— Эти рабы такие бестолковые, — с жаром доказывал он Германику. — За ними глаз да глаз нужен. Но ничего, у меня не пофилонят. Уж я знаю, как с ними обращаться.
Правда, до этого ему пришлось пережить минуту панического страха, когда он вдруг однажды наткнулся в зале, где обедал Германик и его свита, на трибуна Кассия Херею.
Хотя до того они встречались всего один раз, да и то мельком, грек похолодел. Если его сейчас узнают, да еще и докопаются до его роли в усмирении восстания Агриппы Постума, то вряд ли кто-нибудь сможет позавидовать судьбе несчастного уроженца Халкедона.
Но Херея не узнал его. У него была неважная память на лица, да и видел-то он Никомеда только раз в темноте и в такой спешке, что совершенно не запомнил его черт.
Так что Никомед не без оснований считал, что ему очень повезло. Он даже умерил свою обычную скупость и действительно принес Меркурию щедрую жертву, ибо понял, что экономить на Богах опасно.
Денег у него было достаточно — тяжелый кошель, захваченный им из дому, не утонул в море, будучи крепко привязан к поясу шкипера, да и Германик неплохо платил ему за верную службу.
И вот сейчас Никомед решил на всякий случай заглянуть на кухню, проверить, что там и как. Не пытается ли какой-нибудь наглый раб украсть хозяйские харчи?
Все оказалось в порядке. Грека настолько утешила эта мысль, что он тут же нацедил себе кувшинчик вина, присел за большой плитой на мозаичный пол и погрузился в приятные мысли. И сам не заметил, как немного задремал, пригревшись у теплых камней.
Разбудили его звуки шагов и осторожные голоса. Разговаривали двое мужчин. Никомед осторожно выглянул из-за плиты.
Одного он узнал сразу — это был египтянин, который с недавних пор работал у них на кухне. Второго он видел впервые. Какой-то смуглый усатый парень восточного типа.
Поначалу шкипер собирался выскочить из укрытия и хорошенько обложить египтянина за то, что тот шляется по служебным помещениям в неположенное время, да еще и таскает с собой посторонних.
«Наверное, привел своего родственничка подкормиться за чужой счет. Как бы не так, любезный. У меня такие номера не проходят», — подумал Никомед, но тут же решил подождать и конкретно выяснить, что же будут делать нарушители трудовой дисциплины, ярым блюстителем которой Никомед сделался с некоторых пор.
Он навострил свои большие уши и от первых же слов, услышанных из чужого разговора, у него похолодело в животе,
— Я пришел от хозяина, — говорил смуглый мужчина. — Ты понимаешь, от кого?
— Конечно, — ответил египтянин. — Я давно ждал этого момента.
— Хорошо, — сказал смуглый. — Но хозяин еще приказал передать, чтобы ты не вздумал выкинуть какой-нибудь фокус. Иначе тебя разрежут на куски и скормят муренам в его пруду.
— Пусть твой достойный господин не беспокоится, — процедил сквозь зубы египтянин. — У меня у самого есть веские причины желать смерти Германику, так что тут наши интересы совпадают.
— И какие же это причины? — подозрительно спросил посланец Вонона.
— Еще не так давно я был слугой одного римского патриция, — объяснил египтянин. — Он служил при штабе Германика на Рене. И вот так получилось, что мой хозяин, да и я тоже, опасаемся, как бы Германик не узнал об одном деле, к которому мы оба были причастны. Так что для всех нас лучше, если наследник цезаря умрет.
— Понятно, — сказал смуглый. — Что ж, надеюсь ты нас не подведешь. Вот, возьми. Это яд. Будешь подсыпать его постепенно...
Никомед чувствовал, как волосы на его голове встают дыбом. Эти проклятые азиаты собираются убить Германика? Убить наследника цезаря? Убить единственного порядочного римлянина, известного Никомеду? Какой ужас! Это же невозможно!
Грек недоверчиво покачал головой. Но нет, он не ослышался. Смуглый мужчина продолжал подробно наставлять египтянина, как тот должен использовать яд. Каллон — ибо это был он — согласно кивал.
Никомед недолго колебался. Решено, он немедленно поспешит к Германику и обо всем ему сообщит. Он не допустит, чтобы погиб человек, который спас ему жизнь.
Шкипер едва не прослезился от собственного благородства, но тут же перешел к более практичным вещам.
Ведь и награда, которой его удостоит спасенный, будет наверняка не маленькой. А самое главное — Никомед навсегда останется другом такого человека, как Германик. Да его сама Ливия боится! И плевать теперь хотел Никомед на всех и вся.
«Я ему и про Сеяна расскажу, — злорадно подумал грек. — Пусть все знает. За ним я буду как за каменной стеной».
В избытке чувств бедняга совсем позабыл об осторожности, сделал неловкое движение, и кувшин, в котором ранее было вино, со звоном покатился по каменному полу.
В долю секунды оценив ситуацию, шкипер метнулся к запасному выходу, но Каллон и смуглый мужчина заметили его и бросились в погоню. Они не могли позволить ему уйти. Это прекрасно понимали все трое.
Счастье Никомеда оказалось недолговечным — он зацепился за какую-то утварь и полетел на пол в трех шагах от спасительной двери. На него тут же навалились два тела; грек почувствовал, как на голову ему надевают мешок, а в запястья впивается веревка.
* * *
Выпив изрядное количество вина, Пизон несколько приободрился и уже не с таким пессимизмом смотрел в будущее. Вонон одобрительно похлопывал его по плечу и ободряюще улыбался. Мужчина, который скрывал свое лицо, сидел молча, вина не пил и все время растирал рукой грудь, словно она у него болела.
— Итак, мы договорились, — сказал армянин. — Сейчас придет мой человек и мы уточним детали. А вот и он...
В дверь просунулась голова смуглого мужчины с усами.
— Господин... — начал он.
— Как, все в порядке? — нетерпеливо спросил Вонон.
— Да, — замялся мужчина, — но возникли сложности.
— Какие сложности? — рявкнул армянин, подскакивая со стула.
Пизону опять стало плохо.
— Да вот, когда я разговаривал с египтянином, нас подслушивал один парень, начальник кухни Германика. Но нам удалось поймать его и связать. Мы с Оресом привезли его сюда.
— Он не успел проговориться? — подозрительно спросил Вонон.
— Нет, господин, ручаюсь.
— Давай его сюда.
Двое слуг втащили в комнату упирающегося Никомеда и сняли с его головы мешок. Вонон несколько секунд возмущенно смотрел на него.
— Как же ты, червь поганый, — вопросил он с гневом, — осмелился подслушивать моих слуг?
— Прости, достойнейший, — залепетал перепуганный грек. — Я никого не пытался подслушать, я просто задремал у плиты, устал, господин... А когда я понял, что разговор серьезный, то сразу хотел уйти, чтобы не мешать тем почтенным людям. Ведь сразу видно, что они порядочные и честные граждане. Я клянусь, господин...
— Заткнись, — прошипел Вонон. — Ну, что будем с ним делать? Пусть пока посидит в моем подвале, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127