная, благородно колыхавшаяся на его груди.
С первого взгляда молодой человек понял, с кем он имеет дело, и, несомненно, узнал или короля, или коннетабля, а может, и обоих, ибо почтительно остановился у двери.
— Подойдите ближе, Ивонне, подойдите, мой друг, — сказал лейтенант, — и да будет вам известно, что вы находитесь в присутствии его величества короля Генриха Второго и господина коннетабля; услышав мои похвалы вашим заслугам, они пожелали вас видеть.
К великому изумлению коннетабля, метра Ивонне, по-видимому, ничуть не удивило, что он заслужил такую честь.
— Благодарю вас, лейтенант, — сказал Ивонне, сделав три шага вперед и остановившись отчасти из недоверия, отчасти из почтения, — сколь ни малы мои заслуги, приношу их к ногам его величества и готов служить господину коннетаблю.
Король заметил, что ему молодой человек выразил глубочайшее почтение, а господину де Монморанси — только готовность служить.
Эта разница, несомненно, поразила и коннетабля.
— Хорошо, хорошо, — сказал он, — довольно слов, красавчик-щеголь, и отвечайте прямо, а не то я…
Ивонне бросил на г-на де Телиньи взгляд, как бы спрашивая: «Я подвергаюсь опасности или мне оказывают честь?»
Поэтому, опираясь на слово короля, Телиньи сам повел допрос:
— Дорогой Ивонне, — сказал он, — королю известно, что вы галантный кавалер и красавицы вас любят, а потому все доходы, что вам приносят ум и храбрость, вы тратите на свои туалеты. Итак, поскольку король хочет немедленно испытать ваш ум, а позднее и вашу храбрость, он поручил мне передать вам десять золотых экю, если вы согласитесь предоставить ему, равно как и господину коннетаблю, кое-какие достоверные сведения о городе Сен-Кантен.
— Лейтенант, не соблаговолите ли вы сообщить королю, что я вхожу в некое сообщество порядочных людей, давших клятву вносить половину своего дохода, полученного умом ли, силой ли, в общую кассу, и, таким образом, из предложенных мне десяти экю мне принадлежит только пять, остальные же пять представляют собой общее достояние?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263