— Рошарио целый день готовит еду. По-моему, ей просто хочется чем-нибудь заняться, чтобы мысли не так сильно донимали ее, — сказал Доландо. — Ей было бы приятно, если бы вы пришли поесть с нами. Джондалар, она будет рада видеть и Серенио, и Дарво. И у нее стало бы легче на душе, Тонолан, если бы ты поел хоть немного. Она беспокоится за тебя.
Джондалар почувствовал, как нелегко приходится Доландо. Все его мысли занимал лишь Тонолан, и он не подумал о том, что обитатели Пещеры тоже горюют. Джетамио выросла здесь. И Доландо наверняка заботился о ней как о ребенке своего очага. Многие были к ней привязаны. Толи и Маркено приходились ей родственниками, и он заметил, что Серенио стала часто плакать. А Дарво так расстроился, что не хотел с ним разговаривать.
— Я скажу Серенио, — ответил Джондалар. — Дарво наверняка захочет прийти. Возможно, он придет один. Мне хотелось бы поговорить с Серенио.
— Скажи ему, пусть приходит, — проговорил Доландо, а про себя подумал: «Надо, чтобы мальчик остался ночевать у нас, его матери и Джондалару потребуется время, чтобы принять какое-то решение.
Мужчины ушли под навес и ненадолго задержались у огня, пылавшего в главном очаге. Они почти не разговаривали, но им хотелось побыть еще немного вместе. Все они понимали, что в их жизни произошли перемены и больше им уже не доведется постоять вот так рядом друг с другом.
На террасе лежали глубокие вечерние тени, повеяло холодом, хотя еще было видно, как блики солнечного света играют на поверхности воды в реке. Пока они стояли у огня, им ненадолго показалось, что ничего не изменилось, что можно позабыть о происшедшей трагедии. Уже сгустились сумерки, а они все не трогались с места, желая продлить это мгновение. Каждый погрузился в размышления, и, если бы им пришло в голову поделиться мыслями друг с другом, они обнаружили бы, что думают об одном и том же: о событиях, которые привели двух Зеландонии в Пещеру Шарамудои, и о том, доведется ли им свидеться снова.
— Ну что же вы все не идете? — спросила Рошарио, чувствуя, что не может больше ждать. Впрочем, она догадалась, как дорога для них эта возможность провести какое-то время в безмолвном общении друг с другом, и постаралась их не беспокоить. Но тут показались Шамуд и Серенио, прибежал Дарво, игравший неподалеку со сверстниками, другие люди стали собираться у главного очага, и возникшее было ощущение покоя и близости пропало. Рошарио зазвала к себе всех, в том числе и Джондалара с Серенио, но те вскоре ушли.
Они молча отправились к краю террасы, а затем вдоль стены к лежавшему на земле бревну, на котором можно было посидеть в час заката, наблюдая за рекой. Поразительная красота природы привела их в глубокое восхищение. Не говоря ни слова, они наслаждались, созерцая величественную картину, сотканную из разнообразных металлических оттенков. Пока расплавленный шар еще висел над горизонтом, края свинцово-серых облаков слегка серебрились, а затем покрылись сверкающей позолотой, отражавшейся в водах реки. Огненно-красные лучи превратили золото в сияющую медь, а когда они начали угасать, облака окрасились сначала в бронзовый, а затем и в серебристый цвет.
На смену светлому серебру пришел свинец, который темнел все сильнее и сильнее, и тогда Джондалар наконец собрался с духом и повернулся к Серенио. «Она действительно красива, — подумал он. — И жить с ней легко и удобно, она очень заботлива». Он открыл было рот, намереваясь заговорить.
— Пойдем обратно, Джондалар, — опередив его, сказала Серенио.
— Серенио… я… мы с тобой прожили… — запинаясь, проговорил он.
— Тсс, — сказала Серенио, поднеся палец к губам, — давай не будем разговаривать. Пойдем обратно.
В голосе ее прозвучали настойчивые нотки. Встретившись с ней взглядом, Джондалар догадался, что в ней говорит желание. Потянувшись к ней, он взял ее за руку, прикоснулся губами к ее пальцам, а затем поцеловал ее в ладонь. Его теплые губы притронулись к ее запястью. Приподняв рукав, Джондалар поцеловал ее в ложбинку под локтем.
Серенио вздохнула, закрыла глаза и откинула голову назад. Придерживая ее за затылок, Джондалар отыскал губами ямку между ключицами, мочку уха, а потом и приоткрытый рот. Тело Серенио напряглось, она замерла в ожидании. Он принялся целовать ее, долго, не спеша, прикасаясь языком к краям ее нёба, к мягкой впадинке под языком, чувствуя, как она все плотнее прижимается к нему. Дыхание Серенио участилось. Когда они наконец оторвались друг от друга, рука ее скользнула вниз, и она почувствовала, что Джондалар объят желанием, как и она сама.
— Давай вернемся, — сказала она чуть хрипловатым голосом.
— Зачем? Почему бы не остаться здесь? — спросил он.
— Тогда все закончится слишком быстро. Лучше расположиться у огня на меховых шкурах, чтобы не нужно было спешить.
Им отнюдь не наскучило заниматься любовью друг с другом, но в последнее время они стали делать это как бы машинально. Они знали, что нравится каждому из них, и прибегали к испытанным способам, лишь изредка пробуя что-то новое. Он понял, что сегодня она хочет большего, и только обрадовался этому. Придерживая ее голову обеими руками, он стал целовать ее веки, кончик носа, мягкие щеки, легонько подул ей в ухо, потеребил за мочку, и его губы заскользили по ее шее. Внезапно он крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы.
— Пожалуй, нам лучше вернуться, Серенио, — сказал он шепотом.
— Как раз об этом я тебе и говорила.
Рука Серенио обвилась вокруг пояса Джондалара. Он обнял ее за плечи, и они пошли рядышком по тропинке, огибая выступ. Впервые за все время он не стал из осторожности пропускать ее вперед и даже не заметил, что движется по краю глубокой пропасти.
Терраса погрузилась в сплошной мрак, сотканный из ночной мглы и теней. Скалистые стены загородили собой луну, и лишь кое-где в промежутках между облаками мерцали звезды. Они задержались куда дольше, чем предполагали. У главного очага уже никого не было, хотя поленья до сих пор горели ярким пламенем. Рошарио и Доландо ушли к себе, у них сидели еще какие-то люди, а поравнявшись с входом в их жилище, они увидели, что Дарво и Тонолан играют, подбрасывая вырезанные из кости фигурки.
Джондалар улыбнулся. Они с братом проводили за этой игрой долгие зимние вечера. За ней можно было просидеть хоть полночи, и она требовала сосредоточения, а значит, помогала на время забыть о многом.
В жилище, где обитали Джондалар и Серенио, было темно. Он принес дров в выложенный камнем очаг, сходил к главному очагу за горящей головней, чтобы развести в нем огонь, а затем поставил у входа крест-накрест две доски и набросил на них большой кожаный лоскут, чтобы отгородиться от внешнего мира.
Когда он сбросил с себя верхнюю одежду, Серенио достала чашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197