На следующей неделе состоятся скачки в Аскоте. В обществе только об этом и говорили, но Иден больше всего ждала великолепного бала в эту субботу, своего первого настоящего бала в Лондоне. Она считала часы до этого грандиозного события и усиленно занималась танцами. Платье, заказанное к балу, должно непременно поразить всех ее новых друзей. И мужа тоже. Но до бала оставалась еще почти неделя, и вся она была заполнена радостями и развлечениями.
В понедельник они ездили в Дербишир, а потом на карточный вечер. Во вторник Иден была на садовом празднике у леди Мэдисон. В среду состоялась вечеринка после спектакля. Туда заглядывали самые знаменитые театральные актеры, осыпая звездной пылью своих аристократических поклонников из общества.
Днем в четверг Джек возил ее на матч поло, потом они в спешке заехали в отель, переоделись и отправились на концерт камерной музыки в Холланд-Хаус.
В пятницу наступила катастрофа. Иден вдруг обнаружила, что исчезла ее французская горничная, а ведь она уже послала сказать, что непременно навестит леди Драксинджер в ее приемный день. Наступил час одеваться, а этой мерзавки нигде не было. Ужас!
Иден бросилась в гостиную. Подол шелкового платья летел за ней, как парус.
– Джек!
– М-м-м… – зевая, отозвался муж. Он был уже во фраке и со скучающим лицом сидел в кресле с газетой.
– Ты не видел Лизетт? Она исчезла.
Джек с недоумением смотрел на жену:
– А, да… Лизетт.
– Я не могу ее найти!
– Точно, Лизетт. Прости, дорогая, я забыл тебе сказать. – Он выпрямился в кресле. – Она уехала.
– Как уехала?
– Я утром ее уволил.
– Что? Ты с ума сошел!
Джек отложил газету.
– Она нас обкрадывала.
Иден едва не задохнулась.
– Я поймал ее, когда она пыталась улизнуть с твоим жемчугом, – объяснил Джек.
Иден нахмурилась:
– Лизетт хотела украсть мой жемчуг?!
– Угу…
– Какой кошмар!
– Понимаю.
– И что же теперь делать? Через час мы должны быть у Драксинджеров.
– Дорогая, пусть другая горничная поможет тебе одеться.
– Но кто будет меня причесывать? – вскричала Иден.
Джек молча смотрел на нее, пока Иден не осознала, что говорит глупости. Смутившись, она подошла к мужу, погладила его по голове и поцеловала в щеку.
– Знаешь, порой у меня от всего этого кружится голова. Я сама себя не помню.
Джек взял Иден за руку и очень серьезно посмотрел ей в глаза.
– Давай останемся сегодня дома, – прошептал он. – Мне хочется побыть с тобой наедине.
Иден почувствовала, как заколотилось ее сердце. Она знала этот обжигающий взгляд, который проникал в самую ее глубину. Как она счастлива, что муж так любит ее! Как соскучилась она по его любви. Дни отчуждения кончились, в ней опять проснулось желание.
– Может быть, мы просто заглянем туда, – пробормотала Иден, поглаживая его кудри. – Мы же обещали приехать, не хочется обижать людей.
– Ну хорошо. Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать.
* * *
Джек вздохнул и снова взялся за газету. Видит Бог, он не желает рассказывать жене, почему на самом деле уволил ее французскую горничную.
Днем, пока Иден была на заседании своего «Садового клуба», Джек работал у себя в кабинете – просматривал корреспонденцию. Он не слышал, как в кабинет проскользнула Лизетт, и застыл, когда его плеча коснулась легкая женская рука. Джек вообразил, что это Иден, и тотчас отозвался всем своим существом, но, обернувшись, он увидел перед собой горничную.
– Миледи уехала, – нежно проворковала девица и придвинулась ближе. – Я подумала, что милорду что-нибудь нужно… – И она начала массировать его напрягшиеся плечи, наклоняясь над его затылком так, что ее большие груди почти легли ему на шею. – Эти руки умеют делать не только прически… – шептала она.
Джек словно окаменел.
Иден так долго отказывала ему, Джек оголодал и действительно как-то взглянул с интересом на эту женщину. Один-единственный раз. Но Лизетт была француженкой, и одного раза для нее было достаточно. Она все поняла.
Черт возьми, думал Джек, он женат, а не мертв. До встречи с Иден он любил именно таких женщин: проницательных, знающих. Именно их он выбирал для себя во время стоянок в далеких портах. Лизетт воплощала женственность – пышные изгибы тела, глубокие манящие глаза, вызывающая чувственность.
Джек знал, что не следовало ее нанимать, но у нее были отличные рекомендации, она уже работала у нескольких дам большого света, а он заботился об Иден, которая ничего не знала о требованиях общества. Его жене понадобится любая помощь, которую он может ей предоставить, а Лизетт производила впечатление очень опытной женщины.
Ее уверенные прикосновения показывали, что и мужское тело не является для нее загадкой. Он сам невольно поддался им.
– Разве не преступление пренебрегать таким мужчиной? – Лизетт жарко дышала ему в самое ухо. – Она не достойна вас.
Джек резко отстранился, не желая допускать и мысли об адюльтере.
– Оставьте меня и больше никогда не говорите дурно о вашей хозяйке.
– Я знаю, вы любите ее, даже несмотря на то что она не желает пускать вас в свою постель. Милорд, вы не должны чувствовать себя виноватым. Я все сделаю ртом – это ведь не считается.
Джек поднялся и отступил на шаг.
– Вы уволены. Я не желаю, чтобы вы приближались к моей жене. Идите.
– Что?
– Соберите свои вещи и уходите.
Она смотрела на него бешеным взглядом.
– Мы дадим вам рекомендации, а сейчас оставьте меня.
Лизетт что-то прошипела и ушла.
Джек хотел вернуться к работе, но через несколько минут отшвырнул перо. Воздержание измучило его. Он вышел из-за стола и отправился на балкон, пытаясь справиться с накатившим на него возбуждением. Сегодня, решил он, и ни одной ночью позже. После дурацкого приема у лорда Драксинджера он осуществит свои супружеские права. Хватит того, что слуги уже начали замечать, что жена не пускает его в свою постель. Он обещал себе, что подождет неделю, но оказалось, что больше пяти дней он не выдержит.
Когда Иден наконец справилась со своими волосами, они отправились на вечер и, как ни странно, обнаружили там множество гостей.
В величественном доме на Ганновер-стрит собралось несколько сот человек. Сквозь толпу невозможно было пройти.
В свете придерживаются множества ритуалов, но Джек всегда считал, что это «мы сегодня дома» – самая нелепая трата времени. У входа собралась длинная очередь из гостей, которая медленно втягивалась в парадные двери и еще медленнее поднималась по широкой лестнице, чтобы приветствовать ожидавших на площадке хозяина и хозяйку. После этого многие просто разворачивались и пускались в обратный путь. В некоторые вечера следовало посетить три, а то и четыре дома. Насколько Джек понимал, целью таких вечеров была возможность поговорить с другими гостями, однако сам он считал это настоящей пыткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80