Только Филипп по-прежнему выглядел странно отчужденным. С насмешливой полуулыбкой он наблюдал, как она танцует, оживленно беседуя с восхищенными кавалерами. Ему, казалось, было безразлично их внимание. Энни готова была поклясться, что видит огонек восхищения в его глазах, но она не могла понять, почему все последнее время он постоянно был рядом с ней, а сейчас упорно старается держаться на расстоянии.
Наверное, это из-за Великой Мадемуазель. Бал только начинался, когда она стремительно ушла, уведя с собой стадо придворных сплетниц.
Но Энни не волновало, что думает принцесса или ее друзья. Сегодня она царица бала, а завтра станет герцогиней де Корбей, женой самого красивого мужчины в Париже.
Платье совершило чудо, сделав ее прекрасной. Она почувствовала в себе силу – силу, достаточную, чтобы не обращать внимания на перешептывания по сторонам и косые взгляды присутствующих дам. И еще она ощущала свободу. Ее больше не тревожило, что она сделает неверный шаг или нарушит правила приличия. Она танцевала, она смеялась, она пила пунш с окружавшими ее поклонниками и впервые с тех пор, как приехала в Париж, действительно наслаждалась.
Теплая ночь промелькнула незаметно в беседах и танцах под нежное пение скрипок. Когда наконец последние гости распрощались и маршал ушел, утреннее небо уже розовело. Усталая Элен подошла к парадной лестнице.
– Скажи Филиппу спокойной ночи, Анна-Мария. Или доброе утро. Скоро ваша свадьба. Нам нужно поспать хоть пару часов, прежде чем начать последние приготовления.
Филипп обернулся к Энни:
– Пойдемте. Прогуляйтесь со мной на свежем воздухе.
– Хорошо.
Неожиданно смутившись, Энни подала ему руку. Они вышли во двор, где возле огромного черного коня Филиппа спал слуга.
Филипп шагал непривычно тяжело.
– Сегодня была утомительная ночь.
Энни улыбнулась, вдыхая теплый, влажный от росы воздух раннего апрельского утра.
– Но не для меня. Это была самая замечательная ночь в моей жизни. Мне было все легко.
Он странно посмотрел на нее.
– Я вижу. Ваши глаза до сих пор сияют. – Затем он прижал ее к себе так, как будто сделал это против своей воли.
Замерев в его объятиях, Энни чувствовала, как бешено бьется его сердце. Что это – магическое очарование ее туалета или он и в самом деле находит ее соблазнительной?
Боясь получить ответ, она все-таки решилась посмотреть ему в лицо и впервые заметила темные круги под его глазами, складки усталости, прорезавшие его щеки, на которых уже пробивалась легкая щетина.
– Бедный Филипп. Я не задумывалась, что вам было трудно последние недели. Быть со мной почти каждый вечер, а потом отправляться на службу в гарнизон… Вы совсем измучены.
Его лицо смягчилось.
– Да, я немного устал. – Он подавил зевок. – Простите меня. Если я начну клевать носом, когда мы будем стоять на коленях перед алтарем, толкните меня как следует. Я не ручаюсь, если церемония будет продолжительной, что не засну в середине.
– Не беспокойтесь. Уверяю вас, я не дам вам заснуть. – Энни оглянулась вокруг и понизила голос до шепота: – Я хочу, чтобы церемония поскорее закончилась.
Он заметно напрягся:
– После свадьбы мы оба должны немного отдохнуть. Я уже продумал наш медовый месяц.
– Медовый месяц?
– Я знаю, это необычно, но, как я упоминал раньше, я хочу отправиться в морское путешествие. Мы поплывем по Средиземному морю, вдоль берега, сначала к Савойе, а потом к Риму.
– Это будет восхитительно. – Энни, не заметив, положила голову на его плечо. – С самого детства я мечтала о море, хотела лизнуть хоть капельку соленой морской воды. – На него, такого сильного, надежного, было так приятно опереться. – А море в самом деле такое огромное и прекрасное, как говорят?
Филипп обнял ее плечи:
– Оно больше и прекраснее, чем можно описать словами.
Она улыбнулась.
– Я и не мечтала о таком замечательном свадебном подарке.
Он смотрел на нее сверху вниз со странным беспокойством.
– Я рад, что вы это одобряете.
Энни заглянула в глубину его глаз, пытаясь понять, о чем он сейчас думает.
– Наше знакомство было таким коротким. Мы были вместе почти каждый день в прошедшие три недели, но я чувствую, что знаю о вас немногим больше, чем в тот вечер, когда мы встретились.
Он насмешливо улыбнулся:
– Я не могу ручаться, что вы не будете сожалеть о том, что вышли за меня замуж. Возможно, я буду не самым лучшим мужем.
Энни не хотела дальше слушать. Вырвавшись из его сильных рук, она заглянула в его красивое лицо и сказала с лукавым кокетством:
– После всех моих промахов за эти дни, мне кажется, это вы должны в первую очередь раскаиваться.
– Я ни в чем не раскаиваюсь, – сердито бросил он и неожиданно крепко и страстно поцеловал ее.
Она еще не пришла в себя, как он уже выпустил ее из своих объятий.
Филипп подошел к своему огромному черному жеребцу, вскочил в седло, повернулся к ней и крикнул:
– До завтра.
Завтра.
Глядя ему вслед, Энни задумалась. Совсем скоро они соединят свои жизни ради счастья узнать друг друга.
Или для разочарования.
11
– Мадемуазель…
Услышав осторожный голос, Энни с удовольствием потянулась и открыла глаза. В щель между светло-зелеными занавесями пробивался яркий солнечный свет. Значит, утро уже прошло.
– Мари! – Энни села в кровати. – Ты должна была давно меня разбудить.
Мари подошла поближе, держа в руках халат.
– Вы так сладко спали, мадемуазель, что мне жаль было вас будить. Я и не хотела, но вам принесли посылку, и я подумала, что вам будет интересно узнать, что в ней.
Энни насторожилась:
– Надеюсь, она не от принцессы?
– Нет, это из монастыря.
– Слава богу! – Энни облегченно вздохнула и откинулась на подушку. – Подарок ее высочества доставил мне слишком много хлопот. – Она выскочила из постели и сунула руки в халат. – Посмотрим, что мне прислали матушка Бернар и сестры. Неси скорей!
Мари исчезла в гардеробной и вернулась, с трудом волоча по деревянному полу небольшой сундучок.
– Он не очень большой, но такой тяжелый, что я не могу поднять его одна. Позвать кого-нибудь из слуг?
– Не надо. Я уверена, мы справимся сами.
Вдвоем они еле-еле втащили его на кровать.
Рассмотрев причудливую резьбу, Энни, безуспешно попытавшись открыть сундучок, спросила:
– А ключа к нему не было?
– Нет, мадемуазель, но – ох, простите. – Мари сунула руку в карман фартука и вытащила сложенное письмо. – Священник, который привез сундучок, сказал, чтобы я передала его лично вам и чтобы этого никто не видел.
– Священник? – На конверте был почерк отца Жюля. Сердце Энни дрогнуло. – Можешь идти. Я позвоню, когда надо будет принести завтрак.
Энни подождала, пока дверь за служанкой закрылась, села на стул и стала читать:
«Март 31, 1652.
Мое дорогое дитя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95