Вновь и вновь он гулко отдавался в ее сознании. Металлический. Упорный. Раздражающий.
Энни глубоко вздохнула и пошевелилась. Ей было жарко. Очень жарко. Почему она никак не может сбросить тяжелое покрывало? Оно так давит.
Стук прекратился.
Поморгав, она открыла глаза и увидела незнакомый белый потолок и какие-то странные бледно-зеленые стены, отражающие свет.
Она никогда здесь не была. Комната с ее спартанской обстановкой, странные растения – все выглядело чужим. Даже свет был другой, непривычно яркий.
Где она? Она еле-еле может двигаться. Укрыта всего лишь простыней, а не тяжелым одеялом, как ей казалось. Какая-то часть ее сознания как бы предупреждала, что не нужно задавать вопросы. Нужно спать. Сон – это безопасность. Убежище. Но зачем ей прятаться? Другая часть, более решительная, требовала собраться, говорила о том, что произошло нечто очень важное. Что-то ужасное. Ах да, битва.
И что-то еще…
Филипп. Должно быть, это связано с Филиппом. Мысль о нем вызвала ужас. Он убит? Что с ним?
Она попыталась сесть в постели, но попытка вызвала вспышку дикой боли в правой руке, от ладони до плеча. Энни поднесла руку поближе к глазам, чтобы взглянуть, в чем дело. Ее пронзила дрожь. Кисть была искромсана. Она смотрела на нее, словно на чужую. Пальцы скрючились внутрь, к глубокой почерневшей впадине в центре распухшей ладони. Перевернув ладонь, Энни обнаружила такую же темную рану и с обратной стороны. Она попыталась разогнуть пальцы, но это принесло ей лишь боль.
От жалости к себе ей захотелось свернуться клубочком, но, когда она попробовала пошевелиться, в груди что-то болезненно дрогнуло. Левой рукой она дергала ленты своей ночной сорочки до тех пор, пока не развязала.
Взглянув вниз, Энни задохнулась от ужаса. Покрытый коркой запекшейся крови, между грудями виднелся шрам, и тело было исковеркано уродливой вмятиной.
Боясь смотреть дальше, чтобы не обнаружить еще что-нибудь, она, скомкав ткань, прикрыла ею грудь.
Из-за раскрытой двери донесся голос Сюзанны:
– Хвала небесам! Ее милость очнулась! А я уж боялась, что мы опять вас потеряли. – Ее голос стал жестче. – Насчет руки не беспокойтесь, ваша милость. У хозяина есть особый бальзам, который сделает шрамы почти незаметными. А массаж вернет подвижность вашим пальцам.
Разговор о муже заставил Энни забыть о своих ранах.
– Мой муж… битва. С ним все в порядке?
Прежде чем Сюзанна успела ответить, звук поспешных шагов послышался в коридоре, и раздался встревоженный голос Жака:
– Сюзанна? Что случилось? Мы с Мари услышали из кухни, как ты вопишь, но не могли разобрать, что. – Внезапно он остановился в дверях и расплылся в широкой улыбке. – Хвала всевышнему! Госпожа наконец-то вернулась к нам. – Они с Сюзанной обменялись многозначительными взглядами, после чего он кивнул и поклонился. – Я немедленно доложу хозяину. – С этими словами он удалился.
Сюзанна успокаивающе улыбнулась.
– Его милость в битве был контужен и пришел в себя с сильнейшей головной болью, но сейчас уже все в порядке.
– А что случилось со мной?
Сюзанна нервно взглянула на запертую дверь в углу спальни.
– Хозяин сказал, что вы были серьезно ранены в Бастилии.
– Как? – Речь текла так же медленно, как возвращались воспоминания. – Я помню, как уезжала из Люксембургского дворца, и ничего больше. В голове у меня совершенная путаница.
– Может быть, оно и к лучшему. – Сюзанна занялась супом. – Вам лучше тратить силы на то, чтобы поесть, а не на то, чтобы задавать вопросы. – Она поднесла ложку с аппетитно пахнущей жидкостью к губам Энни. – Попробуйте немного бульона.
Энни, может быть, и подводила память, но не наблюдательность. Она была уверена, что Сюзанна что-то скрывает. Отвернувшись от ложки, Энни сказала:
– Я буду есть только тогда, когда ты расскажешь, что произошло. Всю правду.
Глаза Сюзанны переместились с ложки на закрытую дверь в углу и затем снова на свою госпожу.
– Вы сами не знаете, о чем просите, ваша милость. Правда может оказаться для вас болезненной, а вы и так уже достаточно настрадались.
Страх сжал желудок Энни.
– И все-таки я хочу все знать. Где мы находимся? Как я была ранена?
– Мы в домике хозяина около Савойи. На побережье.
– Савойя! Средиземноморье? Так далеко… Но как? Почему?
Домоправительница неловко заерзала.
– Мы приехали сюда в повозке, останавливаясь лишь по необходимости. Поездка заняла две недели, и за это время вы ни разу не пришли в себя.
Энни была в полном замешательстве. С чего бы Филипп отважился на такое путешествие, если она так больна? Что побудило его к такому решению?
– Начни с самого начала и расскажи мне все, что знаешь.
После долгой, тягостной паузы Сюзанна со вздохом смирилась.
– Ну хорошо, ваша милость. Раз уж вы так настаиваете. Я надеялась отложить этот разговор, пока вы не окрепнете. – Она отставила в сторону суп. – Фрейлина Великой Мадемуазель рассказала мне о том, что произошло. Слушайте…
В дверях появился Жак.
– Простите, ваша милость, нельзя ли мне перекинуться парой слов с Сюзанной?
Энни кивнула.
Голова Энни разрывалась от вопросов, на которые она еще не получила ответа, но она была чересчур утомлена, чтобы продолжать разговор. Кивнув, она закрыла глаза и слушала, как удаляются шаги Сюзанны и она шепчется в коридоре с мужем.
Однако этот дом явно не предназначался для того, чтобы в нем секретничать. Голоса слуг, отражаясь от мраморных стен, сквозь открытую дверь доходили до Энни, было слышно каждое слово.
Сюзанна шепотом спросила:
– Где же хозяин? Я была уверена, что он придет, как только она очнется.
Жак сердито ответил:
– Нет. Он даже не поднял глаза. Прервав чтение, поблагодарил меня за сообщение, а потом спросил, знает ли она… ты понимаешь, о чем речь.
– Тсс. Говори потише. Она может услышать.
Энни открыла глаза, когда Сюзанна вновь появилась в комнате.
– А где мой муж?
Сюзанна заколебалась.
– Его милость погружен в свои книги. Он отрывается лишь на верховые прогулки по утрам.
– Он не придет, чтобы увидеться со мной?
Сюзанна удрученно покачала головой.
– Но почему? – Голос Энни стал просительным. – Скажи мне правду, Сюзанна. Довольно уже мне все лгали.
После долгого молчания Сюзанна решилась.
– Я не знаю. Он поначалу так беспокоился о состоянии вашей милости, был так нежен. А потом… – Она насупилась.
– Ну что потом? Только правду.
– Он так горевал по поводу младенца, ваша милость. Внутри его как будто что-то сломалось. А вы были так близки к смерти. Я думаю, если бы он потерял и вас, он бы сошел с ума.
– Какого младенца?
– А вы не помните? На шестой день нашего путешествия у вашей милости был выкидыш.
Энни села прямо. Вот он – тайный кошмар, который скрывался в ее памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Энни глубоко вздохнула и пошевелилась. Ей было жарко. Очень жарко. Почему она никак не может сбросить тяжелое покрывало? Оно так давит.
Стук прекратился.
Поморгав, она открыла глаза и увидела незнакомый белый потолок и какие-то странные бледно-зеленые стены, отражающие свет.
Она никогда здесь не была. Комната с ее спартанской обстановкой, странные растения – все выглядело чужим. Даже свет был другой, непривычно яркий.
Где она? Она еле-еле может двигаться. Укрыта всего лишь простыней, а не тяжелым одеялом, как ей казалось. Какая-то часть ее сознания как бы предупреждала, что не нужно задавать вопросы. Нужно спать. Сон – это безопасность. Убежище. Но зачем ей прятаться? Другая часть, более решительная, требовала собраться, говорила о том, что произошло нечто очень важное. Что-то ужасное. Ах да, битва.
И что-то еще…
Филипп. Должно быть, это связано с Филиппом. Мысль о нем вызвала ужас. Он убит? Что с ним?
Она попыталась сесть в постели, но попытка вызвала вспышку дикой боли в правой руке, от ладони до плеча. Энни поднесла руку поближе к глазам, чтобы взглянуть, в чем дело. Ее пронзила дрожь. Кисть была искромсана. Она смотрела на нее, словно на чужую. Пальцы скрючились внутрь, к глубокой почерневшей впадине в центре распухшей ладони. Перевернув ладонь, Энни обнаружила такую же темную рану и с обратной стороны. Она попыталась разогнуть пальцы, но это принесло ей лишь боль.
От жалости к себе ей захотелось свернуться клубочком, но, когда она попробовала пошевелиться, в груди что-то болезненно дрогнуло. Левой рукой она дергала ленты своей ночной сорочки до тех пор, пока не развязала.
Взглянув вниз, Энни задохнулась от ужаса. Покрытый коркой запекшейся крови, между грудями виднелся шрам, и тело было исковеркано уродливой вмятиной.
Боясь смотреть дальше, чтобы не обнаружить еще что-нибудь, она, скомкав ткань, прикрыла ею грудь.
Из-за раскрытой двери донесся голос Сюзанны:
– Хвала небесам! Ее милость очнулась! А я уж боялась, что мы опять вас потеряли. – Ее голос стал жестче. – Насчет руки не беспокойтесь, ваша милость. У хозяина есть особый бальзам, который сделает шрамы почти незаметными. А массаж вернет подвижность вашим пальцам.
Разговор о муже заставил Энни забыть о своих ранах.
– Мой муж… битва. С ним все в порядке?
Прежде чем Сюзанна успела ответить, звук поспешных шагов послышался в коридоре, и раздался встревоженный голос Жака:
– Сюзанна? Что случилось? Мы с Мари услышали из кухни, как ты вопишь, но не могли разобрать, что. – Внезапно он остановился в дверях и расплылся в широкой улыбке. – Хвала всевышнему! Госпожа наконец-то вернулась к нам. – Они с Сюзанной обменялись многозначительными взглядами, после чего он кивнул и поклонился. – Я немедленно доложу хозяину. – С этими словами он удалился.
Сюзанна успокаивающе улыбнулась.
– Его милость в битве был контужен и пришел в себя с сильнейшей головной болью, но сейчас уже все в порядке.
– А что случилось со мной?
Сюзанна нервно взглянула на запертую дверь в углу спальни.
– Хозяин сказал, что вы были серьезно ранены в Бастилии.
– Как? – Речь текла так же медленно, как возвращались воспоминания. – Я помню, как уезжала из Люксембургского дворца, и ничего больше. В голове у меня совершенная путаница.
– Может быть, оно и к лучшему. – Сюзанна занялась супом. – Вам лучше тратить силы на то, чтобы поесть, а не на то, чтобы задавать вопросы. – Она поднесла ложку с аппетитно пахнущей жидкостью к губам Энни. – Попробуйте немного бульона.
Энни, может быть, и подводила память, но не наблюдательность. Она была уверена, что Сюзанна что-то скрывает. Отвернувшись от ложки, Энни сказала:
– Я буду есть только тогда, когда ты расскажешь, что произошло. Всю правду.
Глаза Сюзанны переместились с ложки на закрытую дверь в углу и затем снова на свою госпожу.
– Вы сами не знаете, о чем просите, ваша милость. Правда может оказаться для вас болезненной, а вы и так уже достаточно настрадались.
Страх сжал желудок Энни.
– И все-таки я хочу все знать. Где мы находимся? Как я была ранена?
– Мы в домике хозяина около Савойи. На побережье.
– Савойя! Средиземноморье? Так далеко… Но как? Почему?
Домоправительница неловко заерзала.
– Мы приехали сюда в повозке, останавливаясь лишь по необходимости. Поездка заняла две недели, и за это время вы ни разу не пришли в себя.
Энни была в полном замешательстве. С чего бы Филипп отважился на такое путешествие, если она так больна? Что побудило его к такому решению?
– Начни с самого начала и расскажи мне все, что знаешь.
После долгой, тягостной паузы Сюзанна со вздохом смирилась.
– Ну хорошо, ваша милость. Раз уж вы так настаиваете. Я надеялась отложить этот разговор, пока вы не окрепнете. – Она отставила в сторону суп. – Фрейлина Великой Мадемуазель рассказала мне о том, что произошло. Слушайте…
В дверях появился Жак.
– Простите, ваша милость, нельзя ли мне перекинуться парой слов с Сюзанной?
Энни кивнула.
Голова Энни разрывалась от вопросов, на которые она еще не получила ответа, но она была чересчур утомлена, чтобы продолжать разговор. Кивнув, она закрыла глаза и слушала, как удаляются шаги Сюзанны и она шепчется в коридоре с мужем.
Однако этот дом явно не предназначался для того, чтобы в нем секретничать. Голоса слуг, отражаясь от мраморных стен, сквозь открытую дверь доходили до Энни, было слышно каждое слово.
Сюзанна шепотом спросила:
– Где же хозяин? Я была уверена, что он придет, как только она очнется.
Жак сердито ответил:
– Нет. Он даже не поднял глаза. Прервав чтение, поблагодарил меня за сообщение, а потом спросил, знает ли она… ты понимаешь, о чем речь.
– Тсс. Говори потише. Она может услышать.
Энни открыла глаза, когда Сюзанна вновь появилась в комнате.
– А где мой муж?
Сюзанна заколебалась.
– Его милость погружен в свои книги. Он отрывается лишь на верховые прогулки по утрам.
– Он не придет, чтобы увидеться со мной?
Сюзанна удрученно покачала головой.
– Но почему? – Голос Энни стал просительным. – Скажи мне правду, Сюзанна. Довольно уже мне все лгали.
После долгого молчания Сюзанна решилась.
– Я не знаю. Он поначалу так беспокоился о состоянии вашей милости, был так нежен. А потом… – Она насупилась.
– Ну что потом? Только правду.
– Он так горевал по поводу младенца, ваша милость. Внутри его как будто что-то сломалось. А вы были так близки к смерти. Я думаю, если бы он потерял и вас, он бы сошел с ума.
– Какого младенца?
– А вы не помните? На шестой день нашего путешествия у вашей милости был выкидыш.
Энни села прямо. Вот он – тайный кошмар, который скрывался в ее памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95