Особенно резко отозвался о католикосе:
— Чем заслужил я подобное отношение?
— А может, заслужил? — как бы бесстрастно спросил патриарх. — Не слишком ли ты требователен к церкови?
— Нет, патриарх, не слишком! Не я ли ублажал братию? Не я ли защищал священный божий храм? И в роковой час католикос оставил меня… мало оставил, он еще помогал моим недругам.
— Чего требовал ты от католикоса, сын мой?
— Войско! Только войско! Оно укрыто за крепкими монастырскими стенами. А разве можно уберечь церковь, когда враг разрушает царство? И теперь, если судьба определила мне возвращение…
— Сын мой, не судьба, а господь бог наш. Ты сам во многом повинен… Не все короли венчаны. Кому неведомо, что на Руси царствует не Михаил Федорович, а патриарх Филарет. Ты тоже был на своей земле невенчанным царем. Почему на благо родины не укрепился на троне? Неразумно действовал, сын мой.
Саакадзе вспомнил совет горцев, их настроение и удивление и вздохнул:
— Святой отец, ты не знаешь мою страну, там крепки старые устои. Не простил бы мне народ захвата трона Багратиони. Все мои помыслы — о расцвете моего отечества. А какой возможен расцвет без участия народа? И потом… должен признаться… да, святой отец, не тяготеет мое сердце к трону. Царь — это узник высшего княжества, он должен подчиняться владетелям… — Саакадзе хотел добавить: «И церкови», но вовремя спохватился, — и Высшему совету. А я люблю простор, люблю звенеть мечом и слушать звон аршина, гирь, люблю стук копыт коней, несущих воинов на правую битву за народ, люблю стук молотков, выковывающих оружие для защитников родины, и люблю перезвон колокольчиков на шеях караванных верблюдов. И еще люблю, святой отец, большую беседу с послами, зодчими, воздвигающими крепости и… здания, радующие глаз. Люблю неторопливую беседу с народом, сидящим на бревнах у реки, перебирающей кругляки… И ты, патриарх вселенский, не одними церковными делами занят. И тебе слишком тесен мир церквей. И тебя радует не только перезвон колоколов.
— Не грешен, сын мой, занят я одними делами церкови. И на благо, ради укрепления ее мощи и власти, ради обогащения дома божьего, не отрываю мысли свои от дел царств… Вот в Константинополе нет постоянного посла Русии — и незачем: Филарет всегда прислушивается к моим советам и грамоты мои ценит. Я правлю здесь посольские дела. Мне все ведомо не только о турецком царстве, — это было бы мелко для широких рек моих деяний, но и о многих странах Старого Света.
Наверное, тебе сказали, что я здесь на страже интересов короля шведов Густава-Адольфа, в переписке со многими и помогаю тайным планам против господом отвергнутых Габсбургов. Папа Римский знает это, и все иезуиты бешено ненавидят меня, стремясь очернить. Видишь ли, сын мой, совсем недавно устроил я тайную встречу послов Голландии и Венеции с Режап-пашой и другими влиятельными пашами, помогаю Венгрии против деспотизма турок, помогаю тем, кто стал против Габсбургов, алчущих захватить многие государства для возвышения и обогащения своей фамилии. Не забываю я и божьи дела. Ты сам знаешь: выкупаю по желанию патриарха Филарета русийских людей из турецкого рабства… Посылаю ценные грамоты Филарету о делах иных держав, о делах Турции. И знаю — Русия ценит мои скромные деяния, ценят и другие… Не для хвастовства говорю тебе, сын мой, а для поучения: государственный муж да держит в своей длани дела своих и чужих стран…
— Я внимаю тебе, святой отец, восхищенно. Тот патриарх вселенский, кто печалится о делах, переживающих нас… Но до меня дошло, что твоим врагам удалось дважды оклеветать тебя и ты много страдал…
— Христос терпел и нам велел. Оклеветали меня габсбургские дипломаты, иезуиты и Коллегия пропаганды веры. Эти еретики преследуют меня с волчьей ненавистью, доносят султану, обвиняя в измене Турции, указывают на мое покровительство запорожцам. И то верно, не раз выкупал их из страшного турецкого рабства… На то была тайная просьба Русии. Наконец, император Габсбург и папа Римский определили большие суммы, и врагам моим, совместно с де Сези, удалось подкупить влиятельных пашей. За срок с тысяча шестьсот двадцать первого года им посчастливилось уже дважды свергнуть меня с патриаршего престола. Они пытались пленить меня и увезти в Рим. Но все всуе: голландский посол тоже не жалел золота и неизменно добивался восстановления меня на патриаршем престоле. Перетолковывают иезуиты книгоописания мои, обвиняя в отступничестве, — думаю, вновь попытаются свергнуть, но не устрашаюсь, безмерно нужен я странам истинной веры, борющимся с Габсбургами, и всегда они за большие деньги будут восстанавливать меня.
— Если бы мой голос звучал здесь подобно боевой трубе, а не флейте, я бы боролся за тебя, ибо небо скупо на великих людей!..
— Сын мой, разве не ведомо тебе, что османам не сила, не разум нужны, а золото? Для меня оно всегда найдется… Жди спокойно. Я скоро устрою тебе встречу с султаном. Может, еще есть просьба?
— Ты угадал, святой отец: необходимо переправить в Батуми князей Картли и семейство их, — ты знаешь, родственников Эракле Афендули. Боюсь, без твоей помощи ограбят их, хорошо еще, если не убьют… До меня дошло, что за ними следят разбойники Хозрев-паши, потому и поселились они в твоих владениях.
— И это для нас не трудно. Фома Кантакузин достанет у Режап-паши охранную грамоту, и греческая фелюга отплывет с нашей стражей. От Хозрева одного спасения нет, да покарает бог это исчадие ада вместе с де Сези!..
— Хотел спросить тебя, святой отец, почему король франков такого посла здесь держит?
— Король ни при чем. Кардинал Ришелье не сразу обратил свой взор на Восток, теперь он привязал к послу ниточку, выдернутую из красной мантии.
— Для чего?
— Чтобы удобнее было дергать, согласуя движения куклы со своим тайным планом. По промыслу божьему наступил поворот в политике де Сези, — красная ниточка крепко зажата в руке кардинала, повернулся посол против Габсбургов. Главный советник короля Швеции Густава-Адольфа — Руссель, гугенот, родом из Седана, — как только прибыл в Константинополь, сразу со мною вступил в тесную политическую дружбу… С представителями Голландии и Венеции он также вошел в союз, но к послу франков был неизменно холоден, и де Сези ни хитростью, ни угрозами ничего не удавалось выведать о целях его прибытия. Сейчас Руссель пьет кофе во дворце франкского графа.
— Сколь ты сведущ, святой отец! Восхищаюсь все больше тобой и горжусь, ибо умом своим прославляешь греческую веру! Мою веру! Ты словно полководец божьего войска.
— Не сподобил господь бог наш видеть тихую жизнь. После покорения Византии турки для нас — волки. А кто лицезрел спокойствие в стане, окруженном волками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
— Чем заслужил я подобное отношение?
— А может, заслужил? — как бы бесстрастно спросил патриарх. — Не слишком ли ты требователен к церкови?
— Нет, патриарх, не слишком! Не я ли ублажал братию? Не я ли защищал священный божий храм? И в роковой час католикос оставил меня… мало оставил, он еще помогал моим недругам.
— Чего требовал ты от католикоса, сын мой?
— Войско! Только войско! Оно укрыто за крепкими монастырскими стенами. А разве можно уберечь церковь, когда враг разрушает царство? И теперь, если судьба определила мне возвращение…
— Сын мой, не судьба, а господь бог наш. Ты сам во многом повинен… Не все короли венчаны. Кому неведомо, что на Руси царствует не Михаил Федорович, а патриарх Филарет. Ты тоже был на своей земле невенчанным царем. Почему на благо родины не укрепился на троне? Неразумно действовал, сын мой.
Саакадзе вспомнил совет горцев, их настроение и удивление и вздохнул:
— Святой отец, ты не знаешь мою страну, там крепки старые устои. Не простил бы мне народ захвата трона Багратиони. Все мои помыслы — о расцвете моего отечества. А какой возможен расцвет без участия народа? И потом… должен признаться… да, святой отец, не тяготеет мое сердце к трону. Царь — это узник высшего княжества, он должен подчиняться владетелям… — Саакадзе хотел добавить: «И церкови», но вовремя спохватился, — и Высшему совету. А я люблю простор, люблю звенеть мечом и слушать звон аршина, гирь, люблю стук копыт коней, несущих воинов на правую битву за народ, люблю стук молотков, выковывающих оружие для защитников родины, и люблю перезвон колокольчиков на шеях караванных верблюдов. И еще люблю, святой отец, большую беседу с послами, зодчими, воздвигающими крепости и… здания, радующие глаз. Люблю неторопливую беседу с народом, сидящим на бревнах у реки, перебирающей кругляки… И ты, патриарх вселенский, не одними церковными делами занят. И тебе слишком тесен мир церквей. И тебя радует не только перезвон колоколов.
— Не грешен, сын мой, занят я одними делами церкови. И на благо, ради укрепления ее мощи и власти, ради обогащения дома божьего, не отрываю мысли свои от дел царств… Вот в Константинополе нет постоянного посла Русии — и незачем: Филарет всегда прислушивается к моим советам и грамоты мои ценит. Я правлю здесь посольские дела. Мне все ведомо не только о турецком царстве, — это было бы мелко для широких рек моих деяний, но и о многих странах Старого Света.
Наверное, тебе сказали, что я здесь на страже интересов короля шведов Густава-Адольфа, в переписке со многими и помогаю тайным планам против господом отвергнутых Габсбургов. Папа Римский знает это, и все иезуиты бешено ненавидят меня, стремясь очернить. Видишь ли, сын мой, совсем недавно устроил я тайную встречу послов Голландии и Венеции с Режап-пашой и другими влиятельными пашами, помогаю Венгрии против деспотизма турок, помогаю тем, кто стал против Габсбургов, алчущих захватить многие государства для возвышения и обогащения своей фамилии. Не забываю я и божьи дела. Ты сам знаешь: выкупаю по желанию патриарха Филарета русийских людей из турецкого рабства… Посылаю ценные грамоты Филарету о делах иных держав, о делах Турции. И знаю — Русия ценит мои скромные деяния, ценят и другие… Не для хвастовства говорю тебе, сын мой, а для поучения: государственный муж да держит в своей длани дела своих и чужих стран…
— Я внимаю тебе, святой отец, восхищенно. Тот патриарх вселенский, кто печалится о делах, переживающих нас… Но до меня дошло, что твоим врагам удалось дважды оклеветать тебя и ты много страдал…
— Христос терпел и нам велел. Оклеветали меня габсбургские дипломаты, иезуиты и Коллегия пропаганды веры. Эти еретики преследуют меня с волчьей ненавистью, доносят султану, обвиняя в измене Турции, указывают на мое покровительство запорожцам. И то верно, не раз выкупал их из страшного турецкого рабства… На то была тайная просьба Русии. Наконец, император Габсбург и папа Римский определили большие суммы, и врагам моим, совместно с де Сези, удалось подкупить влиятельных пашей. За срок с тысяча шестьсот двадцать первого года им посчастливилось уже дважды свергнуть меня с патриаршего престола. Они пытались пленить меня и увезти в Рим. Но все всуе: голландский посол тоже не жалел золота и неизменно добивался восстановления меня на патриаршем престоле. Перетолковывают иезуиты книгоописания мои, обвиняя в отступничестве, — думаю, вновь попытаются свергнуть, но не устрашаюсь, безмерно нужен я странам истинной веры, борющимся с Габсбургами, и всегда они за большие деньги будут восстанавливать меня.
— Если бы мой голос звучал здесь подобно боевой трубе, а не флейте, я бы боролся за тебя, ибо небо скупо на великих людей!..
— Сын мой, разве не ведомо тебе, что османам не сила, не разум нужны, а золото? Для меня оно всегда найдется… Жди спокойно. Я скоро устрою тебе встречу с султаном. Может, еще есть просьба?
— Ты угадал, святой отец: необходимо переправить в Батуми князей Картли и семейство их, — ты знаешь, родственников Эракле Афендули. Боюсь, без твоей помощи ограбят их, хорошо еще, если не убьют… До меня дошло, что за ними следят разбойники Хозрев-паши, потому и поселились они в твоих владениях.
— И это для нас не трудно. Фома Кантакузин достанет у Режап-паши охранную грамоту, и греческая фелюга отплывет с нашей стражей. От Хозрева одного спасения нет, да покарает бог это исчадие ада вместе с де Сези!..
— Хотел спросить тебя, святой отец, почему король франков такого посла здесь держит?
— Король ни при чем. Кардинал Ришелье не сразу обратил свой взор на Восток, теперь он привязал к послу ниточку, выдернутую из красной мантии.
— Для чего?
— Чтобы удобнее было дергать, согласуя движения куклы со своим тайным планом. По промыслу божьему наступил поворот в политике де Сези, — красная ниточка крепко зажата в руке кардинала, повернулся посол против Габсбургов. Главный советник короля Швеции Густава-Адольфа — Руссель, гугенот, родом из Седана, — как только прибыл в Константинополь, сразу со мною вступил в тесную политическую дружбу… С представителями Голландии и Венеции он также вошел в союз, но к послу франков был неизменно холоден, и де Сези ни хитростью, ни угрозами ничего не удавалось выведать о целях его прибытия. Сейчас Руссель пьет кофе во дворце франкского графа.
— Сколь ты сведущ, святой отец! Восхищаюсь все больше тобой и горжусь, ибо умом своим прославляешь греческую веру! Мою веру! Ты словно полководец божьего войска.
— Не сподобил господь бог наш видеть тихую жизнь. После покорения Византии турки для нас — волки. А кто лицезрел спокойствие в стане, окруженном волками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219