— Говорил, но я… Она задохнулась.
Наконец до него дошло, что все изменилось.
— Аннабел?
Она пыталась ответить, честное слово, пыталась, но он снова перевернул ее мир кверху дном, и язык не повиновался.
В глазах Хита надежда боролась с настороженностью. Его губы едва шевельнулись.
— Ты мне веришь?
— Угу.
Сердце билось так, что все тело сотрясалось. Пришлось сжать руки, чтобы не дрожали.
— Правда? Она кивнула.
— И ты выйдешь за меня? Она снова кивнула.
Больше ему ничего не потребовалось.
С тихим стоном он поднял ее и поцеловал.
Секунды… часы… она не знала, сколько длился поцелуй, но занял он большой участок территории, можно сказать, все ее лицо: губы, язык, зубы, щеки, веки и шею. Его руки проникли под ее свитер, легли на груди; она повозилась под его пиджаком, чтобы добраться до голого торса.
Аннабел почти не помнила, как они добрались назад, в пустой коттедж. Только сердце пело, и ноги никак не хотели двигаться со скоростью ветра. Он подхватил ее на руки и понес. Она откинула голову и громко засмеялась в пустое небо.
Они разделись, путаясь в одежде, натыкаясь на мебель и друг на друга, скинули грязную обувь, стянули мокрые джинсы, неуклюже попрыгали, чтобы сбросить влажные носки. К тому времени как он откинул покрывало и увлек ее в промерзшую кровать, Аннабел тряслась от холода. Он стал растирать ей руки и поясницу, согревая жаром своего тела, и припал губами к сморщенным соскам. Наконец его горячие пальцы нашли тугие складки между ее ногами и расправили, превратив их в согретые летним солнцем лепестки, орошенные благословенной влагой. Настало время предъявить свои права, и Аннабел тихо охнула, когда он вошел в нее.
— Сладкая, сладкая Аннабел, я тебя так люблю, — шептал он, едва ли не впервые за много лет свободно изливая свое сердце.
Она засмеялась от радости, глядя ему в глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Он застонал, снова поцеловал ее и закинул ее ноги себе на плечи, стараясь, чтобы она вобрала его целиком. И они забылись не в прекрасно поставленном эротическом танце, но в грубом соитии, исполненном страсти и исступления, сладостных непристойностей, горячечных ласк, глубокого и полного доверия, такого же чистого и священного, как обеты у алтаря.
Прошло много-много времени, прежде чем они вспомнили, что горячей воды нет, и, ругаясь, смеясь и целуясь, стали плескать друг на друга, что привело их обратно в постель. Весь остаток дня они занимались любовью.
Только вечером реальность ворвалась в виде громкого стука в дверь, сопровождаемого голосом Порции:
— Обслуживание номеров!
Хит долго ворчал, прежде чем обернуть полотенцем бедра и неохотно поплестись к двери. Вернулся он с пакетом из оберточной бумаги, наполненным едой. Они накинулись на сандвичи с ростбифом, сочные мичиганские яблоки и липкий, райского вкуса пирог с тыквой.
Все это они запивали тепловатым пивом, а потом, сытые и чуть пьяные, задремали в объятиях друг друга.
Было уже темно, когда Аннабел проснулась. Завернувшись в покрывало, она вышла в гостиную, отыскала сотовый и набрала номер Дина. Голосовая почта была включена.
— Знаю, приятель, Хит тебя отшил, и извиняюсь за него. Парень влюблен и не может с собой совладать, — начала она, улыбаясь. — Обещаю, он позвонит прямо с утра, и не смей искать другого агента. Я серьезно, Дин, если подпишешь контракт с кем-то, кроме Хита, мы с тобой смертельные враги, и я больше никогда слова тебе не скажу. Мало того, разнесу по всему Чикаго, что в спальне над своей кроватью ты повесил гигантский постер со своей физиономией, что, возможно, чистая правда.
Все еще ухмыляясь, она повесила трубку и вытащила из ящика стола обтрепанный пожелтевший блокнот с линованной бумагой и огрызок карандаша.
Вернувшись в спальню, она включила лампу и залезла под одеяло. Ноги ужасно замерзли, поэтому она поставила ступни на теплое бедро Хита. Тот взвыл и, подскочив, опустился на подушки.
— Ну, ты мне за это заплатишь.
— Надеюсь.
Она опустила блокнот на колено и стала любоваться Хитом. Он выглядел настоящим свирепым пиратом. Смуглая кожа, резко контрастирующая с белоснежными подушками, темные волосы и бандитская щетина, всю ночь царапавшая различные чувствительные части ее тела.
— Ладно, любовничек, переходим к делу.
Он приподнялся повыше и с любопытством заглянул в блокнот.
— А это обязательно?
— Ты спятил! Думаешь, я выйду за Питона без сверхнадежного брачного контракта? Я еще из ума не выжила.
Он полез под одеяло, ловя ее холодную ногу.
— Где уж там! Такого счастья мне не дождаться.
— Пункт первый…
Пока он растирал ее ступни, она деловито писала.
— Никаких сотовых, записных книжек, наручных компьютеров, мини-факсов и других электронных приборов, которые еще предстоит изобрести, за нашим обеденным столом.
Он стал перебирать ее пальцы. — А если мы едим в ресторане?
— Особенно если мы едим в ресторане.
— Исключи заведения фаст-фуд, и по рукам.
Аннабел немного подумала.
— Согласна.
— Теперь моя очередь. — Он положил ее ногу себе на живот. — Некоторые электронные приборы, исключая вышеупомянутые, не только позволены, но и приветствуются в спальне. Выбор приборов принадлежит мне.
— Если ты не вернешь мой каталог…
— Пиши, — велел он, показывая на блокнот. Пришлось послушаться.
Одеяло сползло с него до пояса, и Аннабел так увлеклась зрелищем мускулистого торса, что забыла о блокноте. Но тут Хит объявил:
— Разногласия из-за денег являются веской причиной для развода.
— Никаких проблем, — отмахнулась она. — Твои деньги — наши деньги. Мои деньги — мои деньги… Ну вот. Записано.
— Мне стоило бы отправить тебя на переговоры с Фэб. Здорово торгуешься!
Она грозно ткнула карандашом в его широкую грудь.
— На тот невероятный случай, если после свадьбы я обнаружу, что твоя декларация вечной любви и преданности была чистой липой, придуманной в компании с Боди и Голубым призраком…
Он принялся массировать ее подъем.
— Вот из-за этого я бы не страдал бессонницей.
— Повторяю: на случай. Тогда ты отдаешь мне все свои земные владения, посыпаешь голову пеплом и навсегда покидаешь страну.
— Заметано.
— Да, и вручаешь мне свои билеты на матчи «Сокс», чтобы я смогла сжечь их у тебя на глазах.
— Только если получу кое-что в обмен.
— Что именно?
— Безлимитный секс. Как я хочу, где хочу, когда хочу… и тому подобное. Заднее сиденье твоей блестящей новой «ауди», мой письменный стол…
— Определенно заметано.
— И дети.
Вот тут она поперхнулась.
— Д-да. О да.
Но столь явные проявления эмоций оставили его равнодушным. Питон нанес смертельный удар:
— И мы будем встречаться с твоей семьей не менее шести раз в году.
Блокнот выпал из рук Аннабел.
— А вот этого не будет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100