– Он сжал ее руку, пытаясь передать дочери свое волнение, но Иден выдернула ладонь и вскочила на ноги.
– Ты сошел с ума!
– Но, Иди…
– Я догадывалась, а теперь случилось то, чего я всегда боялась. Ты слишком долго жил в джунглях, отец, это помутило твой разум. О Господи, со мной будет то же самое! – Она прижала ладони к лицу, но доктор лишь рассмеялся в ответ. – Я не шучу! – продолжала Иден. – Я туда не поеду. Одумайся! Там живут охотники за головами, людоеды! Они не то что здешние мирные индейцы-вароа.
– Глупости! Коннор сумеет нас защитить. Иди, ты мне нужна. Ты же понимаешь, я не могу без тебя обойтись! Пока мы вместе, ты будешь в абсолютной безопасности. Клянусь, как только мы покорим Амазонку, мы сразу вернемся в Англию. Я напишу книгу и кое-что докажу этому Гумбольдту. Нам никогда больше не придется искать богатого покровителя.
Она не могла вымолвить ни слова в ответ. Когда мать лежала на смертном одре, Иден обещала ей заботиться об отце, но что делать, если этот человек не желает думать о своей безопасности?
– Отец, – скрестив на груди руки, обратилась она к доктору, – тебе пятьдесят пять лет. Твой идол Гумбольдт был в самом расцвете сил, когда совершил это путешествие, и едва не погиб при этом.
В ответ раздалось раздраженное рычание. Иден тотчас поняла, что аргументы, ранящие гордость отца, ей не помогут, и сменила тему:
– Кстати, об этих джунглях, ты не забыл, что Венесуэла сейчас воюет?
– Разумеется, не забыл. Я еще не выжил из ума. Но что с того?
– Чтобы добраться до Амазонки, надо пересечь равнину, а лланос сейчас – основное поле битвы между испанской короной и восставшими колонистами.
– Ну и что? Мы успеем. Сейчас как раз временное затишье. Внутренние районы надежно контролируются мятежниками. Испанцы держатся поближе к берегу и своим кораблям. Никаких трудностей.
– Никаких трудностей? – Иден чуть не расхохоталась ему в лицо. – Начнем с того, что каждая из сторон будет считать тебя шпионом. Испанцы заподозрят в тебе союзника повстанцев, а колонисты решат, что ты работаешь на испанцев.
– Будь это правда, меня давно бы выслали из страны. Черт возьми, Иди, я уже говорил этим проклятым бюрократам в Каракасе: наука вне политики. Здесь я работаю на все человечество.
– О Господи! – Иден спрятала лицо в ладонях. – Ты здесь прячешься от мира, вот и все.
– Что ты сказала? – потрясенно спросил отец.
Иден вздохнула и взяла себя в руки.
– Ничего, отец.
– Вот что я тебе скажу, моя девочка, следи за своими словами, – с достоинством произнес доктор, снова опустился на простой деревянный табурет и оправил куртку. – Конечно, я позволяю тебе много вольностей, но все же я – твой отец.
– Да, сэр. – Иден опустила голову. – Но…
– Что «но», дитя мое?
Иден с надеждой вглядывалась в его лицо.
– В прошлом году ты обещал мне, что мы вернемся в Англию.
Похоже, доктору было неприятно это слышать. Он нахмурился, отвел взгляд и демонстративно занялся своими ботаническими находками.
– Англия, Англия… Что ты забыла в нашей убогой стране? Неужели думаешь, что жизнь там будет сказкой? Я старался уберечь тебя от ее соблазнов. Ты мечтаешь о балах и роскошных экипажах, но в тамошней жизни есть и темная сторона. – Он бросил на нее взгляд из-под очков. – Болезни, преступления, подлость, бедность… Здесь ничего этого нет.
– Но нет и ни одного собеседника! – со слезами вскричала Иден.
Отец смотрел на нее с сочувствием.
– Глупости, здесь есть я. И Коннор. Разумеется, он не очень разговорчив, но если разговорится, его стоит послушать. Ну-ну, будет, будет, дитя мое. – И он ласково похлопал дочь по руке. – Уверяю тебя, мы гораздо более умные собеседники, чем те, которых можно встретить в лондонских гостиных.
– Хочу хоть раз услышать, как разговаривают нормальные люди, – чуть слышно пробормотала Иден.
– Нормальные? – фыркнул доктор. – Это просто синоним посредственности. Иди, поверь, эти лондонские вертушки, которыми ты так восхищаешься, самые пустые, примитивные и никчемные люди на всей земле. Ленты, шляпки, туфельки – и больше ни единой мысли! Неужели ты хочешь стать такой же?
Иден подавила вздох – начинается лекция.
– Только подумай, сколько у тебя здесь преимуществ. Одеваешься как хочешь, говоришь что хочешь, поступаешь как хочешь. Ты же понятия не имеешь, как третируют этих светских красоток их дуэньи, чья единственная задача в жизни – следить за каждым шагом своих подопечных. Да ты через день сойдешь с ума! Подумай, сколько свободы ты имеешь здесь – свободы и образования.
«Свободы? – задумалась Иден. – Почему же я чувствую себя как в тюрьме?»
– Я воспитывал тебя скорее как сына, чем как дочь, – продолжал ученый, ступая на знакомую тропу. Иден знала эту речь почти наизусть. – Подумай, неужели твои утонченные леди способны без ошибок назвать все изученные виды семейства Агасасеае? Или приготовить лечебный чай от желтой лихорадки? Зафиксировать сломанную ногу? Думаю, нет, – с гордостью закончил он. – Ты, моя дорогая, просто уникальна.
– Отец, я не желаю быть уникальной, – устало возразила Иден. – Я просто хочу вернуться к людям. Хочу быть чьей-то, а не сама по себе.
– Ты – моя, разве этого мало?
Чувствуя, что попала в ловушку, Иден отвела взгляд. Все он понимает, только притворяется.
– Разве я не была послушной дочерью? Не поддерживала тебя во всем, не ухаживала за тобой, не помогала в работе, не исполняла все просьбы?
– Ты права, – с неохотой признал отец.
– Папа, говорят, в Англии женщину называют старой девой, если она не выйдет замуж к двадцати пяти годам. Я понимаю, тебе не до подобных мелочей, но вспомни – в прошлом месяце мне исполнилось двадцать три. – Доктор было фыркнул, но Иден опустила голову и продолжила: – Пожалуйста, хоть раз выслушай меня без насмешек. Меня влекут не только балы и экипажи. Я признаю, мне нравятся такие вещи, а какой девушке не нравятся? Но дело не только в этом. Ты бы должен уже достаточно меня изучить, чтобы не думать подобным образом.
– Иди, дорогая, так в чем же дело? – более мягким тоном спросил доктор. – Что так тебя тревожит?
Иден смущенно взглянула на отца:
– Неужели ты не понимаешь? Я… я хочу найти… кого-нибудь.
– Кого?! – в нетерпении вскрикнул он.
– Я сама еще не знаю. Того, кого я смогу любить.
– Так вот, значит, ты о чем, – удивленно пробормотал доктор.
Иден еще ниже склонила голову, пряча вспыхнувшие румянцем щеки и мечтая провалиться сквозь землю от стыда, однако отец с энтузиазмом захлопал себя по бокам и воскликнул:
– Чудесно! Ведь решение этой проблемы все время было у нас под носом!
Иден с надеждой подняла на отца взгляд. Доктор мотнул подбородком в сторону, куда удалился Коннор. Лицо Иден вспыхнуло.
– Папа, прошу тебя, не начинай все сначала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Ты сошел с ума!
– Но, Иди…
– Я догадывалась, а теперь случилось то, чего я всегда боялась. Ты слишком долго жил в джунглях, отец, это помутило твой разум. О Господи, со мной будет то же самое! – Она прижала ладони к лицу, но доктор лишь рассмеялся в ответ. – Я не шучу! – продолжала Иден. – Я туда не поеду. Одумайся! Там живут охотники за головами, людоеды! Они не то что здешние мирные индейцы-вароа.
– Глупости! Коннор сумеет нас защитить. Иди, ты мне нужна. Ты же понимаешь, я не могу без тебя обойтись! Пока мы вместе, ты будешь в абсолютной безопасности. Клянусь, как только мы покорим Амазонку, мы сразу вернемся в Англию. Я напишу книгу и кое-что докажу этому Гумбольдту. Нам никогда больше не придется искать богатого покровителя.
Она не могла вымолвить ни слова в ответ. Когда мать лежала на смертном одре, Иден обещала ей заботиться об отце, но что делать, если этот человек не желает думать о своей безопасности?
– Отец, – скрестив на груди руки, обратилась она к доктору, – тебе пятьдесят пять лет. Твой идол Гумбольдт был в самом расцвете сил, когда совершил это путешествие, и едва не погиб при этом.
В ответ раздалось раздраженное рычание. Иден тотчас поняла, что аргументы, ранящие гордость отца, ей не помогут, и сменила тему:
– Кстати, об этих джунглях, ты не забыл, что Венесуэла сейчас воюет?
– Разумеется, не забыл. Я еще не выжил из ума. Но что с того?
– Чтобы добраться до Амазонки, надо пересечь равнину, а лланос сейчас – основное поле битвы между испанской короной и восставшими колонистами.
– Ну и что? Мы успеем. Сейчас как раз временное затишье. Внутренние районы надежно контролируются мятежниками. Испанцы держатся поближе к берегу и своим кораблям. Никаких трудностей.
– Никаких трудностей? – Иден чуть не расхохоталась ему в лицо. – Начнем с того, что каждая из сторон будет считать тебя шпионом. Испанцы заподозрят в тебе союзника повстанцев, а колонисты решат, что ты работаешь на испанцев.
– Будь это правда, меня давно бы выслали из страны. Черт возьми, Иди, я уже говорил этим проклятым бюрократам в Каракасе: наука вне политики. Здесь я работаю на все человечество.
– О Господи! – Иден спрятала лицо в ладонях. – Ты здесь прячешься от мира, вот и все.
– Что ты сказала? – потрясенно спросил отец.
Иден вздохнула и взяла себя в руки.
– Ничего, отец.
– Вот что я тебе скажу, моя девочка, следи за своими словами, – с достоинством произнес доктор, снова опустился на простой деревянный табурет и оправил куртку. – Конечно, я позволяю тебе много вольностей, но все же я – твой отец.
– Да, сэр. – Иден опустила голову. – Но…
– Что «но», дитя мое?
Иден с надеждой вглядывалась в его лицо.
– В прошлом году ты обещал мне, что мы вернемся в Англию.
Похоже, доктору было неприятно это слышать. Он нахмурился, отвел взгляд и демонстративно занялся своими ботаническими находками.
– Англия, Англия… Что ты забыла в нашей убогой стране? Неужели думаешь, что жизнь там будет сказкой? Я старался уберечь тебя от ее соблазнов. Ты мечтаешь о балах и роскошных экипажах, но в тамошней жизни есть и темная сторона. – Он бросил на нее взгляд из-под очков. – Болезни, преступления, подлость, бедность… Здесь ничего этого нет.
– Но нет и ни одного собеседника! – со слезами вскричала Иден.
Отец смотрел на нее с сочувствием.
– Глупости, здесь есть я. И Коннор. Разумеется, он не очень разговорчив, но если разговорится, его стоит послушать. Ну-ну, будет, будет, дитя мое. – И он ласково похлопал дочь по руке. – Уверяю тебя, мы гораздо более умные собеседники, чем те, которых можно встретить в лондонских гостиных.
– Хочу хоть раз услышать, как разговаривают нормальные люди, – чуть слышно пробормотала Иден.
– Нормальные? – фыркнул доктор. – Это просто синоним посредственности. Иди, поверь, эти лондонские вертушки, которыми ты так восхищаешься, самые пустые, примитивные и никчемные люди на всей земле. Ленты, шляпки, туфельки – и больше ни единой мысли! Неужели ты хочешь стать такой же?
Иден подавила вздох – начинается лекция.
– Только подумай, сколько у тебя здесь преимуществ. Одеваешься как хочешь, говоришь что хочешь, поступаешь как хочешь. Ты же понятия не имеешь, как третируют этих светских красоток их дуэньи, чья единственная задача в жизни – следить за каждым шагом своих подопечных. Да ты через день сойдешь с ума! Подумай, сколько свободы ты имеешь здесь – свободы и образования.
«Свободы? – задумалась Иден. – Почему же я чувствую себя как в тюрьме?»
– Я воспитывал тебя скорее как сына, чем как дочь, – продолжал ученый, ступая на знакомую тропу. Иден знала эту речь почти наизусть. – Подумай, неужели твои утонченные леди способны без ошибок назвать все изученные виды семейства Агасасеае? Или приготовить лечебный чай от желтой лихорадки? Зафиксировать сломанную ногу? Думаю, нет, – с гордостью закончил он. – Ты, моя дорогая, просто уникальна.
– Отец, я не желаю быть уникальной, – устало возразила Иден. – Я просто хочу вернуться к людям. Хочу быть чьей-то, а не сама по себе.
– Ты – моя, разве этого мало?
Чувствуя, что попала в ловушку, Иден отвела взгляд. Все он понимает, только притворяется.
– Разве я не была послушной дочерью? Не поддерживала тебя во всем, не ухаживала за тобой, не помогала в работе, не исполняла все просьбы?
– Ты права, – с неохотой признал отец.
– Папа, говорят, в Англии женщину называют старой девой, если она не выйдет замуж к двадцати пяти годам. Я понимаю, тебе не до подобных мелочей, но вспомни – в прошлом месяце мне исполнилось двадцать три. – Доктор было фыркнул, но Иден опустила голову и продолжила: – Пожалуйста, хоть раз выслушай меня без насмешек. Меня влекут не только балы и экипажи. Я признаю, мне нравятся такие вещи, а какой девушке не нравятся? Но дело не только в этом. Ты бы должен уже достаточно меня изучить, чтобы не думать подобным образом.
– Иди, дорогая, так в чем же дело? – более мягким тоном спросил доктор. – Что так тебя тревожит?
Иден смущенно взглянула на отца:
– Неужели ты не понимаешь? Я… я хочу найти… кого-нибудь.
– Кого?! – в нетерпении вскрикнул он.
– Я сама еще не знаю. Того, кого я смогу любить.
– Так вот, значит, ты о чем, – удивленно пробормотал доктор.
Иден еще ниже склонила голову, пряча вспыхнувшие румянцем щеки и мечтая провалиться сквозь землю от стыда, однако отец с энтузиазмом захлопал себя по бокам и воскликнул:
– Чудесно! Ведь решение этой проблемы все время было у нас под носом!
Иден с надеждой подняла на отца взгляд. Доктор мотнул подбородком в сторону, куда удалился Коннор. Лицо Иден вспыхнуло.
– Папа, прошу тебя, не начинай все сначала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80