Она явно не хотела сдавать своих позиций, чувствуя себя куда старше и опытнее этого игривого малыша, пусть он и был детенышем пещерного льва. Эйла стала его приемной матерью, Уинни же превратилась в няньку. Укреплению дружественных отношений между двумя животными в немалой степени способствовало одно достаточно неожиданное обстоятельство — Вэбхья любил конский навоз.
Экскременты хищных животных не вызывали у него ни малейшего интереса, его привлекал помет травоядных. Стоило ему обнаружить навозную кучу, как он начинал валяться на ней так, что Эйла не могла удержаться от смеха. Он готовился к будущей охоте, пытаясь отбить собственный запах запахом помета. Особенно комично это выглядело в тех случаях, когда он находил помет мамонта.
И все-таки помет Уинни нравился ему больше всего. Когда он впервые обнаружил сухие конские яблоки, сложенные Эйлой для растопки, он долго не мог нарадоваться своей находке — он таскал их с места на место, вываливался в них, играл с ними. Когда Уинни вернулась в пещеру, то обнаружила, что он пахнет так же, как и она сама. После этого она стала воспринимать его как часть себя. Она перестала нервничать и стала относиться к нему как к собственному детенышу, прощая ему все шалости и странности.
* * *
Этим летом Эйла чувствовала себя куда счастливее, чем год назад, когда она покинула Клан. Уинни помогла ей скоротать длинную холодную зиму, но с появлением львенка в ее жизни возникло еще одно забытое явление. Он принес с собой смех. На возню осторожной кобылы и игривого львенка невозможно было взирать без смеха.
Теплым солнечным днем в середине лета она стояла на лугу, наблюдая за новой игрой львенка и лошади. Они гонялись друг за другом по широкому кругу. Вначале львенок замедлял свой бег так, чтобы Уинни могла его нагнать, затем он порывисто устремлялся вперед, Уинни же замедляла свой шаг настолько, что он догонял ее, обежав полный круг. После этого вперед уносилась уже она — и так до бесконечности. Ничего более комичного Эйла еще не видела. Она хохотала, прислонившись к стволу дерева и схватившись за живот.
Немного успокоившись, она удивилась самой себе. Почему в подобных ситуациях она издает такие странные звуки? Что их вызывает? Сейчас, когда никто не корил ее за них, они казались ей такими естественными. Почему они считали смех чем-то предосудительным? В Клане никто не смеялся и не улыбался. Единственным исключением был ее сын. При этом тамошние люди ценили юмор и одобрительно кивали головами, слушая смешные истории. Порой на их лицах возникало нечто похожее на улыбку, но у них подобное выражение ассоциировалось не с веселостью или блаженством, но с нервным напряжением и страхом.
Если же смех выходит у нее сам собой и приводит ее в прекрасное расположение духа, то что в нем дурного? Интересно, смеются ли Другие? Другие… Благостные чувства в тот же миг оставили ее. Она не любила вспоминать о людях. Ведь она перестала искать их… Айза советовала ей найти соплеменников. Жить в одиночку не только тоскливо, но и опасно. Если она заболеет или поранится, кто придет ей на помощь?
Какой счастливой казалась ей теперь ее нынешняя жизнь! Ни Уинни, ни Вэбхья нисколько не мешали ей жить. Они не одергивали и не воспитывали ее. Мол, ей не следует улыбаться, или плакать, или охотиться, или пользоваться определенными видами оружия. Она решала все сама и потому чувствовала себя свободной. То, что почти все время уходило у нее на обеспечение таких потребностей, как еда, тепло и кров, нисколько не печалило ее, — это обстоятельство представлялось Эйле вполне естественным. Более того, оно придавало ей уверенности — ведь она могла обеспечить себя всем необходимым.
С той поры как в пещере появился львенок, ее тоска по людям заметно ослабла. Внутренняя пустота и жажда общения стали столь привычными, что она уже не обращала на них внимания. Два животных смогли до известной степени заполнить эту пустоту. Когда она была еще совсем маленькой девочкой, с ней нянчились Айза и Креб, теперь они с Уинни возились с маленьким львенком. Ночью, когда Вэбхья прятал свои коготки и сворачивался рядом с ней в клубок, ей казалось, что рядом с ней лежит Дарк.
Она не спешила на поиски Других, имевших неведомые ей обычаи и ограничения. Других, которые вновь могли лишить ее смеха… «Нет, — пообещала она сама себе. — Я ни за что не стану жить с людьми, которые запретят мне смеяться».
Животные угомонились. Уинни принялась пощипывать травку, Вэбхья отдыхал неподалеку. Он тяжело дышал, высунув язык от усталости. Эйла тихонько присвистнула, призывая к себе Уинни. Вслед за кобылкой поплелся и Вэбхья.
— Уинни, мне пора отправляться на охоту, — сообщила она жестами. — Этот лев жрет столько, что скоро мне будет его не прокормить…
С тех самых пор, как львенок оправился от ран, он неизменно сопровождал Эйлу или Уинни во всех их походах. Львят, живших в прайде, и детей, росших в Клане, никогда не предоставляли самим себе, и потому обеим сторонам такое положение вещей представлялось вполне естественным. Однако это приводило к возникновению серьезной проблемы: как она могла охотиться, если ее постоянно сопровождал пещерный лев? Впрочем, едва Уинни перестала бояться львенка, проблема разрешилась сама собой. Львица-мать обычно становится лидером подгруппы, в которую, помимо ее детенышей, входит молодая самка. Когда мать отправляется на охоту, эта самка следит за ее детенышами. Вэбхья стал воспринимать Уинни именно в этом качестве. Эйла знала, что к кобылице, вооруженной тяжелыми копытами, не осмелился бы подойти ни один из небольших хищников, подобных гиене, однако это значило, что на охоту ей вновь предстояло ходить пешком. Впрочем, неудобство это вскоре пошло ей на пользу.
Она привыкла обходить стороной прайд пещерных львов, живших к востоку от ее долины. Однако стоило ей заметить под чахлыми сосенками нескольких львов, как она тут же решила понаблюдать за ними, с тем чтобы лучше узнать жизнь существ, с которыми ее связывал тотем.
Нечего и говорить, занятие это было рискованным. Она оставалась охотницей, но в любое мгновение могла превратиться в добычу. Она наблюдала за хищниками и прежде и потому умела делать это достаточно незаметно. Львы, знавшие, что она наблюдает за ними, через какое-то время привыкли к ее соседству и попросту перестали обращать на нее внимание. Тем не менее занятие ее от этого не становилось менее опасным.
Большую часть времени хищники отдыхали или спали, однако стоило им выйти на охоту, они становились воплощением быстроты и ярости. Волки, которые привыкли охотиться стаей, способны справиться с крупным оленем — львица может сделать то же самое куда быстрее. Львы охотятся только в том случае, если они испытывают голод, едят же они обычно раз в несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197
Экскременты хищных животных не вызывали у него ни малейшего интереса, его привлекал помет травоядных. Стоило ему обнаружить навозную кучу, как он начинал валяться на ней так, что Эйла не могла удержаться от смеха. Он готовился к будущей охоте, пытаясь отбить собственный запах запахом помета. Особенно комично это выглядело в тех случаях, когда он находил помет мамонта.
И все-таки помет Уинни нравился ему больше всего. Когда он впервые обнаружил сухие конские яблоки, сложенные Эйлой для растопки, он долго не мог нарадоваться своей находке — он таскал их с места на место, вываливался в них, играл с ними. Когда Уинни вернулась в пещеру, то обнаружила, что он пахнет так же, как и она сама. После этого она стала воспринимать его как часть себя. Она перестала нервничать и стала относиться к нему как к собственному детенышу, прощая ему все шалости и странности.
* * *
Этим летом Эйла чувствовала себя куда счастливее, чем год назад, когда она покинула Клан. Уинни помогла ей скоротать длинную холодную зиму, но с появлением львенка в ее жизни возникло еще одно забытое явление. Он принес с собой смех. На возню осторожной кобылы и игривого львенка невозможно было взирать без смеха.
Теплым солнечным днем в середине лета она стояла на лугу, наблюдая за новой игрой львенка и лошади. Они гонялись друг за другом по широкому кругу. Вначале львенок замедлял свой бег так, чтобы Уинни могла его нагнать, затем он порывисто устремлялся вперед, Уинни же замедляла свой шаг настолько, что он догонял ее, обежав полный круг. После этого вперед уносилась уже она — и так до бесконечности. Ничего более комичного Эйла еще не видела. Она хохотала, прислонившись к стволу дерева и схватившись за живот.
Немного успокоившись, она удивилась самой себе. Почему в подобных ситуациях она издает такие странные звуки? Что их вызывает? Сейчас, когда никто не корил ее за них, они казались ей такими естественными. Почему они считали смех чем-то предосудительным? В Клане никто не смеялся и не улыбался. Единственным исключением был ее сын. При этом тамошние люди ценили юмор и одобрительно кивали головами, слушая смешные истории. Порой на их лицах возникало нечто похожее на улыбку, но у них подобное выражение ассоциировалось не с веселостью или блаженством, но с нервным напряжением и страхом.
Если же смех выходит у нее сам собой и приводит ее в прекрасное расположение духа, то что в нем дурного? Интересно, смеются ли Другие? Другие… Благостные чувства в тот же миг оставили ее. Она не любила вспоминать о людях. Ведь она перестала искать их… Айза советовала ей найти соплеменников. Жить в одиночку не только тоскливо, но и опасно. Если она заболеет или поранится, кто придет ей на помощь?
Какой счастливой казалась ей теперь ее нынешняя жизнь! Ни Уинни, ни Вэбхья нисколько не мешали ей жить. Они не одергивали и не воспитывали ее. Мол, ей не следует улыбаться, или плакать, или охотиться, или пользоваться определенными видами оружия. Она решала все сама и потому чувствовала себя свободной. То, что почти все время уходило у нее на обеспечение таких потребностей, как еда, тепло и кров, нисколько не печалило ее, — это обстоятельство представлялось Эйле вполне естественным. Более того, оно придавало ей уверенности — ведь она могла обеспечить себя всем необходимым.
С той поры как в пещере появился львенок, ее тоска по людям заметно ослабла. Внутренняя пустота и жажда общения стали столь привычными, что она уже не обращала на них внимания. Два животных смогли до известной степени заполнить эту пустоту. Когда она была еще совсем маленькой девочкой, с ней нянчились Айза и Креб, теперь они с Уинни возились с маленьким львенком. Ночью, когда Вэбхья прятал свои коготки и сворачивался рядом с ней в клубок, ей казалось, что рядом с ней лежит Дарк.
Она не спешила на поиски Других, имевших неведомые ей обычаи и ограничения. Других, которые вновь могли лишить ее смеха… «Нет, — пообещала она сама себе. — Я ни за что не стану жить с людьми, которые запретят мне смеяться».
Животные угомонились. Уинни принялась пощипывать травку, Вэбхья отдыхал неподалеку. Он тяжело дышал, высунув язык от усталости. Эйла тихонько присвистнула, призывая к себе Уинни. Вслед за кобылкой поплелся и Вэбхья.
— Уинни, мне пора отправляться на охоту, — сообщила она жестами. — Этот лев жрет столько, что скоро мне будет его не прокормить…
С тех самых пор, как львенок оправился от ран, он неизменно сопровождал Эйлу или Уинни во всех их походах. Львят, живших в прайде, и детей, росших в Клане, никогда не предоставляли самим себе, и потому обеим сторонам такое положение вещей представлялось вполне естественным. Однако это приводило к возникновению серьезной проблемы: как она могла охотиться, если ее постоянно сопровождал пещерный лев? Впрочем, едва Уинни перестала бояться львенка, проблема разрешилась сама собой. Львица-мать обычно становится лидером подгруппы, в которую, помимо ее детенышей, входит молодая самка. Когда мать отправляется на охоту, эта самка следит за ее детенышами. Вэбхья стал воспринимать Уинни именно в этом качестве. Эйла знала, что к кобылице, вооруженной тяжелыми копытами, не осмелился бы подойти ни один из небольших хищников, подобных гиене, однако это значило, что на охоту ей вновь предстояло ходить пешком. Впрочем, неудобство это вскоре пошло ей на пользу.
Она привыкла обходить стороной прайд пещерных львов, живших к востоку от ее долины. Однако стоило ей заметить под чахлыми сосенками нескольких львов, как она тут же решила понаблюдать за ними, с тем чтобы лучше узнать жизнь существ, с которыми ее связывал тотем.
Нечего и говорить, занятие это было рискованным. Она оставалась охотницей, но в любое мгновение могла превратиться в добычу. Она наблюдала за хищниками и прежде и потому умела делать это достаточно незаметно. Львы, знавшие, что она наблюдает за ними, через какое-то время привыкли к ее соседству и попросту перестали обращать на нее внимание. Тем не менее занятие ее от этого не становилось менее опасным.
Большую часть времени хищники отдыхали или спали, однако стоило им выйти на охоту, они становились воплощением быстроты и ярости. Волки, которые привыкли охотиться стаей, способны справиться с крупным оленем — львица может сделать то же самое куда быстрее. Львы охотятся только в том случае, если они испытывают голод, едят же они обычно раз в несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197